Макс Неволошин - Срез. Рассказы

Когда Алик ушёл от жены, друзья семьи приятно изумились. Алик давно понял, что брак – фундаментальная ошибка в его и так нескладной жизни. Осознал и смирился, как если бы ему поставили безрадостный диагноз. С которым, в общем-то, живут… подолгу. Иногда. Дина, жена, поняла это ещё раньше. Она выходила за будущее светило науки, профессора языкознания, завкафедрой, а может, и ректора. И что? Наступление иной реальности Алик упустил, поглощённый семасиологическим исследованием темпоральной лексики древнеанглийского языка. Внезапно оказалось, что головастых ботаников в этой новой реальности даром не берут. Расплодились очкарики, хоть мешками их топи. Нужны сейлеры, дилеры и прочие мастера кидалова. То есть были нужны – вчера. А нынче все места уже заняты, сынок. Хотя торговать и воровать Алик не умел по-любому.

Он писал тошнотворные резюме, ходил на собеседования. Изредка ему обещали позвонить на днях. Наконец взяли переводчиком инструкций для утюгов. Затем он клеил лейблы «Product of France» на малайзийскую помаду. Носил ящики с цветами. Натаскивал к экзаменам юных человекообразных. Ящики давались ему легче.

Платили на договорной основе. То есть с постоянными отсрочками, включая навсегда. Выбивать долги Алику мешали гуманитарные ценности и комплекция. Вскоре Дина оказалась кормящей женой и матерью. Она не заблудилась в джунглях чистогана. Быстро ушла из педагогики – торговать в книжный магазин. Через год стала директором. Через два магазин этот купила. И наняла мужа подсобным рабочим. Привезти-увезти, разгрузить-подмести. Зарплаты Алику не полагалось. Глупо как-то платить родному мужу. Кормят, одевают – чего ещё?

Дина была из тех самых женщин российских селений, которые с детства понимают, чего им от жизни надо. И как у неё это вырвать. Например, она твёрдо знала, что скоро её дочь будет учиться в Лондоне. Только в Лондоне. А после и Дина навсегда отбудет в столицу розовых туманов. Алик в эти проекты как-то не вмещался. В университете им полсеместра рассказывали о Лондоне. Дина подсела. Теперь в минуты незарабатывания денег она расстилала карту любимого города. Выбирала пригороды на жительство. Прикидывала маршруты до лучших колледжей на автобусе и метро. Читала путеводители и вскоре изучила Лондон, как свой микрорайон. Чтобы не застыл язык, три вечера в неделю говорила с домочадцами по-английски. Алику нравилось, а Лиза, дочь, капризничала. Ничего, проголодается – заговорит.

С Аликом Дина, конечно, промахнулась. Расслабилась на третьем курсе под умные беседы и гитарный перебор. То взлёт, то посадка, то снег, то дожди… Ага. Хотя до загиба российской науки оставалось тогда лет шесть. Кто мог угадать, что скоро корпуса НИИ захватят дилеры и мерчендайзеры? А бывшие хозяева повезут мешки дерьма из Турции и Польши.

Алик считался интеллектуальной звездой факультета. Умный, ироничный, похожий на молодого Бродского. И стихи писал, а как же. Отличник, впереди красный диплом, затем, без сомнения, аспирантура… Он мог свистом подманить любую из безмозглых институтских красавиц. У Дины, с её рабоче-крестьянской внешностью, шансов там было ноль. Что мимоходом заметила одна кукла. Ах, ноль? Ладно.

Дина, и раньше не последняя студентка, вгрызлась в учёбу, как бешеная. Зубрила до чёрных мотыльков теоретическую грамматику, историю языка, стилистику, лексикологию. Часами шлифовала произношение в лингафонном кабинете. Изнемогая от скуки, затолкала в себя Фолкнера. Затем критику о нём, что показалось ей гораздо веселее. Дина перестала есть: утром – кашка, вечером – чай. Обозначились скулы, появилась фигура. В глазах замерцали standby-огни. Повышенная стипендия уходила на аэробику, шейпинг и бассейн. Слушая её доклад «Символика растений в прозе Фолкнера» на беглом языке оригинала, Алик впервые глядел с любопытством.

– Не могу поверить, что ты любишь Фолкнера… – заметил он после семинара.

– Сенькой не вышла?

– Что? А, ну… в смысле… Я сам его кое-как осилил. Очень глубокий автор, мощнейший подтекст… Давай поговорим о нём сегодня вечером? Сходим куда-нибудь…

– У меня аэробика.

– А завтра?

– А завтра бассейн.

– Можно я с тобой? Сто лет не ходил в бассейн.

На исходе третьего скоростного заплыва Алик отстал. Сердце подскочило к шее, рвалось на волю. Дина ждала, демонстрируя красивые подмышки.

– Уф-ф… Ну, мать… Где так вы… училась… плавать?

– На Каме. Повторим?

– Не, я пас.

– Слабак, – с удовольствием произнесла Дина. И скрылась, обдав Алика нежными брызгами.

«На кого она похожа? – думал Алик, мучительно влюбляясь. Ему неожиданно понравилось слово. – Нет, на кого она…» И понял. Татьяна Догилева. «Покровские ворота».

Встречаться с Диной в романтических условиях оказалось крайне сложно. Условия отсутствовали напрочь. В основном Алик провожал её до общаги – из бассейна, фитнеса или читального зала. Алик стал меланхоличным, как Пьеро. Иногда ему мерещилось, что она так специально. Из вежливости. Боится обидеть, сказать прямо, что… В голове его поминутно возникали ужасные стихи. Ты и сама не знаешь, Дина, насколько мне необходима. Ведь без тебя навеки, Дин, могу остаться я один… Вдруг случился праздник. Родители Алика разъехались по командировкам.

– Выходи за меня, – сказал он после успешной интимной встречи.

– Как-то быстро это всё… – ответила Дина. – Надо подумать.

– О чём?

– Хотя бы о том, где мы будем жить.

Интеллигентные родители Алика с трудом притворились, что выбор сына их не огорчил. Не смертельно то есть. Всё можно пережить. Особенно переживала мама – работник телевидения, автор культурных программ. Когда Дина явилась на смотрины, мама завела шумную беседу о себе. Это была её любимая тема. Мама заканчивала книгу «Мои Олеги». Интервью и встречи с Табаковым, Ефремовым, Далем, Янковским и Басилашвили. Табаков – он такой милый! Озорник, гений! Но как обаятелен и прост. Помню, мы с ним…

– Оригинально, – перебила Дина будущую свекровь, – есть идея следующей книги. Мои Мишки. Про Ульянова, Глузского, Козакова, Боярского и м-м… Жванецкого. И себя главное не забыть.

– Но Жванецкий не актёр… – выговорила мама.

Дина откусила бутерброд с икрой.

– Как похмокгек.

Тут мама поняла, что под одной крышей с этим совхозом она не выдержит и дня.

После свадьбы родители Алика прописали к себе дедушку, который от ежедневного общения с энергичной теледивой быстро скончался. Молодожёны поселились в его однушке. Когда родилась Лиза, жилплощадь поменяли на двушку. Иногда Алик горестно размышлял. Ну, вот уйдёт он, допустим, от жены. Да! Уйдёт. Надоело, чёрт возьми, быть тряпкой! И… Но, минуточку, куда идти-то? Это его квартира. Купленная его родителями. Что он скажет маме?..