Вера Капьянидзе - Река времен. Портной

От куста сирени в палисаднике отделилась неясная в темноте тень.

– Знаю, что здесь, чего прячешься? Али только свистать смелый?

– Я только поговорить с Нюсей хотел, – вышел из своего укрытия Матвей.

– Ты вот что, паря, забудь сюды дорогу, не срами девку. Она уж почти мужняя жена.

– Да уж наслышан! За богатенького выдаете? Конечно, кто он, и кто я? Разве ж я ей пара? Куды нам, простым казакам?

– Остынь! Не гневи Бога, Матвей! – Осерчал Петр. – Никто ее не неволил. По своей воле идет.

– За что же она так со мной? – Растерялся Матвей. – Я ведь, дядя Петро, ждал, когда она гимназию закончит, хотел, чтобы все по-людски было…

– Я про ваши уговоры слыхом не слыхал. Не знаю, почему она другого выбрала. Знать, обида какая на тебя была? Ну, теперь уже поздно что-то менять. Мой тебе совет: если что и было промеж вами – забудь по-хорошему. Не ломай жизнь ни себе, ни девчонке… И мне на глаза лучше не попадайся.

Смолчал тогда Матвей, но обиду затаил…

III

В 1908-ом году на день Покрова Божьей Матери в Екатеринодаре сыграли Нюсину свадьбу. Свадьба была тихой, благопристойной, как и полагается быть свадьбе священослужителя. Без пьянства и разудалых песен и плясок. Да и как было иначе, когда у жениха почти вся родня из священнослужителей? Венчал пару сам архиерей.

Жить молодые стали у батюшки Феофила, в миру Андрея Нилыча Свирина. У него, несмотря на молодость лет, уже и свой приход был. Потому жил он безбедно. В Екатеринодаре к тому времени у него была большая квартира с прислугой, и зажила Нюся, как сулил ей дядя Никола, настоящей барыней.

Сначала она стеснялась своего положения, особенно, когда немолодые прихожане и прихожанки обращались к ней с поклоном и называли ее не иначе, как матушкой. А дома, чтобы не указывать, что делать прислужнице Авдотье, которая была немногим младше Анны, Нюся поначалу хваталась за всякую работу сама. Но очень скоро привыкла и к этому, и ко многому другому.

С мужем Нюсе повезло. Был он человеком мягким и покладистым. Любил ее несказанно, баловал, ни в чем отказать не мог. Потому и жилось ей спокойно и сладко. Нюся, хоть и не испытывала к Андрею Нилычу особой любви, отвечала ему благодарностью за его заботу и за то, что одарил ее новой доселе неизведанной жизнью. Так и жили супруги в уважении и доверии. Даже дома обращались друг к другу уважительно на Вы. Нюся звала батюшку либо по имени отчеству, либо просто батюшка. Он тоже ласково величал ее матушкой. И лишь когда бывал чем-то недоволен, звал непривычно и официально Людмилой Петровной. Людмила – было ее настоящее имя, которым нарекли ее при крещении, но все уже давно про него забыли. Когда она была маленькая, ее спрашивали, как ее зовут, и она, еще не выговаривая букву «Л», отвечала «Нюся». Так и повелось, сначала в шутку, а потом, привыкнув, все так и звали Нюсей.

Жила теперь Нюся в достатке и невиданном почитании, но, как оказалось, совсем не о такой жизни она мечтала, когда выходила замуж. Хоть архиерей на беседе и предупреждал ее, что от многих мирских соблазнов придется отказаться, но тогда не думалось, что жить придется чуть ли не затворницей. Не представляла, что так трудно будет отказаться от привычного уклада жизни. Мечтала Нюся, что заживет городской культурной жизнью: будет ходить в театры, в кинематограф, про который знала только понаслышке. А получалось, что у нее теперь одна дорожка – в храм: помогать прислужницам, да псалмы в хоре петь. Даже на рынок и в магазины Нюся ходила только с прислугой. И одеваться приходилось почти по-монашески. Чтобы юбка до полу, чтобы голова всегда гладко причесана и покрыта косынкой, чтобы руки и грудь закрыты. Иногда у нее даже закрадывались крамольные мысли: «Неужели вся моя жизнь так и пройдет, как в монастыре? Зачем же он мне такие дорогие украшения дарил, если знал, что носить мне их не придется? Заманивал, разве?». Нюся старалась гнать от себя эти тоскливые мысли, уговаривала себя, что все же такая жизнь лучше, чем жить простой хуторянкой.

Но сидеть без дела Нюся не привыкла. Пообвыкнув с полгодика, из газет она узнала про курсы французской кухни. С разрешения батюшки стала посещать их. Это были не просто кулинарные курсы. Попутно там обучали и правилам хорошего тона, культурным манерам. Там же, на этих курсах у Нюси завелись новые знакомства с городскими барышнями и дамами. Люди это были все достойные, культурные, с положением, не последние в Екатеринодаре.

Постепенно однообразная рутинная жизнь начинала обрастать своими устоями, семейными обычаями. Большой радостью было, когда в гости к ним наведывался дядя Николай с домочадцами, или они с Андреем Нилычем ходили к ним. Но это бывало не так часто, как хотелось бы Нюсе. В основном по престольным праздникам. Но самой большой радостью для Нюси стали поездки домой. И хоть такие поездки тоже были не частыми – батюшка Феофил отпускал ее только на дни рождения родственников, да и то ненадолго – дня на два, три. Но ради этих поездок можно было со многим смириться.

Там, в Романовском она чувствовала себя вольной птицей. Летом они ходили купаться с Настей и подружками на Кубань. Ходила в гости к подругам, к родственникам. Только на посиделки, где собирались девчата и парни, дорога ей теперь была заказана. Ходила Настя, а после они ночи напролет разговаривали. Та по просьбе Нюси по нескольку раз пересказывала все новости и про гимназию, и про все, что произошло без нее на хуторе. Нюся боялась признаться даже самой себе, но более всего ее интересовало, конечно, все, что было связано с Матвеем.

– Ой, а Матвей твой… – бесцеремонно начинала Настя.

– С чего это он вдруг моим стал? – строго обрывала ее Нюся.

– Ну, ладно, ладно, не твой, – соглашалась Настя и обиженно замолкала.

– Ну, и чего там Матвей? – не выдерживала Нюся.

– Ой, девчата говорят, такой зловредный стал!

– С чего бы это?

– Девчата гутарят, что это из-за тебя. Обозлился на весь белый свет. Тут как-то его Дуняшка Носова на кадриль пригласила, так он ее так отбрил, так отбрил!

– Как? – заинтересовалась Нюся.

– Иди ты, говорит! И отвернулся. Дуняшка по сей день на гулянки не ходит. А девчата все на тебя злятся. Гутарят, жених такой видный, а из-за тебя ни на одну даже не смотрит.

– А я-то тут при чем? Он уж про меня и думать, поди, забыл. Год уж скоро…

А у самой млело и трепетало сердечко от радостного сознания, что видать не забывает ее дрУжка. Самого Матвея за все время после свадьбы Нюся не видела ни разу. Как-то так получалось, что за все это время не пересеклись их пути-дорожки. Да и то сказать, Нюся редко ходила по хутору одна: к родственникам с Анной, к подружкам – Настя обязательно увяжется. Кто знает, а может, и сам Матвей избегал встречи.