Отто Клидерман - Последняя воля Артемиды. История в античном городе Сидэ

– Просто не надо задумываться о том, что невозможно изменить в жизни.

– Жизнь всего лишь миг и прожить её надо ярко, – Голос Октавиана-Флавия неожиданно застал их врасплох, и юноша ловко выстрелил из своего лука в мишень, присоединив свою стрелу к стрелам Юстинианы.

– Ты? – Девушка замерла на месте от восторга, а потом бросилась на шею к возлюбленному.

– Как видишь, я, готов пасть к твоим ногам и возложить к твоим ногам все мои победы! – Воскликнул он радостно, и подхватив на руки Юстиниану стал кружить её с небывалой силой.

Девушка припала к груди возмужавшего юноши. Он действительно изменился, в римском одеянии с пурпурным плащом поверху он был уже немножко другим.

– Sen sahra cöllerinde bir gül olsan, seni kurutmamak icin gözyaslarimla sulardım seni (Если бы ты была розой в пустыне, я бы поливал тебя слезами, чтобы ты не засохла. – Страстно пролепетал юноша.

– Eger bu dünyada seni kimse sevmiyorsa bilki ben ölmüsüm (Если в этом мире тебя никто не любит, знай, что я умерла, – Ответила она ему с пылкостью, нежно обнимая.

– Seni sevdigim kadar yasasaydim, ölümsüzlügün adini ask koyardim (Если бы я жил столько, сколько люблю тебя, я бы бессмертием назвала любовью)

– Vur kalbime hanceri, yüregim parcalansin. fazla derine inme, cünkü orda sen varsin (Вонзи в мое сердце кинжал, пусть мое сердце разорвется, но глубоко не надо, потому что в моем сердце есть ты)

– Seni seviyorum diyen dillere degil, senin icin aglayan gözlere inan (Поверь не языку, который говорит «я тебя люблю», а глазам, которые плачут о тебе)

– Kalbimde 3 cicek yetistirdim. sevmek, sevilmek ve beklemek. sen bunlardan ikisini kopardin, bana sadece biri kaldi; beklemek (В моем сердце я вырастил 3 цветка – любить, быть любимым и ждать. Ты сорвала 2 из них, мне остался один – ждать)

– Birgün bana gülen gözlerle soracaksın, ben mi, dünya mı diye, ben dünya diyeceğim ve sen çekip gideceksin ama bilmeyeceksin ki tüm dünyanın sen olduğunu. (Однажды ты посмотришь на меня и спросишь, смеясь, «я или мир», я скажу мир, и ты уйдешь, но не узнаешь, что весь мой мир – это ты)

Это было своеобразное приветствие, вместо слов любви, ибо каждый был без памяти влюблён в поэмы мавров.

Дядя стоял огорошенный этим потоком стихотворений, а потом медленно повернулся и удалился из дворика.

В эту ночь они остались в доме губернатора: оба сидели на шкуре тигра, забросанного подушками у огня, пили вино и не могли наговориться.

Она слушала о его жизни в Сирии, подобно прекрасную сказку, наслаждаясь каждой историей, позабыв о горестном вчерашнем дне.

Ей вспомнилось её детство и их драки до крови. Теперь это выглядело комично – тогда – всё серьёзно и главное клятва – никогда не стать его женой. Они были так, в сущности, одинаковы с ним: любовь к оружию и к искусству, к наукам, только что не дышали в унисон.

Ей так хотелось поделиться с ним о последних новостях, рассказать обо всём, что тут произошло, но тут её что-то остановило: кто он стал, в сущности, за это всё время? А ведь он был один из тех, кто пришёл в этот город и никто не знает истинной причины их появления. Нет, она не станет ему доверять. По крайне мере пока.

Влияние дяди начинало действовать как магнит. Она инстинктивно становилась более и более осторожной. Девушка решила больше слушать его, чтобы понять скрытый мотив их миссии с друзьями.

