Владислав Беляков - Теория Забвений

– Доброе утро… извините за то, что произошло вчера… мне очень жаль.

– Да ладно не бери в голову, дружище. – Спускаясь с дерева и кряхтя, промолвил Жан. – Ты как сам?

Виктор погладил ладонью шею: – Да вроде в порядке!

– Ну вот и замечательно! Давай, помогай собираться, нам ещё назад топать.

Как раз к тому времени, как Звонарь подготовил свою сумку, ребята выдвинулись и направились назад к Административному холлу. Вновь они покидали эту прекрасную поляну, которую братья Пуарье и Виктор обнаружили три года назад, задумав найти место в лесу, на котором никто ещё никогда не бывал и, проведя три дня в поисках, пройдя множество извилистых дорог, всё-таки сделали это. Большая густая поляна, окружённая высокими деревьями с растущим посередине огромным дубом, выглядела словно неповторимо прекрасная картина неизвестного художника, которая весит в коридоре общежития. Впечатление от увиденного ввело их в ступор на несколько минут. «Ну чего вы застыли?» – спросил их Жан, облокотившись на ветку, из-за чего та согнулась, а он, не удержавшись, шмякнулся на землю. «Никто ничего не видел…» – сказал он, вставая и отряхиваясь. Парни просто переглянулись, и, даже не улыбнувшись, поспешно вошли на поляну. С тех пор по каждому поводу и без повода они приходили туда, чтобы отдохнуть и воспарять духом от назойливых изнурительных тренировок и занятий.

Главное здание академии уже виднелось, когда ребята взошли на пригорок. Подходя всё ближе и ближе, братья становились всё тише, и начинали переговариваться между собой почти неразличимой мимикой лица. В итоге все выбрали Жана, так как он единственный был без пары, ну или потому что всё время ничего не делал в лагере. Тот качнул головой, подкатил глаза в своей противной манере и, уменьшив шаг, поравнялся с Виком: – Слушай, мы с ребятами посовещались и…

– Да знаю я. – Прервал Звонарь его заботливые нравоучения. – Вся эта моя проблема со сном уже какая-то нездоровая.

Младший улыбнулся и хлопнул того по плечу: – Я рад, что ты всё понимаешь. Мы договоримся с Леонардом, он примет тебя, и разберётся в чем проблема.

– Спасибо, но я лучше обращусь к мистеру Грецию, он когда-то говорил, что если… вдруг, мне понадобиться помощь, то я могу к нему обратиться.

Лицо Жана резко изменилось. Словно волна прокатилась от его лба до подбородка и смыла всю радость. Он слегка нахмурился и покосился на парня: – А чего ты раньше ждал, если у тебя такие связи? Тебе больше нравилось мучатся?!

– Да нет же! – Засмеялся тот в ответ, и указал рукой на приближающееся здание Академического холла. – Просто неудобно было обращаться по всяким пустякам… Вот только после вчерашнего мне кажется, что это уже сложно так назвать.

– Не волнуйся, уж кто–кто, а наш глава точно разберётся в чем проблема, и как её решить. – Младший подвел итог, и, закрыв глаза, с чувством выполненного долга слегка поднял голову вверх и ускорил шаг. Но, пока не глядя нагонял брата, наскочил правой ногой на большую ветку. «Твою жжешь … тыковку!» – Ругнулся, падая вниз, а затем силовой волной оттолкнулся от земли. «Валяется тут всякая шляпа!» – пнул он деревяшку куда подальше.

Проходя по площади, здороваясь и приветствуя всех знакомых, они вновь медленно вливались в повседневную жизнь. Последний выходной день, и все отдыхали пока могли и как могли. Высокие широкоплечие парни с восьмой и девятой ступени играли в прятки с ребятами с первой и второй. Другие же занимались с наставниками, как Звонарь в своё время. Многие просто прогуливались на свежем воздухе в весёлой компании возле фонтана. Но главное, что сразу бросалось в глаза, это то, что во всех коллективах всех возрастов всегда царило дружелюбие и миролюбивость. Не сказать, что отношения были тихие и спокойные, но люди в тёмно-фиолетовой форме всегда относились к другим с добротой и пониманием. Этому начинают учить детей дома с самого начала, прививать им чувство достоинства и принципы, по которым нужно хранить своё и не рушить чужое без причины. И хоть это не совсем относится к Жану, вечно подначивающему любого, если ему дать хоть малейший шанс, но он также всегда знает меру, и, если, вдруг, он как-то её случайно пересечет, то обязательно попросит прощения, и это ни капельки не заденет его самолюбия, так как это произошло по его и только его вине. Также и любой курсант академии, независимо от своего возраста или ранга, чувствует себя равным по статусу и может рассчитывать на понимание и поддержку других, что иногда бывает исключительно важно и крайне необходимо.

Ребята зашли в здание вместе, но, попрощавшись и пожелав Виктору удачи, разошлись на лестнице по разным этажам. Виктор поднялся туда, где жили все курсанты шестой ступени, и зашёл в свою комнату. Бросив рюкзак на пол возле шкафа, он плюхнулся на кровать лицом вниз, размышляя и просматривая все возможные варианта развития событий с момента, как он сейчас выйдет из комнаты и направится на верхний этаж к кабинету Альберта Греция. Что он может сказать, каждую его реакцию. Просмотрев, как он думал, все варианты, и, придумав ответы на каждый возможный вопрос, Звонарь поднялся с постели, подошёл к стенному шкафу и, отодвинув раздвижную дверцу, взял свою мезмерскую форму. Переодевшись и выйдя из комнаты, снова пошёл к лестнице, а поднявшись на двенадцатый этаж и подойдя к комнате главы, он поднял руку, чтобы постучать в дверь и, к своему собственному удивлению, оцепенел. «Ну ты и слабак» подумал Виктор сам на себя и, пересилив непонятное чувство, зашёл в кабинет, даже забыв постучать.

– Добрый день, с каким вы ко мне вопросом на сей раз? – спросил его Греций, оборачиваясь от книжной полки. – Оу, Виктор, а я думал это опять ко мне кто-то пришёл из бухгалтерии… Проходи, присаживайся. – Парень осторожно зашёл и присел на кожаный диван, стоящий посередине кабинета. – Я сам на днях хотел тебя вызвать, у меня хорошие новости!

– Какие? – Удивлённо спросил его Вик.

Альберт положил папку на место и закрыл дверцу стеклянного шкафа: – Закрин! У него улучшается состояние. Впервые за пять лет! И врачи говорят, что ему становится лучше. Я уже был у него. Конечно, всё ещё без сознания, но прогнозы очень обнадёживающие!

– Ого, вот это новости, мистер Греций!

– Виктор, я уже в пятидесятый раз тебя прошу называть меня по имени. – Улыбался он, садясь в своё большое черное кожаное кресло. – Я же тебя называю по имени, да и ты знаешь, что, когда молодёжь обращается ко мне по фамилии я чувствую себя старым как тот дуб рядом с площадью.

Звонарь улыбнулся, услышав про это дерево именно от него: – Так вы же сами его посадили, сэр.

– Ах да, как я мог забыть! – Он облокотился на спинку так, что показалось он сейчас в неё провалится. – Ну да ладно. Ты же пришёл не слушать байки про утекшие годы моей юности. С каким вопросом ты пришёл ко мне?