Алла Липатова - Море, гадалка и видик

– Да, дела, а надолго они приехали, на весь месяц? – спросил Виктор.

Валя вздрогнула и обнаружила себя идущей по дороге, а впереди спины Сони и Виктора. Оказывается, подруга уже подробным образом изложила ему всю их жилищную проблему.

– Да вы не переживайте, – увещевал Виктор, – подумаешь, на балконе, зато на свежем воздухе.

«Да, очень чуткий молодой человек, – подумала Валя, – его на балкон, да еще и Сонькой в обнимку. Хотя, от такой перспективы он бы был не прочь отказаться», – и Валька нервно хохотнула.

Виктор и Соня остановились и обернулись.

– Ты над чем смеешься? – спросила подруга.

– Да, так, – отмахнулась Валя, – не обращай внимания.

Они продолжили путь. Парочка впереди болтала о чем-то несерьезном и таком неинтересном для Вали, в ее нынешнем состоянии, что она полностью ушла в свои мысли. Весь ее мир был разрушен. С одной стороны, она была неглупая, даже очень умная и понимала, что как бы не был циничен Виктор – он был прав. Если не на сто, то девяносто процентов точно. А с другой стороны, признаться себе в этом не хотелось, все-таки это ее первая любовь, больше того, ее первый мужчина. Неужели она настолько плоха? Почему так получилось? У Вали не находилось ответов на эти вопросы, а душа болела нестерпимо. Казалось, что сердце должно разорваться от боли и перестать биться, но нет оно билось в спокойном режиме, явно не обращая внимания, да то, что душа не совсем здорова. И почему-то желудок остался холоден к психологическим терзанием и просил, даже требовал обеда.

– Вот, – показал рукой Виктор, – вот эта столовка, в которой подают самый-пресамый вкусный борщ.

Валя вздохнула с облегчением. Сейчас утихомирится прожорливый желудок, и она всласть отдастся страданиям, не отвлекаясь на голодные спазмы.

Они прошли к прилавку. Несколько салатов стыдливо жались друг к другу за стеклом, от котлов с горячим шел неубедительный парок, прозрачно намекая на то, что горячее совсем не горячее.

– Мне салат с морковкой, – сказал Виктор, – и борщик украинский.

– Борща нет, – равнодушно сказала полная буфетчица.

– Как нет, – взревел Виктор.

– Так и нет, – в том же тоне сказала буфетчица, – все съели.

– А что есть? – подала голос Соня.

– Борщ зеленый, – ответила женщина, запуская огромный половник в кастрюлю.

– Щи, что ли? – уточнила Валя.

Буфетчица кивнула.

– Давайте, щи, – кивнула Валя, – И на второе гречка, я смотрю там, – она показала пальцем на соседнюю кастрюлю,– так вот, гречки и котлету какую-нибудь, побольше. А лучше две.

Женщина одобрительно посмотрела на Валю и начала накладывать. Виктор с Соней переглянулись и тоже сделали заказ. Соня, как обычно взяла только пюре без каких-либо гарниров и салат из морковки.

– Ты почему так мало ешь? – спросил Виктор.

Соня пожала плечами. Но за нее охотно ответила Валя.

– Фигуру свою драгоценную бережет – это раз. Деньги – два. А еще, – Валя понизила голос и наклонилась к Виктору поближе, – самое главное – она брезгует.

– Брезгует? – парень удивленно вскинул брови.

– О, да, – сказала Валя, – она как-то сказала мне, что боится выловить в супе тряпку, которой вытирают со стола.

Хоть борща не было в меню, цвет свеклы за столом все-таки присутствовал. Соня покраснела до корней волос, даже ее русая челка приобрела рыжеватый оттенок. Виктор с Валей весело хихикали, а Соня пыталась справиться со смущением и возмущением.

– Зачем ты так? – сказала она Вале тихонько. Она очень стеснялась своей брезгливости, и подруга об этом знала.

– Забей, – ответила Валя, – отправляя ложку щей в рот, – смешно же.

И Соня подумала, что «забить» будет правильней. Только забить ложку Вале прямо в горло. Она встряхнула головой, чтобы отогнать гнев и обиду и продолжила ковыряться в пюре.

– Я не понимаю девушек, которые все время худеют, – сказал Виктор, промокая салфеткой рот.

– Я тоже, – отозвалась Соня, – я просто никогда не толстею, – и она кинула красноречивый взгляд на округлые Валины формы.

