Ольга Шипилова - Птенец кукушки. Отдать в хорошие руки!

Постепенно Арника начала винить саму себя. Она чувствовала вину перед мужем и Рикки, и еще вина ее заключалась в том, что не могла быстро подстраиваться под изменение окружающего мира. Ведь ничего еще не произошло, а она сама себе чужая. Даже у доктора в кабинете… Когда тот попросил ее раздеться, Арника стояла как истукан и чувствовала себя виноватой. Перед кем? За что?

– А что же ты, красавица, своим деткам жизнь не дашь? Смотри, какие ровненькие получились бы! Смугленькие! Эх, загляденье! Бедра, конечно, узкие очень, без помощи можешь и не разрешиться. Так сейчас разве беда это?

– Простите, – извинилась Арника.

– За что? – не понял доктор.

– За моих смугленьких, за бедра узкие, за то, что без помощи не смогу…

И наспех одевшись, Арника выскочила из кабинета, молясь о своих нерожденных смугленьких и страшась прикоснуться к своему тело, которое так бесстыже рассматривал доктор.

Невыносимое чувство вины усиливали и родственники. Едва Арника и Иван признались им в желании стать усыновителями, как родители мужа молниеносно окрестили их святыми, при разговоре с парой хватались воодушевленно за грудь и смотрели поверх их голов, как если бы там, чуть выше макушек, появились нимбы.

– Благородное дело, сын! – твердо произнес отец Ивана слова, которые в последнее время начали казаться Арнике приторными, и пожал руку. – Дерзайте, мы поддержим! Это правильное решение! А потом и свои пойдут. Худая она у тебя, корми лучше! Потому и детей нет пока.

– Пап, да мы можем родить, – смутился Иван.

– Ну, конечно можете, – покрутил седой ус отец Ивана, – но поправиться ей не помешает, уж больно прозрачная! Эльф какой-то или фея… Дом вон какой мы, сынок, отгрохали, ты один у нас с мамой! Потому детки нужны, чтобы нас, стариков, порадовать. А уж чьи они, значения не имеет, вырастите, станут вашими!

Мама Арники тоже поддержала дочь и была рада не меньше родителей Ивана и не меньше их считала дочку с зятем святыми. Эта надуманная святость, разговоры полушепотом, взгляды, которые обычно адресуются иконам, сводили Арнику с ума, умножая чувство вины до такой степени, когда хочется вырвать сердце и бросить его живым пульсирующим куском плоти людям под ноги, лишь избавиться от гнетущего чувства.

Через два месяца всевозможных проверок жилого помещения супругов, хождения по врачам и кабинетам начальствующих лиц, Арника и Иван собрали необходимые документы. Пройдя все инстанции, супруги получили зеленый свет на усыновление ребенка. Причин для отказа и быть не могло. Дом большой, пожарные извещатели в наличии (Арника постаралась), комнат много, семья успешная, хотя будущая мамочка могла бы и работу иметь, а не просиживать без дела, но дохода мужа вполне хватит и на содержание нового члена семьи, это справка с работы подтверждает. О существовании домашних животным опять никто так и не поинтересовался, поэтому Арника предпочла промолчать. Даже тогда, когда к ним в дом заявилась комиссия с проверкой. В это время Рикки тихо сидел, запертый в гараже, и не издал ни единого звука. Арнике даже вдруг захотелось, чтобы волк напомнил о себе, повизгиванием или воем, и тогда бы она сразу сказала всю правду, но волк молчал, как и его хозяйка. А значит, не было нужды признаваться в том, о чем никто не спрашивает. Состояние здоровья супругов оказалось удовлетворительным, ни отклонений, ни противопоказаний, поэтому дело осталось за малым, наведаться в отдел образования к Людмиле Сергеевне, справиться о судьбе девочки с тугоухостью и пройти курсы будущих родителей.

Незаметно для Арники и Ивана семейные отношения стали налаживаться. Бури поутихли, супруги медленно сживались со своими новыми ролями и понемногу оттаивали. Они, как в былые времена, начали проявлять повышенную ласку к Риккардо, нежность друг к другу. Этому способствовали совместные покупки детских принадлежностей, бутылочек, пинеток, памперсов и погремушек. Сначала Иван ужасно противился посещать отделы детских товаров, но не случайно же Арника получила юридическое образование! Она могла быть очень убедительной, если возникала подобная необходимость. И постепенно, под напором собственной жены, Иван свыкся. Сам не заметил, как пробежки по магазинам стали приносить тихое удовольствие. Служебное положение Ивана тоже наладилось, предприятие функционировало в полную мощь. Иван стал весел, легок на подъем, начал шутить. Здесь уже не возникало сомнений в его искренних желаниях подарить семью осиротевшей девочке. Арника видела, муж готов к этому непростому шагу, и, может быть, побольше, чем она сама. Сотрудники мужа неожиданно узнали о его высокой цели и, посовещавшись, подарили будущим родителям прогулочную коляску и смешную детскую кровать, которую Арника тут же пристроила в спальне с противоположной стороны от супружеского ложа.

– Так я всегда смогу следить за ребенком! – заявила Арника, меряя просторную комнату на втором этаже шагами. – Смотри, Даня станет постарше, проснется ночью, захныкает, а я тут как тут! Стоит лишь голову от подушки оторвать – и наша девочка передо мной, как картинка! Ровно тринадцать шагов до нее!

Иван улыбался:

– Да, она будет такой же картинкой, как и ты, и таким же великолепным математиком! Все люди измеряют пространство метрами, а ты шагами!

– А я шагами! – хитро взглянула на мужа Арника. – Потому что я не все! Я – другая!

В водовороте событий, которых было в сто крат больше, чем за десять лет супружеской жизни, размеренной и спокойной, Арника уже почти позабыла, что всего два месяца назад они с мужем сердились и устраивали скандалы. Муж тайно от нее купил несколько книг об усыновлении, и когда жена засыпала, почитывал их при свете ночной лампы. К тому же и поведение Рикки успокоило мужа. Он рассчитывал на его несогласие при переселении на первый этаж, но нет, волк, на удивление, принял все бесстрастно, и внешне казался Ивану более чем дружелюбным. О вольере Иван больше не заговаривал, и это радовало Арнику. Она, затаив дыхание, наблюдала за происходящим, боясь сделать хотя бы один неловкий шаг, чтобы не потревожить семейную идиллию. А в то, что Арника могла ударить Рикки, вовсе перестало вериться. Чувство вины, конечно, никуда не делось. Оно не отпускало, мучило бессонными ночами. Что бы Арника ни делала, вина всегда была ее неизменной спутницей. «Ну почему, – задавалась одним и тем же вопросом девушка, – в чем и перед кем я виновата?» – но так и не находила ответов. Иногда Арника думала, что горюет исключительно из-за своего волка. Возможно, так оно и было. Потому что гнетущее чувство усилилось тогда, когда Арника переселила Рикки на первый этаж, а в супружеской спальне на месте Рикки и его игрушек, которыми Арника задаривала своего любимца, появилась прогулочная коляска, наполненная плюшевыми медведями, ползунками и погремушками. И все это в преддверии Нового года. Не гирлянды, не хлопушки, а детские принадлежности!