Наталья Москалева - Люди из шкафа. Часть вторая. Оттенки свободы

Но не эта. Ей видите-ли искру хотелось. Ей мама говорит:

– Доченька, какая искра, о чем ты! У тебя дети! У тебя жизнь нормальная наладилась. Муж – не курит и не пьет, деньги зарабатывает, в дом несет. И ты посмотри – все для вас. И дом построил и баньку смастерил.

– Без искры, мамочка, и дом мне не нужен и банька не мила, – все твердила свое дочка.

Но умом то она, конечно, понимала, что не правильно это все как-то. Не может быть искра дороже всего на свете. Как только станет она дороже всего, так и пропадет совсем. Вот и здесь так получилось. А значит, надо сделать искру меньше. Чтобы не затмевала она блеском своим всю жизнь остальную.

Что за искра, – вы спросите. Да я и сам не знаю. Это вроде как чувство. Когда жена в муже растворяется. Или наоборот. Но только надо так раствориться, чтобы он очень сильно этого хотел. Чтобы стремление его к ней было. Важнее, чем работа или увлечения, или друзья или другие интересы. Она бы тогда чувствовала себя настоящей, желанной женщиной, а не кушеткой какой.

У них, у женщин от этого, говорят, бабочки в животе поселяются. А если бабочек нет, то и живет она вроде как зря. Не интересно. И женщиной себя не чувствует. Самое важное это что-ли… Они даже романы для всякие придумывают и читают.

С бабочками кажется, что жизнь налаживается. Хочется порхать, стремиться, что-то делать. И все становится таким светлым, прекрасным, голубым. И женщина – с блеском в глазах и счастливая. На такую смотрят, говорят: «Наверное, влюбилась».

Когда нет искры, женщина может даже свой блеск потерять! Она перестает улыбаться, в глазах пропадают задорные чертики и вся ее изюминка и прелесть совсем пропадает. А винит в этом мужчину. Вот и сейчас: сидит в непонятной грусти на ровной глади воды. Созерцает жизнь. А рядом взрыв. Она смотрит в который раз на него и думает: «Вот и все. Пришел мой конец». А потом обращается к Богам:

– О, Боги! Куда я пришла?!

– Ты пришла к себе, – отвечали Боги.

Круг возвращает к себе. Если ты вернулся, значит, что-то потерял. Или не взял.

Девушка поворачивается к тому, кто рядом с ней сидит:

– Срыв, ты мой?

– Я твой.

– Зачем ты мне?

– Я искрящее чувство. Я хочу растворяться в любви и дарить тебе радость.

– Но это неправильно, когда растворение важнее всего! Я не могу тебя переносить! Ты такое… такое разрывающееся.

– Я твое. Что хочешь, то и делай.

«Какое имеет значение моя любовь, если она приносит горе? Я не могу вестись на позыв своей любви, если не получаю от нее того важного и хорошего, что нужно мне. Я не должна себя терять. Даже когда есть любовь. Нет, я не отвергаю свою любовь. Я ее оставляю. Пусть живет. Она моя. Но и искру отвергать нельзя. Все с собой. И в путь».

Так она начала забирать свои чувства. Ей было страшно? Нет, больше нечего пугаться. И можно даже развестись. Не кричать об этом громко – чтобы не разводиться. А очень тихо, незаметно, по-настоящему уйти. Потому что нельзя терять себя. Нет искры, если нет стремления, такого важного стремления мужа к ней, значит, нужно уходить. Потому что для нее это важно.

Хочет ли она с мужем остаться? Конечно, хочет! Но он не сможет. Он не изменится. И если в его объятиях пропала самая важная для нее искра, значит, нужно оставить его. И в пропасть – тоже не страшно. Ведь она уже пропадала. Она стала свободной, а это значит, ничего не останавливает. Потому что она поняла, что самое плохое – не принимать свои чувства. Те, которые важная часть себя.

Девушка ныряет в воду. Она долго барахтается, но выплывает. И снова вода держит ее. И можно сидеть на гладкой поверхности. И испытывать ровную гладь. Такую спокойную, грустную.

Рядом находится срыв. Он ломает всю ее жизнь, любовь, отношения с мужем, налаженный быт. Но он принадлежит ей. Смотрит, как она плачет. Но не отвергает его, не борется с ним, а просто плачет. А она счастлива. Потому что взяла маленькую частичку себя.

– Ты моя, – говорит она себе. Я принимаю тебя. Я чувствую тебя. Мне приятно, что ты есть. Ведь, если я чувствую и страдаю, значит, я живу. Значит, такая моя жизнь. Какая бы она ни была – грустная ли, радостная, а она – моя. И это самое главное. Потому что очень важно – приобрести себя.

– Что такое принять? – спросит меня мой друг. Принять, это значит, согласиться. Согласиться, что чувства у тебя есть. И жить с ними. Даже когда они больные. Не бороться, не пытаться избавиться, или быстрее найти то, что может их утихомирить – вовсе нет! Только ты и только один. И твои чувства. Не навязывать их другим и, тем более, не требовать, чтобы твои чувства были важнее, чем собственные чувства других людей. Такого быть не может.

– Ну а что же с той девушкой стало?

– Когда солнце ушло за горизонт, и вода приобрела розовый цвет, а небо слилось вместе с водой, к девушке подошел ее муж. Она подняла на него глаза и почувствовала, как любит его. Но спокойная гладь не нарушилась. Девушка ни в чем не нуждается. Она грустит, но остается с собой. И только сердце – открытое, теплое, мудрое, знает свой путь.

Тот человек, ее мужчина, наклоняется и берет ее. И в нем живет и разгорается такая искра! Которой вам даже и не снилось!

– А что девушка та, что?!

– Девушка? Она больше всего на свете удивляется. Ведь она не ждала его. И даже не надеялась, хоть и любила. И с самым большим в мире удивлением и со слезами и счастьем, она принимает теперь его искру. Чувство, в котором раньше так нуждалась и от того не могла поймать его настоящих проявлений. Вымаливала, просила и страдала, а стремления не было, казалось, даже от самого любимого человека. И вот теперь готова прожить без него.

А бабочек не было. И жизнь не стала очень радостной от того что появилась, потому что она никуда не уходила. Просто потому что никто ничего не терял.

На крыше одного дома сидели два маленьких человечка. Неведомо, откуда, взялись, неизвестно, из какого мира пришли. Они пыхтели трубками, щурились от яркого солнышка и смотрели по сторонам. Беседовали и размышляли. Широкие полы их шляп слегка затеняли задорные лица. И было не понятно: то ли улыбаются одними глазами, а то-ли всей полной улыбкой. Они видели, что происходило, задавали друг другу вопросы и рассказывали нам.

Героиня их наблюдений писала. Наклонившись над столом, увлеченно водила пером. И еще она мечтала. Хоть и знала, что не надо, и неправильно все это. Но само так получалось. У человека природа такая – чуть что, сразу мечтать! Хотелось Галке хорошую машину, и ездить по странам разным, наслаждаться жизнью.

– Надо стремиться, – думала она. И, конечно, была права.

А тем временем о ней говорили двое. Не осуждали и не смеялись. Не было ни капли злой или завистливой человеческой издевки. Здесь размышляли – и даже не о конкретных личностях, а вообще.