Евгений Гатальский - Внутри

Куда?

Глаза Сэнди расширяются, она испуганно на меня смотрит. Действительно испуганно – без спокойствия на лице, то есть без синдромов свойственного только ей испуга. Сейчас моя Сэнди пугается так, как пугается обыкновенный человек.

Такие эмоции на лице моей Сэнди означают, что испытываемый ею страх превышает всевозможные пределы. Я останавливаюсь у обочины и тихо пытаюсь узнать, что за чертовщина вызвала в ее лице столь пугающие перемены.

Сэнди не отвечает. Она старательно отводит глаза, но я успеваю заметить, что глаза ее блестят.

– Милая моя Сэнди, – начинаю я. – Я убил человека и избил старика. О чем бы ты не подумала и что бы ты не сделала, не думаю, что это будет страшнее моих деяний.

– Будет, – всхлипывает Сэнди.

– Если и будет, то это не твоя вина.

Сэнди смотрит на меня, она хочет знать, верю ли я сам в то, о чем говорю, или нет.

– Нами кто-то управляет, и после всего того, что с нами случилось, будет глупо считать эту мысль бредом.

– Ага.

Сэнди шмыгает носом и говорит:

– Прости меня, Олег.

– За что?

Сэнди поворачивается ко мне боком, лицом к заднему сиденью, просовывает руку между мольбертами и чешет недовольно урчащего Гейси за ухом. Не то, чтобы она решила успокоить кота, просто ищет повод не встречаться со мной глазами, удрученно думаю я.

– Нам нужно вернуться назад.

– Зачем?

Сэнди не хочет отвечать – или просто долго собирается с ответом. Я вспоминаю, как на заправке мы перепроверили наши чемоданы и убедились, что все необходимое взяли с собой, и говорю об этом Сэнди.

– Не в этом дело. Ривьера.

– Кто такой Ривьера? – спрашиваю я и про себя думаю, что это имя я где-то слышал.

– Бандит. Он вроде бы владел магазинами Бинко.

Я понимаю, что слышал о Ривьере от Пауэрса и машинально морщусь – вспоминаю торчащую из глаза вилку.

– Ты знакома с Ривьерой?

– Не помню.

Это звучит крайне бредово – но я уже устал удивляться бреду.

– Что это значит?

– Вот.

Сэнди протягивает мне телефон. На дисплее отображается ряд сообщений с анонимного аккаунта – это hooklove, конечно же – с требованием заплатить сто тысяч долларов – компенсацию за моральный ущерб, причиненный Роберту Брайану Фостеру, который из-за Сэнди (да, там так и написано) угодил за решетку. Аккаунт анонимный, подписи Ривьеры в последнем сообщении нет.

– Откуда ты знаешь, что это Ривьера?

– Я уверена, что это он. Я общалась с ним сегодня до твоего приезда.

– Почему ты ранее об этом не рассказала?

– Я только сейчас вспомнила.

Я начинаю думать, что в Сэнди вселился внетелесный придурок, и понимаю, что если Сэнди захочет меня убить, то мне придется ей не мешать. Я не хочу вредить ее телу.

– Фостер…Фостер… – говорю я и вспоминаю слова Пауэрса.

– Это искусствовед?

Сэнди кивает и говорит:

– Позавчера его посадили. Его подозревают в связях с мафией. Но Ривьера пишет, что виновата во всем я. И самое странное, что я не знаю, правда ли это или нет.

– Не менее странно что ты знаешь имя искусствоведа. – Данный вывод я делаю, просматривая сообщения от Ривьеры.

– Я не знаю, откуда во мне это знание. Не от Ривьеры точно. Но я знаю, что все обстоит именно так, как я говорю.

– Ясно. Зачем нам возвращаться? Ты хочешь заплатить Ривьере? Будто бы у нас есть сто тысяч.

Лицо Сэнди обретает новое выражение, я не успеваю разглядеть его, оно сменяется на ставшее привычным испуганное. На ее номер приходит сообщение.

– Вот почему мы должны вернуться. Ривьера говорил мне об этом.

Сэнди отдает мне телефон.

– Извини, что раньше об этом не вспомнила.

Я вижу в сообщении фотографию.

– Мы должны ей помочь.

Знакомый мрак флуоресцентных ламп, свечи в центре пентаграммы.

– У нас нет денег, – говорю я Сэнди. – Придется звонить Папочке.

На вращающейся стене с нарисованной пентаграммой висит голая Клэр – висит так же, как висел в свое время я. Кожаные ремни стягивают бросающийся даже в этом полумраке искусственный загар. Палец фотографирующего закрывает левый нижний угол – палец черный и блестящий, будто бы в латексе.

Будто бы?..

– Это ничего не меняет, – говорю я Сэнди, отдаю ей телефон и выезжаю на дорогу. Город Ангелов становится еще ближе, чем ставший близким мне Город У Залива.

Трамвай

– Что ты делаешь?

– Еду вперед, ты же видишь.

– Мою сестру пытают! Мы должны ехать к Папочке за деньгами!

– Мы ничем не сможем ей помочь.

– Я звоню ему.

Я так понимаю, Сэнди имеет в виду моего дорогого тестя. Она набирает номер и хочет поднести телефон к уху, но не подносит – моя рука хватает ее запястье.

– Не стоит. Это не поможет.

Сэнди смотрит на меня и не понимает, что ей нужно сказать, так же, как не понимаю и я.

Я вновь торможу у пустынной обочины. Ветер бьет нам в лицо. Пыль кружится под колесами Форда и ногами Сэнди – Сэнди вышла из машины.

– Ты куда? – спрашиваю я.

Я чувствую себя сумасшедшим, обманутым и беззащитным. К первым двум состояниям я привык, но вот третье появилось только что. Мне кто-то неведомый вливает в горло расплавленный свинец – я не могу остановить Сэнди и не могу кричать ей вслед. Сэнди бредет к какому-то обрыву. Мне страшно. Я боюсь, что внетелесный придурок мучает меня с какой-то определенной целью, но этот придурок не понимает, что самоубийство Сэнди означает конец моим мучениями – мой конец.

Не трогай ее, прошу тебя, думаю я на тот случай, если придурок уже находится в моем теле. Возьми лучше меня. Меня, меня, меня, убей меня…

Сэнди замирает на самом краю обрыва. Затвердевший в горле воображаемый свинец наконец проваливается в желудок, и я кричу:

– Сэнди, дорогая! Сэнди, любимая, вернись ко мне!

Сэнди слушается меня. Медленно идет к машине, с лицом примерной школьницы, впервые в жизни прогулявшей уроки.

– Что я делаю? – Сэнди выглядит спокойной, то есть такой, какой я привык ее видеть. Ее глаза что-то ищут в моем лице, поэтому в этом виде спокойствия я вижу потерянность.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Картина русского художника Николая Рериха.

Отсылка к Джону Уэйну Гейси, американскому серийному убийце.

Да, да, упоминается уже не в первый раз. Кастро – это район в Сан-Франциско.