Руслан Кардашов - Красная Община 98. Стрела

Я оставил свою одежду в прихожей рабочую, надел часы на руку и спрятал мобильный телефон в карман, сказал:

– Геннадий, я пошел домой, свет горит в зале, я его не стал выключать, если ты скажешь остаться еще поработать, то я останусь!

– Все, до завтра, приходи утром, не опаздывай! – крикнул мне бригадир с улицы, сидя у костра небольшого.

Я прошел, закрыл двери калитки с обратной стороны, и мне было унизительно и неприятно вспоминать лица этих богачей двух, которые о себе высоко думали.

Пройдя через несколько дворов к своему земельному участку, я увидел перед собой наш небольшой построенный дом в виде непонятного здания, в котором нет газа с водопроводом, а также забор, который был раньше огорожен колючей проволокой, и калитка была из металлической решетки, снятой из кровати старой.

Зайдя во двор, я почувствовал обиду на отца своего, на то, что он стал изгоем в своей профессии электрика на любом предприятии города, его постоянно проверяла охрана частная – не несет ли он дорогие проводки в своей сумке, может, он ворует медь с алюминием, так думали раньше.

Но он был удачливым в своей семье, а не на работе, с которой он всегда увольнялся по собственному желанию из-за замечаний к себе со стороны главного энергетика, начальника охраны, разных напарников-электриков, которые работали в другой смене и делали ремонт оборудования.

Войдя в дом небольшой из деревянных брусьев и досок, я увидел своего отца, сидящего у печки русской, и он топил дрова, согнувшись у стола.

– Ты пришел, ну, как работа?

– Мне не нравится, ты был прав, нас всегда будут стараться унизить в этом городе!

– Не волнуйся, верь в свою мечту, и она сбудется, но помни, как мы жили раньше, – мне говорил отец и ломал дрова сухие, которые высохли на улице под навесом от снега и дождя.

– Ты ломаешь дрова, я сейчас пойду еще сырых напилю и принесу, – ответил я и стал снимать свою обувь.

– Этого хватит!

– Подумай, стоит ли тебе идти работать ради семейного благополучия с этой соседкой?

– Я подумаю! – ответил я и прошел в комнату площадью в 15 метров квадратных, в которой было два старых дивана, стоящих по разным сторонам у стен, и несколько стульев у стола стояли, словно стол нам пригодиться должен был в будущем времени.

Прошло время в несколько месяцев, я продолжал работать рабочим без трудовой книжки на одном доме, деньги я зарабатывал тем, что мешал лопатой раствор и носил в ведрах больших для бригадира Геннадия и его знакомого штукатура, который был алкоголиком местным и не было у него семьи своей личной. Вот я добился немного уважения со стороны папы Тани и стал часто бывать у них дома в качестве гостя, сексом мы занимались редко, раз в неделю, и то когда папаша уезжал к своей жене в квартиру, которая была в Советском районе города.

В городе открылся филиал Московской академии правосудия в бывшем здании напротив строительного вуза, и мне отец моей девушки предложил пойти учиться на коммерческую оплату в группу юридического факультета, в которой придется учиться шесть лет, и потом можно работать юристом на зарплату в 15 тысяч рублей, а на стройке мне бы рабочему платили 3,5 тысячи рублей за физический труд и унижение молодых неопытных мастеров и рабочих, выпивающих по жизни.

Я не был доволен своей девушкой и ею обременен, поэтому после третьей зарплаты я поехал в Академию права, которую я так стал называть, она была расположена на правом берегу города рядом с неврологическим диспансером и администрацией Ленинского района, а рядом, в 500 метрах, был Ленинский отдел милиции района и недалеко «Петровские бани», в которых можно было попариться и снять комнату на час для выпивки в дружной компании.

С мобильника я позвонил человеку, чье имя было написано ручкой шариковой на бумажном клочке листа тетрадного в клеточку: Махоркин Лев Герасимович.

– Я буду вас обязательно ждать, – ответил он мне глухим невыразительным голосом, словно был простужен. – Деньги при вас за обучение?

Я думал, что приятное общение с умным, интеллигентным человеком меня возвысит среди двух личностей рядом со стройкой в поселке, в котором я работал с лопатой. После прогулки по улице зимой на тротуаре, на котором я упал из-за льда, который был после мороза не сбит дворником и не посыпан песком, я сильно разозлился в своем черном длинном до колен пуховике на пуговицах с капюшоном. Мне нужны были положительные эмоции, чтобы сбалансировать нервную систему.

Я надеялся, что в мудрой тишине преподавательской, среди многих студентов и известных преподавателей я почувствую себя почти в родной стихии и моя опустошенная душа вспыхнет жаждой познания.

Академия располагалась в здании строительного учебного комбината в три этажа, рядом с которым была построена гимназия №1 для детей обеспеченных родителей. Много иномарок, принадлежащих, по всей видимости, некоторым студентам и преподавателям, создали проблему с проходом через дорогу с одного тротуара на другой. Пришлось мне толкнуть боковое зеркало случайно рукой, проходя мимо иномарки немецкой модели темного цвета с номерами государственными, буквы которых начинались на «О».

Я взял конверт без марок и вложил туда десять тысяч по сто рублей, это были три мои зарплаты на стройке с лопатой, и конверт заклеил слюной, спрятал его в пуховике в большом кармане, моя шапка была вязаная с небольшим бубенцом наверху и имела коричневый цвет с розовым оттенком. Ситуация меня наполнила сладким волнением, похожим на адреналин. Наверное, что-то подобное испытывают настоящие соискатели, когда несут взятку преподавателю заслуженному ради места под солнцем среди выбранных детей известных личностей.

Мне обидно, что девушка с отцом своим и рынок с палатками заставили меня пойти на стройку ради науки и познания юридического права. Все права гражданина начинаются с закона, а закон – это дело святое, чистое и благородное, и им нельзя заниматься между делом. Посвятить себя познанию в науке и отдать себя ей до конца, а потом открыть истину, которая станет лицом опытного специалиста – вот что нужно для моего стремления, подумал я, когда стоял у входа в Академию перед порожками и голубым цветом стен здания с улицы.

С этими добрыми мыслями я поднялся по ступенькам и прошел через вход здания, внутри был вестибюль, наполненный шумными студентами, которые были на перемене между занятиями, я показал паспорт охраннику на проходе по коридору, который меня записал в журнал на его столе, и верхняя видеокамера полукруглая меня стала снимать, как и всех, кто там учится и ходит. Я прошел по новому паркету в коридоре. На втором этаже, на который я поднялся по ступенькам, я нашел дверь, пронумерованную числом 28, постучал и взялся за ручку, одежду я держал верхнюю в левой руке, а шапку положил в карман пуховика. Дверь была заперта.