Александр Савин - Гуранская завалинка. Рассказы и стихи

Шла по улице, глядя себе под ноги и бурчала что-то под нос, то глубоко вздыхая, то громко ухмыляясь, не замечая взгляда прохожих… Уже несколько дней находилась она в легкой задумчивости, вспоминала каждый взгляд, каждый шаг этой простодушной Тони, постепенно в памяти всплывали яркими пятнами наброски тыквы и кувшина, голубая прозрачность вазы и небрежные складки драпировки, туман над рекой. А однажды ей приснился сон, как будто Тоня ставит на мольберт акварельный рисунок васильков среди пшеничного поля, и говорит: «Это моя любимая, и маме очень нравилась… Она не продается…»

Вику дергала эта ситуация, но ни о чем другом думать она не могла, и только время спустя призналась чистосердечно самой себе, что никакая не разлучница эта Тоня, и ей очень понравилась квартира-мастерская – и картины, и множество эскизов —куда ни глянь, и запах масляных красок, и даже пыльные гербарии в вазах… И в другой ситуации они наверняка бы подружились, хоть она такая невзрачная-Тоня… И что Валера в ней нашел?.. «А вот нашел,» – вдруг возразила самой себе Вика. Она настоящая, другая, пусть моль, пусть бледная, а ты-то?.. Только и знаешь-рецепты в интернете искать, торчишь на кухне, блюда новые готовишь, а Валере мало этого было …ведь не хлебом единым… И опять подушка вбирала в себя горячие слезы и сдавленные рыдания…

Проснувшись утром, вдруг почувствовала что-то знакомое-ветерок едва колыхал шторкой, и тот же птичий гомон, и ей так захотелось снова туда, в Тонину квартиру, чтоб та снова показала ей свои картины и угостила чаем-с мятой и сушеной малиной… А тут другая Вика ей в ответ: «Давай! По Валере соскучилась? Тебя бросили, а ты таскаться теперь будешь в ту квартиру? Типа картинки интересные?..»

Вот и лето прошло, и осень пролетела, дожди сменились легкими заморозками. Вика успокоилась душой и сердцем, а во снах нет-нет да и всплывут Тонины картинки, особенно васильки в густой спелой пшенице, да так ясно, как будто только вчера видела.

Не зная как, привели ее ноги к дверям той квартиры, и не особо сопротивлялась Вика, захотелось снова взглянуть в Тонины глаза, окончательно понять – насколько хороша она для Валеры и действительно ли всё было так плохо в их жизни, что он решил уйти…

Дверь открыл Валера и удивленно вскинул глаза, ожидая бурной реакции бывшей жены. «Нельзя, что ли? – спросила Вика и вошла. «Валерочка, кто это?» – спросила Тоня и сразу вышла навстречу гостье. Через секунду ее глаза спросили: «Вы?» А вслух сказала:

– Здравствуйте! Проходите.

– Тонечка!.. Это Вика…

Тоня не подала виду, что узнала, и пригласила к столу:

– Хотите чая? С мятой и сушеной малиной?..

Хозяюшка мягко улыбалась и ласково смотрела на гостью. И только теперь заметила Вика Тонин округлившийся животик. Валерий перехватил ее взгляд и сказал:

– Мы ждем ребенка.

А бывшая жена, сумев подавить смятение, спокойно выпила чашечку травяного чая, так уместного в осенние холода, и встала из-за стола. Валерий взял Вику под локоть и у двери спросил: «Ты зачем приходила? Как ты узнала, что я здесь? Давай не будем волновать Тонечку…» «Мы не будем волновать Тонечку!» —ответила Вика, развернувшись, быстро вышла.

«Конечно, она моложе и родит…» И опять шла по набережной и бурчала, не замечая, что размазывает по лицу горячие соленые слезы…

А ночью-как будто для успокоения ей опять приснилась акварель-синие васильки среди спелых колосьев пшеницы.

