Евгений Журавли - Мерцающие блики Озера Забвений. Роман

Я тогда задумался… Только это ещё и не вся история… Однажды одноклассника не было рядом, так как он всё чаще предпочитал ждать автобуса. Я вышел один на пустую асфальтовую дорогу и подумал: «Почему я должен просить?» Развернулся, постоял, и… побежал. Не спеша, монотонно. До дома я добрался почти одновременно с автобусом, но навсегда мне в душу запал какой-то особенный кайф. Монотонность. Движение к цели. Анабиоз, в котором ты оказываешься наедине со своими мыслями. Всё мироздание в бездне подсознания неспешно вело со мной беседу. День за днём. Шаг за шагом. И в последующие дни я уже выходил из школы, снимал свитер, укладывал плотнее портфель (это сейчас у вас рюкзаки), шнуровался поплотнее… И бежал… Только спустя годы я понял, что это было. Да, я пробегал эти десять километров ровно за сорок минут, что потом сослужило мне хорошую службу в университете. Да, ничего больше не ждал и никогда не просил. Но главное – не это. Я бежал к себе… Да, к себе… Всё, что нам дано в этой жизни, мы оцениваем не слишком объективно. Есть различные причины, законы и следствия. Есть обстоятельства, возможности и время. Но на самом деле можно сделать так, что всё это перестаёт иметь значение. Можно стать над судьбой. Но чтобы достичь этого, стать выше возможностей и закономерностей, не принимать больше в расчёт обстоятельства, ты должен понять: большинству людей не хватает только одного – ВСЕГДА ИДТИ ДО КОНЦА.

Или обстоятельства имеют тебя…

«…хода зият куунат… э-э-э-э…. навруз мубарак дустони азиз!» – торжественно закончил свою речь Великое Солнце Товарищ Господин Президент, и в ДИНАМИКИ ПОДАЛИ ШУМ аплодисментов, которые тотчас с овациями подхватила многотысячная толпа стадиона.

«Ага… Буса кун маро, дуст, – подумал я. – Сталину-то руку приходилось поднимать, чтобы притормаживать овации, а тут у тебя обмельчал народ, под фонограмму только…»

«Зан, сабака», – мысленно отшил меня Господин Президент…

Что тут можно сказать? Март, местный Новый год, Навруз то есть. Таджикистан, Душанбе. Мы только что протиснулись сквозь милицейский кордон, где нас тормознули: «Билет! Пригласительный билет? О-о-о, Россия!? Э-э-э-э, гости, заходи так, откуда у гостя билет?..» На трибуне – дорогие гости: президент Афганистана, президент Пакистана и сам Великое Солнце Товарищ Господин Президент Эмомали Рахмон, который вот и закончил поздравительной речью. Народ аплодирует, и если спросить любого «как тебе живётся, дуст?», то мы услышим длинную череду прилагательных, которые искренне подведут черту: «тяжеловато, но хорошо, потому что такой хороший президент». Над столицей реет огромный флаг республики – 165 метров! И был бы самый высокий в мире, ведь переплюнули Баку (там – 160 метров), да вот подлец Бердымуххамедов в Ашхабаде вонзил в этом году 170.

Ветра нет… «Не стоит», – философски замечает милиционер… «Ага».

Чужое мнение имеет тебя…

Что интересно, здесь, в Средней Азии, я ни разу не услышал от кого-либо сетований на то, что местный лидер, пользующийся абсолютной властью, может занимать свой высший пост пятнадцать, двадцать лет, а то и до гробовой доски. «А что? А зачем менять? Если каждые пять лет власть менять будут, то только плохо будет. Этот не построит, другой заново что-то строить начнёт и опять не построит…» Для нас это звучит несколько странно.

