Владимир Колосков - Разгром. Часть 2

Ремли добрался до моста в сумерках, а ночью всякая нечистая тварь сильнее, как он знал еще сызмальства. Не трогать бы в темноте старого моста. Темень под замшелым сводом манила Ремли зовом загадок и тайны, золото тусклым блеском зажглось в его воображении – в том его месте, где сходятся на азартном перекрестке дороги фантазии и алчности. Однако Ремли притушил огонь любопытства и воздержался второй раз подряд испытывать судьбу в схватке с нечистью. Он храбро прошел мимо возможного логова тролля и решительно взобрался на мост по откосу. Бесспорно, крутой склон он одолел очень храбро и решительно, но не очень ловко. Несколько камней под его ногами скатились вниз, шлепнулись о камни на берегу и громким стуком и всплесками разбудили тролля.

Ремли задумчиво стоял на мосту, когда услышал внизу шевеление большого зверя. Мост задрожал у Ремли под ногами, когда тролль, выбираясь из убежища, зацепил головой свод.

«Недолго стоять мосту, если он каждый раз будет так об него биться», – подумал Ремли, глядя на лапищу, которая вынырнула из-под моста и опустилась на невысокий, поросший мхом парапет.

За лапой из-под моста появилась голова. Тролль нашел подслеповатыми глазами фигуру стоящего на мосту Ремли и спросил:

– Кто тревожит Уррага, тролля моста?

Ремли опешил. Голове надо было что-то ответить. Говорить правду – верный выход из любой непонятной ситуации, конечно, если нет подходящей лжи или другого верного способа.

– Ремли тревожит. Что надо, зеленый? – ответил Ремли, на всякий случай отходя к противоположной от тролля стороне моста, ближе к другому спасительному откосу.

– Мне надо лишь малость, – отозвался Урраг, – убивать всех, кто тревожит, кто нарушает покой, кто золото ищет, кто дерзок и резок, у кого лошади подкованы и тележные оси скрипят, кто свистит не по делу или пьяные песни горланит, – ответил Урраг. – Тебя в кулаке раздавить или голову сплющить? – уточнил вслед за тем тролль, распрямившись на ногах так, что парапет доставал ему до груди. – Могу в реке утопить, если смиренно попросишь, притом от крика и вопля воздержишься, плакать и молиться не станешь, – добавил он, расправляя в стороны длиннющие лапы так, что они перекрыли Ремли путь с моста.

Но Ремли было не так просто схватить. Не тратя драгоценное время на ответ, он перекатом шмыгнул под лапой, нырнул за угол противоположного от тролля парапета, кубарем скатился по откосу и побежал в лес, слыша за собой приближающиеся шаги.

Урраг своим широким, как и у всякого тролля, шагом легко настиг бегущего через лес Ремли и легонько подтолкнул его пальцем в спину. Ремли свалился, кувырком перекатился через ветки, ободрав затылок и шею, но тут же вскочил на ноги, одним движением подхватив с земли увесистый сук.

– А ну, кыш! – выставил он перед собой палку.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся тролль. – Кыш! Такого я давно не слышал. Рассмешил ты меня. Будь я помоложе, отпустил бы тебя, но мне тысяча лет, я знаю, как хлопотно отпускать людей восвояси. Вы потом возвращаетесь с факелами и копьями.

– Оно и видно, что тысяча, – подтвердил Ремли, продолжая держать сук перед собой, – совсем старому и поговорить не с кем.

– Эх, – вздохнул тролль. – Ну хочешь, я тебе шею сверну? – добродушно предложил он. – Это для людей самая быстрая смерть.

– Не хочу, – ответил Ремли на это весьма заманчивое, с тролльей точки зрения, предложение.

– Ну а я все-таки сверну.

