Тамара Соколова - Пасынки лжи. Памяти свободных СМИ посвящается

Его стремительный взлет по карьерной лестнице и такое же стремительное падение оставило ощущение не были, а какого-то сна. Который был приятен, местами кошмарен, но утро прогнало его и ты встаешь таким же, как и уснул.

За месяц деньги кончились. Ремонт, виски, друзья. И теперь Павел думал, куда бы устроиться на работу. За время редакторства он сумел ни с кем не поссориться и теперь, не без основания, прикидывал, что журналистская среда сможет принять его обратно. Выкручиваться, постоянно работать под давлением было хотя и выгодно, но очень хлопотно и нервно.

Лежа на продавленном диване, Тюленев вспоминал другое прошлое, как, бросив учительствовать в школе, он и его друзья по институту оказались на телевидении в начале нулевых. Никого не боялись, кичились своей принципиальностью и по праву считались самой независимой компанией в регионе. Они никому не верили на слово, перепроверяли каждый факт и без пиетета относились ко всяким местным вождям.

В эйфории от собственной гениальности они творили года три. Затем собственнику телекомпании стали названивать не только с тем, чтобы он повлиял на борзых журналистов, но и с тем, чтобы предупредить о проблемах с налоговой инспекцией, прокуратурой, роспотреб и пожнадзорами. Да мало ли проверяющих структур в России. А он, рядовой бизнесмен, которому просто нравилось владеть ресурсом, который так узнаваем и популярен. Да и с коммерческой точки зрения удачен. Рекламодатели дрались за право разместить свои видеоролики на телеканале.

Но никакие рекламные поступления не смогут окупить аппетиты проверяющих органов. И поэтому, когда человечек от партии предложил продать телекомпанию, то бизнесмен назначил очень хорошую цену. В три раза превышающую реальную стоимость. А партийцы немного подумали и согласились. Так популярная телекомпания сменила владельца, а с ним и установки на работу. Жить под диктовку «золотая команда» не захотела. Рассосалась по разным изданиям, кто-то занялся совсем не журналистской деятельностью, кто-то подался в столицу.

Тюленев все эти изменения наблюдал уже издалека, из кресла госслужащего. Однажды в зените телевизионной карьеры ему предложили работу в законодательном органе области. Пресс-пешкой, конечно, но стабильно оплачиваемой. Менять свободное творчество на хлеб с ладони вчерашних оппонентов не хотелось. Но жена ела поедом. Ей хотелось «нормального» статуса мужа. И Павел согласился работать на власть. Но отношений с бывшими коллегами не разорвал и участвовал во всех их междусобойчиках. Даже после стремительного взлета в карьере со стула клерка пресс-службы в кресло главного редактора областной газеты. И вот сейчас он больше всего хотел быть со своей «золотой командой». Но где?

Павел, не торопясь, надел разношенные кроссовки, накинул куртку и направился к рюмочной за углом. Теперь он мог себе позволить забыть про официальный костюм, модельную обувь и прочий дресс-код. Если бы кроссовки могли говорить, они бы сказали тюленевским ногам в носках с дырочкой на большом пальце: «Добро пожаловать домой! Загостились уже».

Тюленев вошел в полутемное помещение и сразу же увидел компанию дяди Миши из соседнего подъезда.

– Павлуха, иди к нам! У нас все есть. Расскажи, как губернаторша три раза ремонт у себя делала да пьяная в коридоре падала.

Но в этот раз столь интересный рассказ не успел порадовать тусовку дяди Миши. У Тюленева зазвонил телефон.

– Павлуха, отмокаешь еще? – раздался голос Андрея Соколова, адепта «золотой команды» бывших телевизионщиков.

– Да нет уже. А что случилось?

– Приезжай ко мне сегодня. Есть о чем поговорить.

Спустя час Тюленев уже потягивал пиво у Андрея дома. Рядом расположились еще пятеро человек из их прежней команды. После обычных воспоминаний Андрей обратился к Павлу.

– Мы тут решили вернуть былую славу. Создать свое телевидение. Как ты на это смотришь?

– Честно, я смотрю на это просто охренительно. Только кто же нашелся такой богатенький и бесстрашненький?

– Никто. Мы сами создадим телевидение в сети Интернет. Вон Серж связался с компанией, они нам сделают супер-пуперский медиапортал за приемлемые деньги.

– А откуда мы возьмем «приемлемые» деньги?

– Скинемся, брат. Вложим свои кровные и будем сами себе хозяевами, – вступил в разговор голубоглазый атлет Сергей Царев, бабник, шутник и монтажер высочайшего класса.

– Но еще надо сделать телевидение популярным. Да и кто деньги будет платить за работу?

– Сами, сами, чудрило! Неужели ты не понимаешь, что у нас появился шанс заниматься любимым делом и самим определять всю подачу, – стукнул Павла по плечу Царев.

Тюленеву еще хотелось возражать, но энтузиазм коллег уже проник в него, захватил все мысли и чувства. Опасностей много, но желание работать на себя и говорить о том, о чем считаешь нужным, перевесило любые страхи. И он подключился к разговору пьяных от идей и возможности их осуществления старых-новых коллег.

Около одиннадцати вечера компания стала разбредаться. И Тюленева теперь беспокоила одна мысль: где взять деньги? Он не смог сказать друзьям, что миллионное выходное пособие растаяло полностью. Значит, нужно было подключать состоятельных и состоявшихся друзей. Павел достал телефон и позвонил бывшему однокурснику, а ныне руководителю крупного холдинга Петру Колосову.

– Петруха, привет! Как дела? Что нового? Что, сразу к делу? Мне надо полмульта на полгода. Да тут задумали одно дело, связанное с телевидением. Да, завтра смогу подойти. Пока.

Тюленев задумчиво закурил. Конечно, он не ждал радушия от человека, у которого постоянно просишь денег. Но тут еще примешивалось опасение, что придется рассказать об идее телевидения. Его предупредили, пока держать язык за зубами. А он вот не может сдержаться. С другой стороны, Петруха свой – он не сдаст. К такому выводу пришел Тюленев, подходя к дому.

Вечером Ирина стремилась и одновременно не торопилась уходить с работы. С одной стороны очень хотелось все рассказать сыну, поделиться с Данилой радостью назначения и реакцией окружающих на него. А с другой, она боялась упустить хоть на мгновение полный контроль над изданием, потерять управляемость механизма, который очутился у нее в руках. Поэтому вышла она из редакции только тогда, когда уехали последние верстальщики, были отсмотрены все полосы, и типография поставила газету в печать.

На улице уже зажигались фонари. Небо на западе отливало сиреневым цветом. Ирина поежилась, становилось прохладно. Как она любила это время, когда воздух особенно прозрачен, деревья еще не сбросили листья, а запах земли, пожухлой травы, увядающих листьев кружит голову. В такие дни хочется бродить по лесу, или смотреть с высоты на вспаханные поля, или сидеть на лавочке в парке и не думать о том, что, по сути, совершенно неважно. Через двадцать лет, даже гораздо раньше, никто не вспомнит о газете «Губернаторские вести», Алевтине Медведевой и всей истории, которая сейчас кажется Ирине судьбоносной и главной.