Во все времена мы, люди, любим порассуждать о свободе, не задумываясь, однако, о глубине этого понятия. Обычно мы понимаем этот термин крайне вульгарно, как «делать, что хочу». И редко кто из нас задумывался о том, что этот аспект – свобода действия, свобода воли – прямо пропорционально сопряжён с большей ответственностью. Чем больше волен, тем глубже отвечаешь за свои действия. А бремя это тяжело. Также редко мы задумываемся о том, насколько это коррелирует со счастьем. А счастлив человек лишь когда он беспечен, когда ни за что не отвечает. Таким образом, чтобы стать счастливым, человек часто стремится добровольно подчинить свою волю чему-то более высокому. И этим самым делегировать ответственность. Так вот. Счастье человека – в полной свободе от ответственности. Да, ещё раз задумаемся: счастье – в полной свободе от ответственности! И вдруг мы понимаем: счастье возможно только в рабстве!

Религия – как пример добровольного подчинения своей воли и делегирования последствий – лучший тому пример.

Всё, чем ты обладаешь, обладает тобой.

Что можно сказать о тебе, Таджикистан? Край щедрый и бедный, красивый и убогий одновременно. Древний. Итак: по-русски говорят все / принимают хорошо / живут в полной жопе / инфраструктура, однако, присутствует / абсолютно безопасно / общественное устройство – тотальная диктатура / девушки действительно в сарафанах / всё свежее и вкусное / недорогое / совковые приколы процветают / с Узбекистаном в состоянии холодной войны / столица красуется, всё остальное – во тьме / дорог нет / в России на заработках вовсе не половина населения, как говорят злые языки, а три миллиона из семи / общественного транспорта нет / водку пьют много и охотно / все нищие, 5% – богачи / никакого исламизма / торговаться не любят и не жмоты / дурь вовсе не на каждом шагу / мужики – хорошие мужики / люди отзывчивы-гостеприимны-бескорыстны / женская половина – так-сяк, но попадаются тА-А-АКие красавицы, о-о-о,/ конечно, можно знакомиться, кто это вообще спросил?..

Мы стоим на берегу исключительно красивого озера. Искандеркуль – «озеро Александра». Не очень большое, многоцветное, стиснутое обрывистыми скалами, с густым перелеском с нашей стороны и абсолютно обнажённое с противоположной. На правом краю озера ворошится большая колония каких-то птиц… «Уходим», – даже не подойдя к воде, говорю я Тимуру. Красиво, конечно, но это не моё озеро. Нам ещё искать и искать. Видимо, книга моей жизни пишется шагами.

Путь определяет тебя.

Воспоминания уносят меня далеко в прошлое…

Я бежал. Бежал изо всех сил, забывая иногда о том, что нужно дышать и, снова спохватываясь, продолжал свой бег. Это была опасность. Ужас и страх овладели тогда моим сердцем и вселили силу в мои ноги. Я бежал. Время перестало иметь значение и разделилось на две или три реальности, сосуществовавшие одновременно. И в одной из этих реальностей я, будто в замедленном кино, взмахивая плечами, вворачивал в тёмный переулок улицы Богдана Хмельницкого родного города, преследуемый тремя спортивного вида молодчиками. В то же время в моём сознании безмятежно всплывали и исчезали мельчайшие подробности мельчайших событий моей жизни. Ничего не значащие факты вдруг возникали в моём воображении, а иногда и задерживались, будто настаивая на том, чтобы я получше их рассмотрел… Мерный топот шагов нарушался лишь глубоким и мягким ударом собственного сердца. В это же время каждой клеткой своего тела я ощущал страх. Ребята, гнавшиеся за мной, были очень сильны. Только что я понял это – по повороту плеч, по осанке, по их скрученным борцовским ушам. Но самое главное – по их деловитой готовности убрать меня, как только они поняли, что я в этом мире лишний для них. Ужас, близкий к раболепию, кинжалом вонзился мне в сердце. Оцепенение. Паника. Предательское безволие. Попытка собраться мыслями. Вспышка. Бег.