Евгений Журавли - Мерцающие блики Озера Забвений. Роман

© Евгений Журавли, 2020

ISBN 978-5-4498-0527-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Говорят, что где-то далеко, там, где находится колыбель моего народа, в седой древней старине, под синим небом, в краю, окутанном легендами и преданиями, тысячи лет покоится тихое безмолвное озеро. Посмотрев в него, человек не видит своего отображения, но в красочных бликах возникшей ряби можно увидеть то, что желаешь больше всего – собственное будущее. Но самое главное – говорят, что если бросить в озеро камень – человек избавляется от своего прошлого…

Я искал его. Может, с тех самых пор, как тучный локомотив поезда в своём терпеливом ожидании заставлял вибрировать морозный воздух перрона… А может, с того момента, когда в ясном летнем небе моего подсознания прогремела раскалывающая жизнь на «до» и «после» ослепительная молния неизбежности… Может, с обжигающего стыда трусости, овладевшего однажды моим сердцем. Но, может, и наоборот, с чего-то свершённого, право на что имели лишь только боги. Так или иначе, я уже давно искал.

Озеро Забвений… Легенда говорит, что найти его не так уж и трудно – все великие завоеватели человечества искали его. Но неизвестно, достиг ли его хоть кто-то. Над озером царит тотальная тишина, и над ним не пролетают птицы.

Всё было решено. Камень, который я носил за душой, давно уже тёр своими острыми гранями моё сердце. Я сидел на полу, глядя во тьму, потягивая из кружки крепкий чёрный чай, пребывая в полном спокойствии. В ночной тиши квартиры спокойно ожидала своей судьбы груда типичного туристического инвентаря – два рюкзака, спальные мешки, пара незаменимых инструментов, кое-какие консервы, тёплые вещи. На полу лежали «загранники» с вложенными распечатками авиабилетов и несколько изрисованных листков – памятки, карты, стандартные разговорные фразы на фарси… На моём лице, подобно мерцанию костра в тёмных пещерах моих неолитовых предков, отражалось синее свечение монитора. В соседней комнате тихо посапывал десятилетний сын… Выпущенной стреле нет необходимости сетовать на ветер.

Озеро забвений… Где оно? Александр Македонский, Чингисхан, Тимур. Перелётные птицы. Заратустра, Иисус, Мухаммед, Митра и Будда. Неизвестные народы. Голубоглазые памирцы. Архаические языки. Арии. Асы. Там ли мои истоки? Что мы вообще знаем об истории? А что об истине?

Сашка… Он подъехал как всегда на десяток минут позже, без звонка и стука распахнул дверь, осветив раскосой улыбкой прихожую, и грозно предъявил: «Ну что? Всё готово? Вошкаетесь, блин. Может, чайку предложите? Гость в дом – Бог в дом. А вы хмурые… Никуда не денется ваш самолёт, успеем…»

Сашку я знаю уже ровно полжизни – шестнадцать лет из тридцати двух. Впервые увидев его, поднимающегося по переходу лестницы студенческого общежития, я поразился, насколько было суровым его чуть раскосое лицо. «Наверное, страшный человек», – подумал я. Этот факт теперь навсегда является для меня доказательством обманчивости первого впечатления. «Страшный человек» ещё с двумя второкурсниками поднимался по лестнице, держа под мышкой трёхлитровые бутылки водки «Асланов». Спутники его громко и радостно обсуждали удачную разгрузку фуры, где им неплохо заплатили и прибавили каждому в награду по два литра на нос. Поравнявшись, Саня абсолютно без эмоций посмотрел на меня, зелёного. И безмолвно пошёл дальше. Поэтому следующая наша встреча была ещё более незабываемой… Я, первокурсник, в пьяном угаре лежал на койке, окружённый тазиками и причитаниями своей подруги; меня тошнило. Распахнулась дверь, и мой друг Данила, с которым я и перебрал так в этот вечер, указывая на меня, воскликнул: «Вот он! Ему плохо! Играйте пацаны, играйте!» Пацаны, одним из которых был суровый Саня, а другим – здоровенный второкурсник Колян, покорно присели на табуретки передо мной и… стали играть. Это была баллада «Скорпионз» – «Holiday» – без слов, в две гитары. Я и не очень-то понимал, что происходит. Но это было красиво… Трогательно. И очень по-русски. «Умирать, так с музыкой!» – это лучшее, что смог придумать мой нетрезвый товарищ.

Судьба всегда являет нам свои решения оттуда, откуда мы их не ожидаем. Это первый урок и аксиома. Но мы всё же часто, вопреки её воле, тщетно ждём чего-то, не замечая уже свершившегося факта. Саня появился в моей жизни. Стал частью моей судьбы. Скромный, стеснительный, умный. Он обучил меня всему тому, что умел сам, и уже через пару месяцев мы сколотили музыкальную группу, репертуаром которой портили многочисленные университетские вечера. Конечно, мы собирались стать великими и создать новую музыку, но тайком мы, конечно, мечтали только о девчонках. Хотя главное – не это… Мы сочиняли, писали, играли и читали. Так рифма, ритм, математичность, смысл, мелодия, структура и форма не только своей неисчерпаемостью, но и закономерностью, проникли в наши души. Познание, как и творчество, сами по себе обусловленные рамками, оказались безграничны. Это меняет всё. Сущность не являлась больше конечной субстанцией…

Мы едем. «Ну, как дела с Маришкой-то?» – спрашиваю я Санька» по дороге в аэропорт. У Сани с Маришкой не очень. Всё к чему стремились – приобрели: квартиру, карьеру, новую машину… И, как часто бывает, дальше – ничего. Ни детей, ни любви, ни общих мечтаний. «Помнишь, ты говорил, что мечты должны быть завышены, недостижимы? – спрашивает Саня, – Вот как-то так… Жаль только жизнь второй раз не даётся…»

«Конфетки?» – предлагают сосучки стюарды. Сын, смущённо улыбнувшись, набирает неожиданно свалившийся подарок судьбы. Пусть набирает. Это аванс. Лишь потом, спустя много лет, когда-нибудь он осознает, что чтобы что-то получить – нужно что-то отдать. Однажды ему придётся платить. Какой путь выберет он – тяжёлых болезненных редких выплат или пожизненного рабства небольших довлеющих обязательств – решать ему. А сейчас – детская безмятежность, наверняка полная проблем в своей внутренней оболочке, но, как оказывается потом, – счастливая, кипит и возится на соседнем сиденье, снискивая наши улыбки…

Я помню, как увидел его впервые… Наступал новый, 2002-й, год. Я стоял перед дверью палаты для новорождённых. Слышно было, как в ординаторской по телевизору избранный президент поздравляет с праздником население моей страны, медсёстры разливают шампанское, и куранты отбивают наступление нового года по московскому времени. Подошедшая медсестра накинула на меня халат и открыла дверь. В палате стояло не более десятка люлек с новорождёнными, но я сразу узнал своего. Именно узнал… Пройдя по палате к окну, я заглянул в лицо безмятежно спящему в кроватке новому человеческому существу. В темноте окна бесшумно падал белый снег. Какие мысли посетили меня тогда? Я вдруг увидел, что это пофыркивающее, не осознающее ещё себя существо – вовсе не моя собственность, игрушка или ребёночек. Родилась новая Жизнь. Личность. Человек. С характером, внешностью, самобытностью, с будущими взлётами и падениями. Со своей судьбой. И уже сейчас, ничего не подозревающий, он уже обременён предъявленным ему происхождением, именем, гражданством, социальными обязательствами, местом и временем. Своим набором неизбежности…