Ближе к Новому Году, позвонил вдруг Валера-впервые, как расстались, и сказал:

– Вика, я в больнице, в хирургии… Да подожди, речь не обо мне, да послушай! Сходи, пожалуйста, к Тоне. Она плохо себя чувствует, скоро рожать. Бодрится, но нисколько не умеет врать..

Может, ей что нужно?.У нас больше и нет никого-Тониной мамы давно нет… Сходишь? Я так благодарен тебе!

Благо, был выходной. И шла, торопилась Вика по знакомому адресу, и никто, ни одна живая душа не знает, никому не призналась она, как выследила своего Валеру. Как сыщик, шла по пятам любимого мужа, прячась за углами домов, презирая себя и оправдывая. «Довела» его до подъезда, а как квартиру узнать? Мальчуган рядом чинил велосипед, Вика уговорила его сходить узнать номер квартиры, потом, довольная, одарила его шоколадом…

Оказалось, простыла Тонечка, и побежала Вика в аптеку и за продуктами. Потом, уже в сумерках, вдвоем пили чай, Вика поглядывала на Тонин живот и уже не испытывала смятения, ей-то никогда не стать матерью, а Тонечка-словно младшая сестренка-больная, беззащитная, и….такая родная… С удовольствием приняла приглашение переночевать-в той самой комнате – с множеством картин на стенах, а приснилась ей одна-та самая – нежная акварель – васильки среди спелых золотых колосьев пшеницы…

Утром Вика хотела попросить показать ее, но в хлопотах подзабыла. Приготовила завтрак для себя и Тонечки, потом обед и отвезла Валере в больницу. И в таком ритме прошло две недели – работа, Тонечка и Валера.

Новый Год отмечали втроем, было по-семейному тепло и уютно не только в той самой квартире с картинами, но и в душе и на сердце. Когда обменивались подарочками, Тоня смущенно улыбаясь, сказала Вике:

– Вика, простите, не знаю, что вам подарить?

– А подари мне те васильки – в пшеничном поле! Они мне постоянно снятся.

Округлились Тонины бледно-голубые глазки, в изумлении ответила:

– Откуда вы знаете? Я ее никому не показывала …Это мамина любимая…

До станции оставалось несколько минут, Аня быстро накинула белую шаль, застегнула шубейку, через ручки сумки перекинула варежки. Сумка была тяжелой и пальцы быстро опухали. В тамбуре Аня спросила у проводницы, есть ли комнаты отдыха на вокзале. «А вас что, не встретят?» «Нет,» – ответила Аня. Проводница сказала, что не знает и посоветовала быть осторожней, мало ли преступников. «К одному из них я и приехала,» – хотела ответить ей, но не стала. Сойдя с поезда, еще не зная, куда ей идти, Аня заметила милицейскую машину, обитую железом с боковой раскрытой дверью. Машина явно ожидала пассажиров с наручниками за спиной…

Третий час ночи, морозный воздух заполнял измученные от вагонной духоты легкие. Немного потоптавшись, со вздохом поднимая тяжелую, словно уснувшую сумку, Аня пошла к зданию вокзала. Комнат отдыха там не оказалось, только касса и комната для сотрудников милиции с «клеткой» для нарушителей.

Было холодно, двери постоянно открывались, мужчины в потертой промасленной одежде покупали билеты до ближайшей станции. Где и кем они работают, ее не интересовало, она думала о предстоящей встрече с Виктором…

Громко, четко отмеряли секунды настенные часы, хоть и отставали, и так же громко и резко сообщалось о прибытии и отправлении поездов. Аня подхватила всё еще спавшую сумку и вышла на перрон, донышком сумки отсчитывая ступеньки. Набравшись смелости, спросила у мужчины, оказавшимся печником или истопником, как добраться до зоны, сказала, что к мужу едет в первый раз. Немного поговорили, затем он заметил кассиршу, и до комнаты отдыха, вернее, гостиницы, которую вызвались показать по пути, шли вместе. Аня постоянно отставала, и мужчина помог, только спросил: «Что там, кирпичи?» А они уже знали, куда она ехала, и кассирша за Аню ответила: «Харч.»