Только Валя не слышала, она обдумывала свою нелегкую судьбу.

После обеда сытые и довольные они побрели обратно к пляжу.

– Сейчас усну прямо на лежаке, – мечтательно сказал Виктор.

Охранник – молодой загорелый парень в плавках и панамке, потребовал с них денег.

– Ты чего, шеф, – удивился Виктор, – мы же только что здесь были и все оплатили. Пообедать сходили.

– Да помню я вас, – спокойно ответил парень, – только у нас правило такое – вышел, плати за вход по-новой.

У Виктора пар пошел из носа, как у дракона. Началась словесная перепалка, грозившая перейти в побоище.

Соня тронула его за локоть.

– Пошли, Витя, а то подеретесь еще…

Пришлось икать место на обычном пляже. А с пляжами в Ялте негусто, зато с отдыхающими полный порядок. Прилечь было негде, даже если стоять на одной ноге – и то места не найдешь. Молодежь присела на бетонные ступеньки, под которыми на узком, таком же бетонном пространстве загорали люди.

– Что-то не заладилось сегодня, – сказал Виктор, играя желваками, а его черные глаза метали молнии далеко в море.

Они помолчали, каждый о своем. Валя думала о Диме, Виктор злился, а Соня думала о своем женском предназначении.

– Соня, а у тебя парень есть? Я даже до сих пор не спросила, все про себя да про себя, – неожиданно поинтересовалась Валя, а Соня вздрогнула и повернула к ней недоуменное лицо.

– Тебе действительно интересно? – спросила она.

Валя энергично закивала.

– Я тоже с удовольствием послушаю, люблю девичьи откровения, – сказал Виктор, оглядывая ее своими быстрыми черными глазами.

Глава четвертая.

– Да у меня есть история. Хотя, надо признаться, история очень глупая. Даже две почти одинаковых глупых истории, – тихонько сказала Соня. Неуверенно и тихо начав , с каждым словом она становилась смелее и увереннее, скидывая с себя все эти пережитые воспоминания.

Соня тоже влюбилась в парня, он работал охранником в баре, куда она с подругами приходила посидеть после занятий. У него были нереально большие губы, коричневого цвета волосы и очень прямая спина. Соня была уверенна, что это любовь. Но они встретились несколько раз, Соня даже отдалась ему. Это было немодно в те времена – оставаться девственницей долго. Сексуальная революция требовала полного подчинения своим законам. После того, как все произошло, он уволился и уехал в Москву. А Соня гипнотизировала телефон.

– И, кстати,– сказала Соня, – глядя на Валю,– у него тоже были очень пресные поцелуи.

Валя понимающе улыбнулась.

Но любви хотелось, да такой, чтобы крышу сносило. Как Маргарита влюбилась в своего Мастера, как Татьяна в Онегина.

А потом в ее жизни появился Ваня. Соня ненавидела это имя. Ей не представлялось, как сына можно назвать именем сказочного персонажа. Тем более дурака. А сказок она перечитала великое множество, и когда ее знакомые девчонки начинали с серьезными лицами рассказывать про свои мечты: встретить принца, чтобы все было как в сказке, Соня только досадливо морщилась. Сказки остались в детстве по сто раз перечитанные, переосмысленные. Все эти Иваны, что дураки, что царевичи – весьма сомнительные положительные герои. Соня даже представить не могла, как можно выйти замуж за человека, который сварил в котле ее поклонника. Про Золушку такой затертый сюжет, столько вариаций. Вот как изнеженный аристократ может увлечься поломойкой. Не надо рассказывать, что Золушка научилась танцевать натирая паркет, представить трудно эту грациозность движений. И тяжелый физический труд не способствует расцвету девичей красоты. Эта мысль пришла Соне в голову, когда ее печально знаменитый на весь район сосед вышел из тюрьмы. Старше Сони на два года, он лет с тринадцати мотался сначала по специнтернатам, потом по тюрьмам. И вот, когда освободился, загудел на весь район. В квартире были пьянки-гулянки, к дому на бешенной скорости подъезжали «девятки» и «восьмерки», жить стало опасно и страшно. Но своих не трогали. Этот больной туберкулезом, высохший, весь в наколках Шарапов, имел своеобразный кодекс чести. Он трепетно относился к соседям. Да, по странной иронии судьбы, он был однофамильцем знаменитого борца с преступностью из киношедевра. Так вот, однажды, когда Соня поднималась к себе домой, Шарапов выходил из своей квартиры.