Светлана Журавская - Тень, ведомая Богом

– Мистер Уокер, – спросила репортер, – кто виноват в этом преступлении?

– Кто? – Олбрайт отметила его актерскую игру. – Сербская полиция.

Мадлен встала с кровати, холодный ветер гулял по полу, опять забыли закрыть окно. Босиком она подошла к радио и понизила громкость до минимума.

– Шоу начинается, – сказала она тишине.

В шесть утра субботы Олбрайт была уже на ногах, приведя себя в порядок, она закрылась в своем кабинете. Сев в высокое красное кожаное кресло, она подвинула телефонный аппарат поближе и набрала номер советника президента по национальной безопасности Сэмюеля Бергера. Он долго не отвечал, наконец в трубке она услышала его сонный голос.

– Доброе утро, Сэнди! – поприветствовала его Олбрайт. – Ты уже слышал новости?

– Только проснулся, Мадлен. Что случилось?

– Похоже, что в Косово в этом году, – она довольно хмыкнула, – ранняя весна.

– Я свяжусь с Кларком, – сразу проснувшись, ответил Сэнди и повесил трубку.

– Конечно, свяжись, друг мой, обязательно…

Потом она позвонила своему помощнику и попросила организовать экстренное собрание, на котором должны были присутствовать лишь она, ее заместитель Строуб Тэлботт, дипломат Джейми Рубин и директор госдепартамента по политическому планированию Мортон Гальперин.

Когда Олбрайт в девять утра вошла в зал совещаний, ее уже ждали.

– Вот видите, джентльмены, я же вам говорила, что это моя партия и выигрываю здесь я.

– Никто и не сомневался в ваших способностях, – поддержал ее Тэлботт.

– Что ж, – она села во главе стола, – теперь нам нужно расписать чинушам план, где мы свяжем Милошевича по рукам и ногам. Он никогда не согласится на переговоры с албанцами, да нам это и не нужно. И вот пока он не согласится, согласно нашему плану НАТО будет бомбить Сербию.

– Как я понимаю, бомбить мы будем при любом раскладе? – поинтересовался Мортон.

– Правильно понимаешь, – кивнула Мадлен.

– А что ты скажешь миру? – спросил Гальперин. – Мир потребует объяснений.

– …Правду. – Она ухмыльнулась. – Я скажу, что погибшие в Рачаке албанцы заслуживают, чтобы международные инспекторы рассказали об их смерти всему миру. И если сербы откажутся добросовестно участвовать в переговорах, то НАТО принудит их к этому с помощью воздушных ударов. Вот она, справедливость.

Еще два часа контактная группа потратила на придание плану правильной политически выверенной формы.

После обеда Олбрайт сидела одна в своем кабинете, когда зазвонил телефон. Она давно ждала этого звонка.

– Здравствуй, Уильям! Ты, как всегда, был на высоте, удивительные актерские данные, я тебе скажу.

– Спасибо, – сдержанно ответил Уокер. – У меня есть некоторая информация, что министр обороны Коуэн и генерал Шелтон сомневаются в ваших целях. Уэсли также считает, что местное население не поддержит интервенции в виде миротворцев. Навязываемая цель в виде автономии Косова людям непонятна.

– Этих двоих не это заботит, Уилл, они беспокоятся лишь о выделении бюджета на новую войну и о своих жалких жизнях. С Пентагоном я разберусь.

– Тогда приступаю к следующему шагу?

– Да, пусть Милошевич оправдывается, называет убитых террористами и прочими словами, а ты тверди нашу историю.

– Хорошо.

– Все равно мир уже заглотил наживку, теперь дело за малым – заболтать их.

– Что ж, большинство уже на вашей стороне, считают Милошевича главной проблемой.

– Да, пройдет совсем немного времени, Уилл, и сами сербы будут так считать. Правда, будет уже слишком поздно.

Уокер не видел довольного выражения лица Олбрайт.

– Да и ОАК станет легальнее всех, убивая сербов на их же земле…

– Теперь время разного рода переговоров. – Мадлен посмотрела в окно. – Я знаю, что Милошевич ни за что не подпишет ни одну бумагу с нами, но сделай так, чтобы все подписали албанцы.

– Я понял вас, мадам. В ОАК сплошные споры и несогласие по всем пунктам, но и это поправимо. Я все устрою, – успокоил Олбрайт Уокер. – К марту они согласятся со всем.

– Вот и славно.

Вашингтон, 21 марта 1999 года

День был в самом разгаре, в Госдепе США кипела работа. Телефоны не умолкали ни на секунду, в каждой комнате шло какое-то совещание. Мадлен Олбрайт была в своем кабинете одна, помощник был отправлен по очередному поручению. Она подвинула красное кресло к окну и, устроившись поудобней в нем, попивала крепкий черный кофе с одной едва размешанной ложкой сахара. В голове она прокручивала события последних месяцев и не могла собой не гордиться.

– Еще одна победа, Мадлен, – сказала она, сделав глоток кофе. – Еще чуть-чуть, и сровняем эту чертову страну с землей. Какой же все-таки был хороший план. – Она улыбнулась.

Вдруг, постучавшись, в кабинет вошел ее помощник Тэлботт. Войдя в кабинет, он снова невольно посмотрел на большой фотопортрет, где Олбрайт и Хилари Клинтон стоят в туалетной комнате и о чем-то непринужденно беседуют. Под фотографией было подписано самой Клинтон: «Мадлен, которая бесстрашно ведет нас туда, куда другие побоялись бы ступить. С огромной гордостью и нежностью от твоей подружки по комнате для девочек».

– Милошевич дал ответ совету НАТО, – доложил он наконец, оторвавшись от портрета, который никогда ему не нравился.

– Неужели? – улыбнулась она. – И что же он там пишет?

– Если вкратце, то он пишет, что нам должно быть стыдно за то, что мы вмешиваемся во внутренние дела суверенного государства.

– Ха! В этом мире есть только одно государство, которое имеет право делать все, что считает нужным, и это США.

– Да, даже если он согласился бы, мы все равно разбомбили бы его к чертовой матери, – пожал Тэлботт узкими плечиками.

– И то верно. – Они улыбнулись друг другу. – Осталось дождаться, пока Холбрук покинет Белград, и тогда начнется удивительное и зрелищное представление. Ты когда-нибудь видел ковровые бомбардировки в прямом эфире? – Помощник мотнул головой. – Весь мир прилипнет к экранам телевизоров, все будут наблюдать за нашим триумфом. А репортеры будут кричать изо всех сил, что вот она, демократия, творит справедливость и освобождает страну от тирана… – сказала Мадлен мечтательно.

Вашингтон, 23 марта 1999 года

Госсекретарь Олбрайт вернулась домой глубокой ночью. Несмотря на усталость, желания спать не было. Такого перевозбуждения она давно не испытывала, чувствовала себя ребенком в рождественскую ночь. Войдя в гостиную, Мадлен тут же включила телевизор, ее интересовали только новости с другой стороны света и их правильное освещение в СМИ. Переодевшись в домашнюю одежду, взобравшись с ногами на диван и укрывшись пледом, она жадно вслушивалась в каждый репортаж.

После полуночи зазвонил телефон.