Валерий Скляров - Мужской взгляд. Дневник охотника за приключениями

– Ты знаешь, я хотела с тобой еще вот о чем посоветоваться. У моего старшего сына скоро день рождения, и я не знаю, что ему подарить. Боюсь опростоволоситься, как в тот раз, когда купила ему бритву, а она оказалась не с тремя лезвиями, а с двумя. Меня так невестка высмеяла, что мне даже стыдно стало. Любимому сыну такую дешевую вещь подарила. Что ему такое подороже купить? Он подороже любит.

Всю свою жизнь тетка Лида живет на зарплату учительницы. Математику в школе преподает до сих пор. Невзирая на инвалидность свою и пенсионный возраст. Уходить не хочет, потому что тогда детей совсем учить будет некому и школу закроют, а школу жалко. И детей жалко. И сыновей, которые настолько заняты, что за целый год у них не находится времени приехать к матери в гости, тоже жалко. «Мальчики» заняты, занимаются бизнесом, очень много работают. Тетя Лида теперь кошек воспитывает. Подбирает на улице и воспитывает. Хорошо, кстати, получается. У педагога с тридцатилетним стажем кошки ходят по струнке. Только тощие очень. На учительских харчах сильно не разжиреешь. До сих пор не могу понять, как она живет на свою нищенскую зарплату? А еще все соседи всегда ей денег должны и никогда долги не возвращают. Она и мне каждый раз пытается всучить денежку и страшно обижается, когда слышит слово «взаймы».

– Какие взаймы? Бери так, мы же родственники, – выговаривает мне тетка с удручающей регулярностью. – Ты старший сын моей любимой сестры и мне как сын. А говоришь тетке «просто так денег не возьму, а если только взаймы». Я тебе что, банк?

– Валер, а я теперь богатая стала! Помнишь мой участок земли, где у меня огород всегда был? Представляешь, там теперь поселок для переселенцев собрались строить и мои десять соток купили. Хороший такой человек купил. Говорит, что москвич. Правда, не очень русский на вид. Но зато очень уважительный. Сто долларов мне дал за десять соток! Представляешь! Так что теперь я с деньгами.

Теткино ликование доносится до слуха моих коллег, и лица у них вытягиваются.

– Теть Лида, постой, ты говоришь, что продала свой участок в 10 соток, тот, что рядом с федеральной трассой, электрифицирован, с артезианской скважиной, за 100 долларов?

– Да, за сто! Он мне сначала хотел сто евро дать, а потом мы поговорили, я ему документы на участок отдала, а он мне доллары. Так что есть теперь деньги, чтобы сыну хороший подарочек купить! И невестка должна обрадоваться! Как ты думаешь?

Да уж, это точно. Как только родственники узнают, что участок стоимостью в десять тысяч у.е. «ушел» за сто, они будут просто счастливы. Тут и гадать нечего.

Я попрощался с ликующей теткой, повесил трубку, посмотрел на недоуменные лица моих коллег, которые готовы были наперебой советовать мне, как именно надо признать ничтожной сделку продажи участка земли за бесценок, и вдруг подумал: а что на самом деле чувствует человек, который живет в этом мире и умудряется совершенно этот мир не замечать? Что это за странный дар видеть в аферисте «уважительного человека», в проходимце – «симпатягу», в демагоге и лжеце – «умницу и юмориста»? Что движет человеком, который последнего сына готов отдать «на защиту Родины», последнюю копейку на пропитание своих кошек или просто случайному человеку, потому что «человек попросил, ему деньги нужнее».

Оглянитесь вокруг. Этих странных людей, способных видеть вокруг себя только доброе, только хорошее, очень много. Они не ходят на митинги с разноцветными флагами, они не привлекают к себе повышенного внимания, они вообще ничего и ни у кого не требуют. Они просто живут и любят своих детей, внуков, племянников. Простой, тихой, наивной любовью.

А теперь вспомните, сколько раз вы приходили в церковь, чтобы увидеть на иконах лики святых, чтобы испросить у них помощи в разрешении своих проблем. Но почему никому из нас никогда не приходило в голову перестать пялиться на небо и просто оглянуться вокруг. Разве они не святые – наши матери, наши любимые бабушки и тетушки, наши заслуженные и незаслуженно позабытые деды? Получив по правой щеке, они немедленно подставляют левую. Ограбленные, они готовы отдать последнее. Позабытые – прощают нам все обиды или считают их вполне заслуженными. Обманутые – вновь готовы верить, верить, верить.

Они живут рядом с нами и несут секрет этой своей неуязвимости, независимости от нашего трижды безумного мира. И, в отличие от канонизированных, «официальных» святых, они никогда и никому не отказывают в помощи и совете. Только вот почему же так редко мы просим у них совета и никогда не молим о помощи? Они же святые, и они живут среди нас.

Когда пятнадцатикопеечные монетки заканчиваются, а смотреть, как в «Морской бой» играют другие, становится скучно, можно подняться на второй этаж и приобщиться к прекрасному.

Художественная выставка в фойе кинотеатра «Октябрь». Год 1985-й. Картины, картины, картины… Холст, масло. А вот и она. В раме миловидная девица. Сидит на подоконнике. Поза свободная, даже несколько расслабленная. Одна стройная ножка, затянутая в импортную джинсу, заброшена на ножку другую. Взгляд прямой, открытый. В нем вызов и даже какой-то совершенно бесстыжий задор. Разве можно так оценивающе смотреть прямо в глаза собеседнику? Опускаю взгляд. На бирочке под рамой: «Калининградка».

– Я не могу с этими женщинами общаться, – сетует мой приятель – свежеиспеченный москвич. – Они прямо в бумажник мне смотрят, когда я за обед в кафе плачу. Так же нельзя! И ведь знаю, что и я ей пофигу, и деньги мои тоже. И не будет она моей никогда в жизни. Но смотрит, смотрит! Оценивает меня! Это же просто неприлично! – срывается приятель на фальцет.

– Нельзя мне без пятисотки домой возвращаться! – это уже другая длинноногая девушка делится со мной наболевшим, уплетая омлет с ветчиной. Она пришла ко мне двадцать минут назад, вынудила накормить ее завтраком за то, что опечатала мне счетчик.

– У меня сын. 12 лет. Воспитываю его одна, так что деньги нужны до зарезу. Не менее 500 рублей в день! Я уже и так, и эдак экономлю, но меньше не получается.

– И где же вы эти деньги берете? – интересуюсь я у специалиста по пломбировке счетчиков исключительно для поддержания светской беседы.

– Известно, где! – любительница омлета окидывает меня оценивающим взглядом. – Дело-то житейское. Все мы люди… – ставит девица в конце фразы многоточие, подцепляет на вилку последний кусочек ветчины, отправляет его в рот, облизывает губы тонким розовым языком и выжидательно смотрит мне в глаза.

Я вдруг догадываюсь об источнике пополнения семейного бюджета этой милой калининградки, и у меня перехватывает дыхание от такого неожиданного открытия. По-своему оценив молчание, девица отрицательно качает головой и молвит: