Валерий Иванов-Таганский - Любовь со взломом (пьесы)

Любовь.Я не поеду!

Григорий (кричит) . Что? А ну в машину, прошмандовка!

Капитолина (еле сдерживая себя) . Люба, я очень прошу тебя, езжай, покажи им дорогу. Если Варвара воровка – пусть люди разберутся. И участковый к месту будет. Езжай, не противься.

Любовь.Хорошо, но все это… Сели как люди, а встали как преступники. (Надевает кофту и платок.)

Григорий (Эдуарду, тихо) . А ты? (С намеком.) Останешься здесь?

Эдуард.Да! Я вас жду здесь.

Григорий.Может, вместе?

Эдуард.Никаких вместе. Не теряй время, а то твои безделушки горько плакали. (Все трое быстро выходят. Машина уезжает. Эдуард ходит по дому, всматривается в фотографии, любуется иконой, долго молчит.) Капитолина Ивановна, вы могли бы ответить на два вопроса?

Капитолина.На какие?

Эдуард.Зачем она взяла чужое? И вообще, зачем ей понадобилось брать эту… мелочь, словно это никто не узнает?

Капитолина.Не знаю, ума не приложу.

Эдуард.А почему вы не заставили ее вернуть? У нее в руках чужое, логично спросить: «Зачем тебе это?» Ведь вы человек совестливый… А в результате потворствовали… нехорошему поступку. (Пауза.) В вас столько женского, привлекательного…

Капитолина.Слово какое-то дурное – потворствовала… Варвара чужое не заберет, она не такая. Здесь в другом дело…

Эдуард.В чем?

Капитолина.В том-то и дело, не знаю, она пыталась объяснить, но мы не поняли.

Эдуард.Объяснить? Да-да, ведь она немая… (Подсаживается к Капитолине, наливает коньяку ей и себе.) Люба права: так все симпатично начиналось, такое интересное знакомство, и вдруг… Вы ведь вашу подругу, ну, это, Любу, не очень, по-моему?..

Капитолина.В каком смысле?

Эдуард.В прямом – недолюбливаете. В отличие от вас, она очень бесцеремонная.

Капитолина.Какое это имеет значение…

Эдуард.Прямое. Простите, но я вас сравнивал…

Капитолина.Это как? Кто больше понравится?

Эдуард.Да, вы понравились, а она нет. (Подходит к фотографиям на стене.) Хотите, угадаю, где на этих фотографиях ваш муж? Этот?

Капитолина (не без удивления) . Да, это он.

Эдуард.Чубатый. Красавец.

Капитолина.Как вы догадались?

Эдуард (со всех сторон рассматривает Капитолину) . А может быть, я – экстрасенс. До пенсии один год?

Капитолина.Да.

Эдуард.Деньги на ремонт этого дома нужны?

Капиталина.Ну… В общем, нужны.

Эдуард.Непригретая вы женщина, Капитолина, как потухший костер – черно под глазами. А вы ведь так молодо выглядите, какая фигура, грудь, длинная шея… Красавица! В вас влюбиться немудрено.

Капитолина.Будет вам! В краску вгоняете…

Эдуард.Очень хорошо, значит, чувственная. Мне под пятьдесят. Все мои… Женился – разженился, так один и тарахчу по колее. Ну, не бедный… Кое-что умею… Хотите, Капа, скажу правду?

Капитолина.Смотря какую.

Эдуард.Самую что ни на есть правду. Я ведь из-за вас решил здесь остаться. Вижу глаза… теплые… Полторы недели гоним – вокруг только пыль. В гостинице – провинциальное хамье, в буфете – мыши бегают, официантка визжит. В ресторане – воняет… Беда! Пустили страну под откос, цены зашкаливают, скоро талонами людей будут снабжать. Правильно говорят: нефть дешевеет, а бензин дорожает. А сколько рук на обочине оказалось. Но нет – все сами… Мы питерские, с усами, все можем, все предвидим, а на поверку – тупик.

Капитолина.Ну почему, сейчас взялись. Кризис заставил.

Эдуард.Поздно, двадцать лет на игле. От такой наркомании в короткий срок не выздоровеешь. Так, шумим: Украина, Сирия, международный авторитет, а прилавок невкусный, дорогой. В сухом остатке – одни обещания. Кончилось время, когда русских бичами гнали в рай, теперь гонят, чтобы погонялы на их спине туда въехали.

Капитолина.А что же вы, в таком случае, не уедете?

Эдуард.Я назло всем буду долго жить, чтобы увидеть, чем все это закончится. Но как бы плохо мне ни было, я никогда не уеду.

Капитолина.Почему?

Эдуард.Мечтать я могу за границей, а дело делать только в России. Я – наркоман.

Капитолина.Мрачно вы на все смотрите, Эдуард Михаевич, без души.

Эдуард.Ха! Душа – это идеализм, Капа. Душа там, где вера, а где ее нет – только пропаганда.

Капитолина.Вы такой умный человек, Эдуард Михаевич, а слова чужие.

Эдуард.Капа, давай на «ты». Так, как в песне: «И сокращаются большие расстояния, когда поет далекий друг».

Капитолина.Попробую… У вас красивый голос. Скажите правду, чего по нашему захолустью рыщете?

Эдуард.Обстоятельства. Раньше я крутыми делами занимался… Но враги не дремлют… Пришлось приспособиться на другом уровне… Пожиже, но поспокойнее…

Капитолина.Человек – сам себе хозяин, Эдик. Один ползком живет, другой в рост шагает. Вон недавно у нас Степана Завьялова схоронили, бывшего совхоза-миллионера председателя… Всю жизнь свое гнул, поперек шел, не боялся. В войну – Герой Советского Союза, море орденов, слава… А после – то в гору, то ажно под корень за свой язык. А не сломали!.. Сто человек приехали сюда хоронить. Уважили, потому что добрая слава – лучшее богатство. Или вот сосед наш, Петрович, кажется, все прошел: афганскую войну, дважды ранен, потом ни за что три года отсидел.

Эдуард.И за что посадили?

Капитолина.В ресторане женщину от хамов защитил. А те набросились на него. А он сильный, обученный: двум носы поломал, а третьего – инвалидом сделал. Вышел – не озлобился. Но…

Эдуард.Ваш Петрович легко отделался. Видать, хорошо воевал, а то мог бы до десяти схлопотать. А в чем «но»? Почему недоговариваешь, Капа… Он тебе нравится, но нет взаимности? (Пауза.) Слепой он, ваш Петрович, такую красоту не видеть. (Обнимает Капитолину, та освобождается от объятий.) Так в чем же все-таки «но»? (Выпивает коньяк.)

Капитолина.Человеком остался. После тюрьмы люди редко поднимаются, хуже становятся.

Эдуард.Хуже, говоришь? Это правильно…

Эдуард (наливает еще коньяку, выпивает) . Ну а ты какая, Капа? Хуже или лучше?

Капитолина.Я, как тысячи других, пережила все: и хорошее, и плохое… Кто сказал, что жизнь должна быть легкой? В мучениях рождаешься, в мучениях умираешь… А страна здесь ни при чем, хорошо управлять ею не научились. Подгребателей много развелось – все себе да себе… Вот так, простите, лапу наложат на что-нибудь (невольно показывает то место, где была рука Эдуарда), хочешь крикнуть: да разве так можно! Это же люди! Наш дом, в нем опрятней надо быть! Но нет, наш – это еще не мой. Вот от этого враскосец многое и идет.