Ей было необходима внутренняя сила, которую бы дала любовь, чтобы она смогла понять, что она с ним сможет преодолеть всё. Даже если её жизнь будет идти самой терновой тропой, что он будет её обезболивающим, её опиумом, но разве будет она счастлива, испытав горькие разочарования? Никогда. В ней опять просыпалась та самая взбалмошная 12 летняя девчонка, которая заявляла, что мужчинам не стоит доверять.

– Я должен тебе кое-что рассказать, – Начал неожиданно он. – Я всё смотрел на жизнь в Сирии сквозь розовый туман. Всё сказочно, волшебно, и сладко. Мы всегда зачитывались с тобой любовными поэмами, но их жизнь совершенно противоположна реальности. Я никогда не забуду один случай. Там в Сирии я был приглашён на приём к брату султана. Неожиданно ко мне в ноги упала белая женщина, она стала молить меня о защите, но тут его схватили двое солдат и поволокли из сада. У меня была долгая аудиенция, и когда я вышел опять в сад, то чувствовал, что просто валюсь с ног, когда неожиданно я увидел то, от чего ужас сковал меня полностью. Я не мог ступить и шага: у фонтана валялось ещё живое, но уже без кожи тело той самой женщины. Они содрали с живого человека! Ты понимаешь?

Юстиниана онемела от ужаса.

– Я даже не заметил, как за спиной появился брат султана и стал проливать горестные слёзы: «Я любил её, а она была холодна ко мне. Она разбила в дребезги мои чувства, пытаясь покончить собой. Она пренебрегала моей любовью. Я сделал её смерть лёгкой и безболезненной: перед казнью она приняла слишком много опиума, чтобы чувствовать что-либо» – Он подошёл к валяющемуся телу и перерезал ей горло, обливаясь горькими слезами. Меня рвало всю дорогу. Я уже не мог любить эту страну на столько, на сколько, любил её до этого момента. Я понял, что испытываю жуткое отвращение уже ко всему, что связано с ними, даже с поэзией. Она больше меня не вдохновляет, она меня раздражает и заставляет испытывать дрожь, как в лихорадке, не более того! Но мне придётся туда вернуться и от этого в моих жилах вскипает кровь от презрения!

Девушка подошла к нему и нежно обняла его, уткнувшись лицом в его плечо.

– Если мне придётся опять падать в грязь или мои руки будут испачканы в крови я должен знать, что ты будешь всегда чистой водой, которая омоет моё тело, и я очищусь от всей нечисти, которая по всюду, в каждом уголке и этот настоящий мир творит из нас чудовищ. Я уже чудовище, но мне нужна, ты чтобы понимать, что ещё что-то остаётся в нашей жизни святым.

– Пойдём, ложись и постарайся уснуть. – Она поправила подушки и заставила его удобно лечь и закрыть глаза, – Ни о чём не думай. Просто усни. Здоровый сон принесёт облегчение твоей души и телу. – Gonlumde tek sen varsin askima bir baharsin, kalbimdeki aynaya bir de baktim sen varsin

(В моей душе только ты, ты весна моей любви, я посмотрела в зеркало своего сердца и увидела тебя), – Шепнула она ему ласково и нежно поцеловала в щёку.

Он уснул молниеносно, как маленький мальчик, которому нужно тепло и забота матери.

Юстиниана сидела рядом и смотрела в огонь. Он не знал, что она часть этого грязного мира, по крайней мере, она уже приближена к этому, она уже разделяет тайну прибытия императора. Это означает, что всё может быть и руки его уже запачканы даже, что касалось, смерти несчастного Луция.

Юстиниана тихонько покинула залу, где остался спать Октавиан-Флавий, и войдя в гостиную увидела, что у камина находился дядя. Он сидел к ней спиной лицом к огню. Девушка подошла к нему по ближе, и остановилась на расстоянии несколько шагов.

– Я был уверен, что ты покинешь его в эту ночь. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не из тех женщин, что бросаются в омут с головой напрочь позабыв о здравом рассудке. Вижу, что он сильнее у тебя всего на свете.