Анатолий Агарков - Подруга для председателя

– Что, Дед (похоже Сергей придумал мне псевдоним), страшно служить на границе?

– Да можно служить. Главное – не терять надежды дожить до смерти.

– Верно сказано! Может, по поводу? – предложил Иванов.

Я покачал головой:

– Нет. Сегодня надо хорошенько выспаться, а завтра на службу – мне надо осилить за два месяца программу четырёх.

– Ну и правильно! – Сергей хлопнул меня по предплечью.

Потом я вернулся в свою комнату, разделся, лёг, закрыл глаза и стал думать о завтрашнем дне – уходящий был через чур длинным.

И он наступил – день, который ничто не могло испортить. Над городом ещё было темное небо, но сам он сиял огнями витрин, фонарями уличного освещения, окнами многоэтажек, в которых просыпались люди, завтракали и спешили, на остановки, в учреждения и заведения, на заводы и в институты, в школы, ясли, детские садики. Суетливые челябинцы – мои новые земляки!

Думаете, я совершил подвиг, за два месяца догнав группу? Не знаю, может быть. Я не учился на ДПА ни дня, но некоторые дисциплины первого курса были те же, что и на стройфаке. Может быть, та память включилась и выручала меня – может, ещё что-то. Часто на лекциях я чувствовал – то, что читает преподаватель мне хорошо знакомо. Я точно знал, как надо выполнять практические задания, и от этого вдруг на душе становилось тревожно. Прошлое властно вторгалось в настоящее – нет, не ИСовское, а пещерное. Три года оно не беспокоило меня, а тут вдруг проснулось. При мысли о том, что однажды оно вернётся в меня окончательно, и я вдруг начну понимать птичий язык, а сам зарычу тираннозавром, меня охватывал дикий ужас. Мне вновь стали сниться диплодоки и прочие доисторические существа. Возможно, причиной тому были чудовищная усталость и постоянное напряжение, которые сводили с ума.

В группе встретили меня с недоверчивым удивлением и жалостливой благосклонностью. Что хочет этот моряк с Дальнего Востока? Будь он хоть четырежды старшина – институт это не линкор, здесь приобретают технические знания, а не корабельные навыки. Моя изнурительная погоня за уже освоенным ими не вызвала у одногруппников одобрения, но мне помогали.

Каждый день после занятий два-три человека приходили ко мне в общагу, и всем хватало работы. Кто-то методом сечения параллельными плоскостями проекций сопряжённых фигур находил линии их пересечения в моей рабочей тетради по начертательной геометрии – а потом объяснял мне на пальцах, как это у него получилось. Кто-то перерисовывал мне лабораторные по физике и общей химии. Кто-то навёрстывал техническое черчение. Самый умный из всех грамотеев Володя Булдашев занимался со мной высшей математикой. Причём, так – решали задачи к предстоящей практике, и если я что-то не знал, он не подсказывал, а быстро листал конспект или учебник и тыкал пальцем – об этом здесь почитай. И копились знания.

После десяти вечера парни уходили, а я ещё часов до трёх ночи корпел над конспектами в комнате для занятий. Каждый день, включая выходные, был заполнен тяжким умственным трудом и беспредельной жестокостью к организму – спал я не более четырёх часов. Господи, было же время, когда мы дрыхли сверх всякой нормы – только не выспишься впрок даже на месяц вперёд.

В столовой питался на талоны, которые выдавались в группах на бесплатный обед – а я на них ещё и ужинал, и завтракал, добирая разницу булочками и пирожками к вечернему чаю. Угощал ребят, а они меня деликатесами, которые привозили из дома. У меня на такие круизы совершенно не было времени.

Парни в комнате скептически хмыкали на мои титанические усилия в борьбе с собственной необразованностью.

– Тебе оно надо – всё знать? Есть ведь шпоры…. Ты раньше в могилу себя загонишь, чем до сессии доживёшь.

Я пожимал плечами:

– Если умру, то молодой и красивый.

Олег сыграл свадьбу (без нас, забыв даже о мальчишнике) и переехал к жене, не выписавшись из общежития. На его место нелегально подселился Шурик Силинский – друг и одногруппник Володи Бокова. С его появлением у нас в комнате участились застолья. Впрочем, трезвенник и спортсмен Сазиков привёз из дома коньки и уходил в такие часы на каток. Я – в комнату для занятий. Но однажды не успел ….

– Слышь, мореман, выпей с нами, – прозвучало почти угрожающе. – Что ли не уважаешь? Мы ведь тоже служили – не ты один.

Их было шесть человек за столом – двое наших и гости.

Напряжения не хотелось. Я взял в ладонь полстакана водки.

– Молодец! Закуси.

Взял и бутерброд с колбасою.

– Учи, не учи, – поучали меня подвыпившие второкурсники, – всё равно без шпор не пойдёшь на экзамен. Так что…. А давай за службу. Вот где было хорошо!

Ещё раз приняв «на грудь», я начал подвывать со своей кровати, листая конспект:

– А приказ приближается – это можно понять

Старшина всё старается нас на кухню (камбуз?!) загнать….

А за столом уже пьяный базар:

– Ссстараешшшьссся, ссстараешшшьссся, а на экзамен придёшь, а там – бац! – такой плевок в душшшу….

– Учти, мореман: хороший студент – хороший инженер, а плохой – главный. У тебя голова на плечах есть?

– Ну, как бы да.

– А почему ты ею не пользуешься по назначению? Учти, мореман, то, что ты сейчас зубришь, в жизни не пригодится, потому что выпускники ДПА по специальности не работают никогда: только директорами, но широкого профиля – от Успенского кладбища до ресторана «Арктика».

Заниматься уже не хотелось. Думать тоже. Но привычка, как известно, вторая натура, и я листал конспект, вслушиваясь в разговоры подвыпивших коллег.

Вошли две девушки с журналом санитарного состояния комнат.

– Что это тут у вас? Ага, пьянка! Ну, всё мальчики, ставим «банан».

– Ну, что вы, девчата, разве мы пьём? Всего пару рюмок – первую и несколько вторых.

Боков кинулся их уговаривать и, кажется, в коридоре уговорил. Вернулся:

– Прикалываются: староста этажа – парень. А вообще-то это они на тебя, Антоха, пришли посмотреть. Такая популярность у женского пола, а ты зубришь вечера напролет. Или ты избегаешь их по другим причинам?

И пропел:

– Время идёт – забывать о том нельзя

Нужно прожить нашу молодость не зря….

Силинский:

– Ну, так верни их обратно – сейчас мы им старшину на блюдечке подадим, голенького….

Собутыльники заинтересовались:

– Ты что, как дембельнулся, нигде, никого, ни в какую щель?

Я промолчал, вспоминая. Солнце пронзительно светило в прозрачном воздухе, выбивая лучами искры из белого праздничного убранства деревьев за окном. Декабрь, и уже в аудиториях припахивало Новым Годом. Физик охлопал ладони от мела:

– Успеваете записывать?

– Успеваем.

Передали записку: «Мы с подружкой поспорили – какой ветер моряки считают самым благоприятным?» Предлог познакомиться и встречаться? Эх, прекрасные вы мои – не до вас сейчас, и я написал: «Который юбку выше задирает».