Андрей Бинев - Принцесса, сыщик и черный кот

– Но там же живут четыре монахини, насколько мне известно, – Роман от удивления приподнял брови. – Им что же, тоже страшно?

– Не знаю. Но это их обет. Вот что я думаю…

– Так вы меня не проводите туда?

– Почему же? Провожу, если вам так хочется. Но внутрь не пойду. Кстати, найти съезд с дороги не так легко. Но я постараюсь.

Елизавета Ростоцкая махнула рукой.

– Поезжайте. Я сама разгружу машину. А то там Сара одна, на кухне… Опять будет ворчать.

– Вы так близки? – неожиданно для себя вдруг спросил Роман.

Каролина поджала губы.

– Вам, должно быть, наплели всякие глупые сказки про нас. Не верьте никому! Мы просто коллеги… и подруги. У нас общая цель – помочь этим беспризорникам. Какая разница, кем мы были там…

Она кивнула головой куда-то в направлении соленого озера.

– Там? – удивился Роман.

– Ну, не там, а там! – Каролина завертела головой и теперь показала куда-то в направлении бегущей к морю, вдоль озера, дороги.

– Простите меня, – опомнился Роман, – пожалуйста. Это не мое дело.

Каролина тряхнула головой и бодро пошла к шоссе, где стояла машина Романа.

– А вы здорово говорите по-английски! – сказала она примирительно, когда колеса автомобиля вновь дробно застучали по щебню дороги. Вокруг вздымались тучи удушливой, горячей пыли. – И у вас здесь хорошо. Кондиционер…

– На Кипре без него невозможно.

– Возможно. Так же, как и без прошлого.

– Интересная мысль! – ответил Роман, объезжая глубокую сухую яму. Он бросил на Каролину любопытный взгляд.

– А я говорю по-русски…

Роман удивленно приподнял бровь.

– Вас удивляет? Почему же русский может говорить на моем языке, а я не могу на русском? – она усмехнулась, потом добавила, будто оправдываясь: – У нас это было даже модно. Учила в своей альма-матер. Это было трудно. Ваши падежи, склонения… Но я все усвоила, представьте. И неплохо. Акцент есть, но ошибок допускаю иной раз даже меньше, чем русские в своем языке. Не верите? Я люблю вашу поэзию. Например, Блока.

– Вот как! Что именно? – Роман сказал это уже по-русски.

– «Скифы». Там отражена ваша суть, – она вдруг продекламировала с ласкающим слух акцентом, но, тем не менее, на удивление чисто:

Дорога тем временем сужалась. Между пыльным шоссе и солончаковым озером появилась густая посадка сухих деревьев, справа потянулись заросли орешника, а затем и оливковые стволы.

– Здесь, на острове, у многих приезжих нет прошлого, – после короткого молчания продолжила Каролина уже по-английски. – Его забывают и начинают все сначала. Знаете, сколько русских девушек ищет здесь счастье?

– Догадываюсь. Видел даже. И даже кое с кем знаком уже.

– Только не говорите пошлостей, прошу вас!

– Я и не собирался. Что вы!

Каролина помолчала, потом сказала:

– Им плохо там, откуда они приезжают. Ведь так? Одиночество, все стянуто в узкое пространство единственной дороги. В России ведь плохие дороги?

– Не хуже этой! – засмеялся Роман. – У каждого свои.

– У них, у ваших девочек, всегда одна и та же! Я знаю. Поэтому они здесь.

– Откуда вам это известно?

– Я очень любознательна. Хотите, опять перейдем на русский?

– Вы им очень неплохо владеете.

– Еще бы! – сказала она вновь по-русски. – Я все-таки закончила славянскую филологию. Я уже говорила, у нас неплохо учат. Но у меня, наверное, сильный акцент, да?

– Просто очаровательный! Никогда не слышал ничего приятнее. А Ростоцкая мне сказала, что редко говорит по-русски.

– Вы, наверное, ее не поняли. Мы разговариваем с ней, но она говорит не о языке, а о вашем национальном менталитете. Тут я ей не в состоянии помочь.

– Вы, в самом деле, родственницы?

– Какой вы любопытный, однако! Ну, хорошо, в некотором смысле, родственницы. Она баронесса. И герцогиня. И графиня… и ваша княгиня, и еще что-то там финляндское, польское, французское и английское.

– А вы?

– Я ее английская ветвь. Но это неважно. Я, кажется, уже сказала вам, здесь на острове многие забывают свое прошлое, и все начинают сначала. Боже, как темно!

Каролина смотрела через пыльное стекло на дорогу, которая уже не была просто тенистой от нависших крон деревьев. Переплетенные над головой узловатые ветки и густая, выгоревшая на солнце, листва почти не пропускал свет. Роман включил фары, почему-то опасаясь встречной машины, хотя на дороге не было ни одного следа протекторов. И тут действительно вспыхнул свет, словно кто-то включил в темном гулком зале мириады ослепляющих ламп – это машина выехала на раскаленную песчаную дюну, оставив позади себя мрачный тоннель. За дюной плескалось в удушливом зное тихое дремотное море. Вдоль береговой полосы тянулся дикий песчаный пляж, которые местные жители и англичане с военной базы называли «Ледиз Майл».

– Так звали лошадь! – тихо сказала Каролина, когда машина остановилась на вершине дюна, капотом к морю.

– Какую лошадь? Впрочем, я что-то слышал об этом, – задумчиво ответил Роман, широко обхватив руками рулевое колесо и любуясь умиротворяющей водной гладью.

– Очень давно, когда никто еще не принимал всерьез летающие этажерки за боевое вооружение, а здесь стояли только сухопутные части, у командира базы была любимая лошадь, белая скаковая арабская аристократка. «Леди». Так ее называли. Каждый вечер командир проезжал верхом на ней вот эту береговую милю, туда и обратно. И лошади давно нет, и командира, конечно, тоже… А Ледиз Майл есть.

– Ледиз Майл… – Роман повернулся к англичанке и улыбнулся, – то есть, леди Каролина, а вот где наш монастырь? Получается, мы его проскочили. В зарослях справа должен быть разрыв.

В этот момент кто-то громко крикнул низким, с хрипотцой, мужским голосом:

– Что вам здесь надо, ребята? Здесь не место для любовных свиданий!

Голос доносился откуда-то сверху. Роман рывком открыл дверь и удивленно посмотрел наверх. Его ослепило солнце, спрятавшееся за конструкцией высокой сторожевой вышки, которую ни он, ни Каролина сначала не заметили. Роман зажмурился, прикрыл ладонью, как козырьком, глаза и с трудом разглядел свесившееся сверху темное на фоне яркого свечения тело солдата.

– Эй, там, на башне! – весело крикнул Роман. – Мы заблудились! Ищем монастырь…

– Монастырь? Это чертово кошачье логово? Вам и впрямь нечего делать, ребята! Так уж и быть, займитесь любовью за дюнами и не морочьте мне голову!

Каролина вышла из машины. Она выпрямилась, гордо задрала кверху голову и со звонким металлом в голосе изрекла: