Леонид Подольский - Судьба. Сборник прозы

Увы, прежние надежды автора смелой идеи ЗПС (зоны политической свободы) на быстрый экономический рост не оправдались. Область всё больше погружалась в депрессию. Между индексом ООО (отсутствия оптимистических ожиданий), изобретённым доцентом, и снижением ВВП в области учёному удалось обнаружить чёткую негативную корреляцию. Отмечалось снижение цен на недвижимость – на целых пятьдесят процентов. Резко упал туризм – почти в десять раз, переживали серьёзный спад общественное питание и гостиничный сектор, прекратилось строительство новых гостиниц, закрывались недавно открытые рестораны, снова росло число лиц, желающих переехать в Москву и упало до нуля – стремящихся переселиться в область. Лишь в секторе секс- услуг, как показали репрезентативные исследования, ввиду его инерционности количественное снижение было незначительным и скорее носило сезонный характер, зато отмечалась серьёзная дефляция. А это, по мнению автора, угрожало в будущем возможным обвалом. Росли, к сожалению, безработица и преступность, а чиновники, оказавшись вне демократического контроля, не принимали действенных мер. Словом, вынужден был сделать вывод доцент Маликов, свёртывание демократических процессов, падение ИОС (индекса ожидания свободы) и рост индекса ООО (отсутствия оптимистических ожиданий), отказ от ЗПС (зоны политической свободы) в окружении регионов с низким уровнем развития демократических институтов привели к резкому падению экономической активности и будут иметь как минимум среднесрочный депрессивный эффект. Соответственно, отмечал учёный, вместо обещанной модернизации происходит возврат к аграрно-сырьевой экономике.

Далее учёный перешёл к широким обобщениям. Во-первых, он обнаружил, что индекс инвестиционной активности (ИИА) в области, во время эксперимента значительно превысивший общероссийский, упал до уровня средних показателей по Федерации. Получается, с цифрами в руках доказывал доцент, что российская экономика задыхается от несвободы и что модернизация в стране под угрозой. На этом скрупулёзный доцент не остановился и в своих рассуждениях пошёл много дальше. Используя математические модели, он доказывал, что индекс экономической свободы (ИЭС), от которого привыкли плясать экономисты, вычисляя его связь с экономическим ростом, вовсе не первичен, как считалось до сих пор, и что этот индекс находится в обратной зависимости от другого, а именно от индекса коррупции (ИК). Именно этот индекс – ИК (индекс коррупции) и является базовым. А всё остальное по отношению к нему вторично. Так вот, коррупция губит и российскую свободу, и российскую демократию, и российскую экономику. Продолжая свои расчёты, доцент Маликов замахнулся даже на наше святое, то ли на великого Гоголя, то ли на Салтыкова-Щедрина, а может, и на неизвестного классика, прославившегося только этой крылатой фразой, – этот великий неизвестный, по утверждению автора, не владел математическим аппаратом, а потому по-дилетантски подошёл к российским бедам. Нет, вовсе не дураки и не плохие дороги, даже не инфраструктура, а коррупция губит Россию, провозгласил учёный. А дураки и плохие дорогие – не причина, а следствие. Причём настоящих дураков во власти у нас не так много. Есть в избытке люди необразованные; есть депутаты, которые под видом дураков принимают плохие законы, чтобы набить карманы, или, наоборот, набивают карманы и за это принимают плохие законы или пишут запросы, и есть чиновники, которые под видом недоумков набивают свои карманы, преимущественно в заграничных банках. Словом, быть дураком – это такой весёленький бизнес у нас в России. А плохие дороги – это когда из-за воровства и коррупции плохо и очень дорого строят. Вот такая триада: коррупция, отсутствие свободы и мнимые дураки. Этот логический постулат под названием «триада Маликова» в скором времени даже вошёл в экономическую теорию и в литературу о российских экспериментах.

Закончил же статью увлёкшийся доцент и вовсе не как экономист, скорее как литератор:

– Экспериментировать над тем, что в передовых странах давно открыто и известно, извращать эксперименты и вышибать из них деньги в пользу хитроумных экспериментаторов – это, пожалуй, и есть наше главное ноу-хау.

На этом, собственно, можно бы поставить жирную точку. Сценарий дописан до конца. Он реальнее, чем сама реальность. Осталось лишь представить автора, пронзающего многовидящим взглядом непрозрачную тьму российской политической жизни.

* * *

Политолог Белкин, ещё молодой, далеко до сорока, но уже широко известный, особенно в кругах политиков и околополитической тусовки, профессор, наставник молодёжи, член многих Советов, Академий, обществ, палат, участник разных совещаний и многочисленных дискуссий, один из немногих причастных к реальной политике или, по крайней мере, к тому, что считается реальной политикой, тонкий интриган, игрок, человек, мягко говоря, с неоднозначной репутацией, выступал с обширным докладом о судьбе и перспективах российской демократии на заседании Совета по развитию демократических институтов и представительных органов власти. Это было событие если и не неординарное, то весьма значительное, потому что профессор Белкин был близок к кремлёвской администрации и тонко чувствовал тамошние настроения.

Послушать влиятельного коллегу собрались многочисленные политологи, эксперты, депутаты, учёные из околоправительственных институтов, прикормленные журналисты и другие приближённые к власти лица, даже несколько мнимых оппозиционеров, а в президиуме восседал сам заместитель главы администрации президента. Надо сказать, что слушателей интриговала не столько тема доклада – едва ли тут могло быть что-то принципиально новое – но, значительно больше личность докладчика и особенно распространившиеся в последнее время слухи о конфликте между Белкиным и зам. главы администрации президента. Возможный скандал, предмет разногласий между ними, ожидаемые последствия, подковёрная борьба в администрации – вот что больше всего волновало избранную публику.

Влиятельность Станислава Евгеньевича – так звали Белкина – связана была с тем, что он возглавлял им же созданный Центр Стратегических исследований (ЦСИ), некоторое подобие американских научных институтов, влияющих на большую политику.

Центр этот – завистливые коллеги нередко называли его Центросценарием или даже Центроапокалипсисом, а самого Белкина – апокалиптологом, – специализировался на изготовлении разнообразных сценариев: о перспективах развития страны, отдельных отраслей, политических партий, организаций, крупных компаний, политических тенденций, явлений, избирательных кампаний, а также готовил доклады для правительства, министерств, ведомств и прочих заказчиков. Репутация Белкина как предсказателя и учёного была такова, что нередко его сценариями пользовались ООН, ЦРУ и некоторые другие зарубежные организации и ведомства. Однако, несмотря на свою влиятельность и обширные связи, Белкин всегда с демонстративной скромностью утверждал, что его Центр – исключительно коммерческая неправительственная организация, производящая такой же продукт, как все другие производственные компании. Он любил похвастаться, что умеет хорошо и дорого сбыть свои «изделия» и что клиенты у него – ого-го и сам он вхож в самые высокие кабинеты. Словом, политический, экономический и прочее удачливый коммивояжёр, а заодно и высокооплачиваемый лоббист.