Урраг протянул лапу, но тут сук в руке Ремли, которым тот выцеливал глаз тролля, чтобы ткнуть его побольнее, начал светится. Таинственным белым светом сук разгорелся так ярко, что ослепил тролля. Ремли же увидел, что в объятой непонятным светом руке он сжимает не сухой сук, а дивной красоты обоюдоострый меч.

– Хозяин? – удивленно спросил тролль, щуря слезящиеся глаза. – Прости, не узнал тебя старый Урраг. Столько зим уж я тут, сколько камней в том мосту, да и ты переменился.

– Давай, проваливай, лезь, откуда выполз, туда – под мост. – Ремли поспешил воспользоваться чудесным превращением палки, а то кто знает, надолго ли ее хватит.

Тролль поворотился и ушел к себе под мост. Как только тролль поворотился к Ремли спиной, свечение погасло. Ремли долго разглядывал палку, но не нашел в ней ничего необычного.

– Эй, Урраг, – тихо позвал он тролля, вернувшись к мосту.

– Да, хозяин? – отозвался Урраг из глубины каменного свода. Для своих размеров тролль был ловок и убрался в свое логово тихо и не задев моста вторично. Подивился Ремли на присмиревшего тролля, но дивись или не дивись, а был Ремли голоден. Еда же, как он тоже хорошо помнил сызмальства, сама с неба не свалится. Сколько чудного ни приключилось в этот день, а рассчитывать на падающих с небес прожаренных перепелов с ароматными пшеничными лепешками не приходилось.

– Не одолжишь ли немного монет? – осмелел Ремли.

Под мостом ухнуло, как показалось Ремли, утвердительно, затем послышалось недовольное ворчание и возня. Ремли высунул голову и одним глазком присмотрелся: тролль что-то раскапывал под каменной опорой моста.

Ремли забрался на мост и стал ждать. Судя по содроганию земли, тролль извлекал на свет что-то грандиозное. За тысячу лет, поди, накопил себе целые сундуки злата. Что делать, если тролль даст ему сундук? Как тащить?

Через значительное время по каменной кладке звякнула одна монета.

– Больше нету, – раздалось из-под моста голосом Уррага. Голос тролля был таким печальным, будто он отдал Ремли не одну-единственную монетку от своих несметных сокровищ, а оторвал ему от себя собственный глаз, язык или еще что подороже. Вслед за «нету» снизу донеслось до Ремли неразборчивое сердитое ворчание.

«Вот жмотяра зеленая», – подумал Ремли, отыскивая в темноте монету. «Хотя бы золотая», – добавил он, попробовав находку на зуб.

– Куда идти, чтобы прийти к людям? – спросил он у прижимистого кредитора.

– Без разницы. Дороги ведут к людям, тропы лесные уводят от людей.

– Спасибо!

В какую же сторону пойти по дороге? Ремли это было очень легко определить! Он закрыл глаза, покружился на одном месте, пока не свалился на землю, и в какую сторону оказался лежащим ногами, туда и зашагал.

Почти в полной темноте он долго плелся по дороге. Он вертел, гладил, сжимал, фехтовальным выпадом выбрасывал перед собой и даже облизывал подобранный в лесу сук. Свечение ему бы пригодилось, но сук, принимаемый Ремли за волшебный, вел себя как самая обычная палка, каковой, надо сказать, он и являлся. К счастью, стоял разгар лета, и в северных землях даже глубокой ночью хватало света, чтобы – пусть и с трудом – разбирать дорогу.

До ближайшего человеческого жилья оказалось не так далеко, как могло оказаться в худшем случае. Ремли, так и не разгадавший тайну найденного в лесу сука, завалился на постоялый двор задолго до рассвета. Против его ожиданий, там до сих пор кутили. Подвыпившая компания трех молодцов во главе с сержантом горланила песню. Ремли подошел к заспанному хозяину, который хотя и порядком подустал от шумной, но исправно платившей компании, но наживы ради до утра бдел их всякое желание. Ремли бросил на стол выклянченную у Уррага монету: