Павел Макаров - Партия в любовь. Повести и рассказы

© Павел Макаров, 2018

ISBN 978-5-4490-6123-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В этом сборнике помещены истории и рассказы, короткие и длинные, грустные и веселые, а также одна повесть. Не сомневаюсь, что все поняли, что означают фразы «без этого» и «с этим», а кто еще не догадался, то пусть вспомнит телепередачу «Про это». Приятного чтения.

У меня есть школьный друг Колька. Когда я в Одессе, я всегда хожу к нему на день рождения, тем более, если это круглая дата. Это традиция. Все началось с третьего или четвертого класса. Точно – с третьего, Кольке исполнилось десять лет. Помню, первый раз у Кольки было человек двадцать, весь класс и еще ребята со двора. Колькина мама, Елизавета Антоновна, добрейшая женщина, накрыла огромный стол на день рождения своего единственного сына, которого она воспитывала сама. Особых яств на столе не было, но картошечка, килечка, помидорчики с огурчиками были приготовлены с душой. Мы ели и бесились, прыгали со шкафа на шкаф, суматоха, крики. Нам было не до еды. Шкафов было много, особенно книжных. Елизавета Антоновна работала библиотекарем и очень любила книги. Мы бесились до тех пор, пока Елизавета Антоновна не вынесла огромный торт, такого я никогда и нигде не ел. Это был кремовый торт с орехами, с хрустящими коржами. Она поставила его на стол, но прежде чем позволила нам наброситься на него, сказала тост.

– Дорогой сыночек, первый раз ты празднуешь День Рождения в таком большом кругу друзей. Я желаю тебе, что бы у тебя в жизни всегда было много друзей, чтобы они поддерживали тебя, а ты бы поддерживал их. Жизнь бывает непростой, но если вы будете преданы друг другу, то у вас все получится, и вы преодолеете все сложности.

Нам понравились эти слова, хотя мы ничего не поняли. Конечно же, мы преодолеем все трудности. На радостях от осознания этого факта мы уплетали вкуснейший торт, запивая его лимонадом.

Я был у Кольки и на его двадцатилетие. Я подарил ему двадцать пять рублей. Гостей было человек десять, но из класса, из нашей школы только я один. Остальные – новые колькины друзья-сокурсники из полиграфического института. Не знаю, зачем Колька поступил в этот институт, думаю, что за него решила Елизавета Антоновна. Она ценила все, что было связано с книгами. Колька был веселым, жизнерадостным, за это я его любил тогда и люблю сейчас. На столе были все те же милые картошечка с килечкой, помидорчики и огурчики. Мы много смеялись, Колька и его новые друзья вспоминали смешные ситуации из их студенческой жизни, пародировали преподавателей. Мы уже были взрослыми, и пили вино и шампанское. Елизавета Антоновна сказала тост.

– Дорогой сыночек, я рада, что у тебя так много друзей. Я желаю тебе реализации всех твоих жизненных планов, чтобы у тебя получилось все, что ты задумал, чтобы ты встретил женщину, которая бы стала тебе верным спутником и чтобы твои друзья всегда были бы с тобой.

Мы дружно чокались за Колькино будущее, а затем уплетали вкуснейший торт, который умела готовить так только Елизавета Антоновна.

Когда Кольке исполнилось тридцать лет, я как раз собирался уезжать в Киев. Меня назначили национальным менеджером. Я трудился довольно успешно в сфере коммерции. Я специально задержался на несколько дней в Одессе. Не мог не пойти к Кольке на день рождения.

У Коли дома ничего не изменилось, старая мебель приходила в упадок. Шкафы, на которые мы прыгали в детстве, подозрительно покосились. Кроме меня, Кольки и Елизаветы Антоновны была только соседка тетя Люда. Колька пытался улыбаться, но глаза у него были невеселые. Общественная формация поменялась, и Колька никак не мог найти себе в этой новой жизни места. После института он успел поработать пару лет в типографии, потом пару лет на заводе, там он был душой компании. Затем началась новая эпоха, завод закрыли, Колька мыкался, пытался найти занятие. Я слышал, что он пытался заняться коммерцией, но его облапошили. Уж не знаю, кто отдал его долги, может быть мама. Колька был несерьезным, я бы никогда не имел с ним никаких дел. Он был непутевым, но беззлобным парнем. Он нигде не работал. Я по-прежнему любил его.

На столе была неизменная картошечка с килечкой, я слышал запах заветного торта. Елизавета Антоновна была немного осунувшейся, но столь же спокойной и уверенной женщиной. Как всегда она сказала тост:

– Дорогой сыночек. Я поздравляю тебя. Ты сейчас в прекрасном возрасте, у тебя скоро возраст Христа. Мы все в тебя верим, у тебя все получится. Я желаю тебе, чтобы все, что ты задумал в своей жизни, исполнилось бы. Никогда не сдавайся и верь в свою звезду. Желаю тебе, чтобы ты встретил спутницу жизни, которая будет тебе верной подругой на всю жизнь.

Я чокался и пил, и искренне желал, чтобы Колька встретил женщину. Только я никак не мог себе представить эту женщину, которая будет любить и будет верной подругой человеку, у которого нет, никогда не было и, вероятно, никогда не будет ни копейки денег.

После этого дня рождения я не видел Колю много лет. Я трудился в столице, туда переехала вся моя семья. Я часто выезжал за границу, и лишь иногда вспоминал Колю, его маму. Когда вспоминал, я пытался, но не мог представить себе, как они живут.

Незадолго перед сорокалетием Коли я снова оказался в Одессе. Мы встретились с ним, он пригласил меня на день рождения. Колька был неунывающим парнем. Он по-прежнему нигде не работал. Как он жил, одному богу было известно. Но я любил его, он был из той породы людей, которые радуются каждому дню, тому, что светит солнце, тополек шевелится, и сегодня нет никаких неприятностей. Возможно, неприятности будут завтра, но так тоже завтра, а не сегодня, а значит, нет повода к унынию. При старой системе Колька вполне бы мог всю жизнь протирать штаны в каком-нибудь НИИ, получать зарплату инженера, возможно, он смог бы даже жениться и иметь детей. Но в сегодняшней жизни таким нет места. Мы вспоминали смешные случаи из нашего детства, нам было хорошо. Колька рассказал мне, что он ходит на море, играет в волейбол. Он вообще неплохо выглядел. Он не пил много, молодец. Он попросил одолжить ему сто долларов, я одолжил.

Я с волнением зашел в так хорошо знакомую квартиру. За десять лет почти ничего не изменилось. Покосившийся шкаф был привален к стене. Я увидел паутину на окне, чего раньше никогда не было. Елизавета Антоновна сильно постарела. Она уже была на пенсии. Но взгляд ее был по-прежнему твердый. Она улыбнулась, пожала мне руку. Нас было трое, никого больше не было. Соседка тетя Люда умерла. Мы сели за стол, долго молчали, как люди, хорошо знающие друг друга, уплетали картошечку с килечкой. Потом я рассказал немного о своей работе, жене, своих детях. Елизавета Антоновна сказала тост.