Анна Маг - От женщины, о женщинах, для женщин (сборник)

Санаторный комплекс был расположен на берегу Черного моря. Здание было помпезным и напоминало былое могущество уже не существующей страны. Номер как номер, питание – диетическое, Надежде это сразу не понравилось, впрочем, предусмотрев скудное меню, она таки прихватила с собой провиант. Чайка ворчала, что своей колбасой и банками Надежда забила весь мини-бар, а та ее успокаивала, обещая, что уничтожит все дня за три. Пока две подруги расселялись и разбирали чемодан, наступил вечер. На юге темнеет быстро, сил на прогулку не было и, открыв бутылку красненького, две подруги уселись на балкончике с видом на море. Легкий бриз приятно обдувал их лица, и в свете луны казалось, что они вновь обретали молодость. Предаваясь воспоминаниям, они то хохотали, вспоминая, как разрабатывали план по охмурению Надиного теперешнего мужа, то грустили, припоминая утраченные возможности Чайки. Вдруг взгляд Чайки попал на одинокую фигуру, стоявшую на берегу. Приглядевшись, она поняла, что мужчина не просто стоит, он стоит у мольберта и делает наброски.

– Смотри, Надька! Вот и моя новая жертва!

– Где? – подслеповатая Надежда, щурясь и вглядываясь в ночную бездну, пыталась разглядеть хоть что-то.

– Слепая карга! Посмотри прямо! – и Чайка ткнула скрюченным артритным пальцем в ночную мглу.

А в ночной мгле, на берегу Черного моря стоял импозантный мужчина сорока с большим лет. Мужчина действительно был художником-маринистом, он писал ночное море исключительно ночью и был убежден, что по памяти писать картины мог только Айвазовский. Остальные художники должны писать только то, что видят здесь и сейчас, а не то, что видели когда-то. Так можно передать цвет, настроение и даже запах.

Не подозревая, какому минометному обстрелу он подлежит, художник положил кисти и стал раздеваться. Раздевшись до костюма Адама, он вошел в море. В ночной мгле призывным маяком заблестел его белый зад.

– Бог! – воскликнула Чайка. – Вот увидишь, он будет моим!

– Павиан! – хмыкнула Надежда.

Первое утро первого дня отдыха! Боже, как оно приятно! Сладко потягиваясь в кровати, Надежда, приоткрыв один глаз, увидела Чайку, готовую во всеоружии встретить свою судьбу из-за угла. Крутясь у зеркала и примеряя новую шляпу, Чайка одновременно красила ресницы. Когда она подносила кисточку к глазу, рот ее открывался сам собой, и выражение лица приобретало удивление. Получалось, что она каждый раз удивлялась своей красоте.

– Хватит дрыхнуть! Надежда, подъем! Надежда лениво перекатила свое тело на другую сторону.

– Так, еще 15 минут, и мы опоздаем на завтрак!

"Завтрак" – слово заклинание для всех людей, любящих поесть! Ведь утром себе можно позволить все, что угодно, уговаривая, что все это рассосется и нигде не отложится. А что такое санаторный завтрак! Это вкуснейший дымящийся омлет или творог с крупинками сахара, насыпанный горкой, как вершина Эвереста. А дымящийся кофе? Короче, Надежда вскочила и начала одеваться.

В столовой за столиками люди с аппетитом занимались поглощением пищи. Там их легко было разделить на своих и вновь прибывших. Свои походили на краснокожих индейцев, обгоревшие носы, как родовая метка объединяли их в одно племя, индейцы приветливо здоровались с персоналом и делились впечатлениями. Бледнолицые же осматривались и вели себя нарочито культурно. Чайка кокетливо протянула талончики и им с Надеждой присвоили номер столика. Подойдя поближе, Чайка увидела за столом мамашу с орущим младенцем на руках. "Этого еще мне не хватало", – подумала Чайка и, не дойдя до своего места, круто развернулась.

– Мне этот столик решительно не подходит! Я прошу вас, милочка, пересадите нас… – Чайка обвела цепким взглядом зал и вдруг заметила знакомый силуэт вчерашнего возмутителя спокойствия ее души. – Вот, хотя бы, за тот. – Чайка сделала равнодушное лицо.

– А чем вам этот столик плох?

– Орущие младенцы меня раздражают, милочка. Я на отдыхе.

Не дожидаясь ответа, Чайка резко развернулась на тонких каблуках и направилась прямо к цели. Надежда побрела за ней. Подойдя к столику, Чайка поняла, что не ошиблась.

– Приятного аппетита!

Мужчина привстал и, любезно улыбнувшись, приветственным жестом пригласил двух дам присесть.

– Очень приятное соседство. Кирилов, – незнакомец протянул руку.

– Чайка, – она тоже протянула руку, но с намеком на поцелуй, а не на рукопожатие.

– Надежда, – скромно кивнула подруга.

– Чья? Позвольте спросить?

– Что чья?

– Ну, чья вы, Надежда?

Надежда расплылась в улыбке.

– Какие прекрасные стихи! Кто это?

– Ваш покорный слуга!

Чайка нащупала под столом ногу Нади и жестко придавила мизинец левой ноги. Надя вздрогнула и подобралась.

– Я вас знаю! Вы – великий художник!

– Да? Вы ходили на мои выставки? – Кирилов с интересом переключил внимание.

– Конечно, вы же – маринист! Чайка глотнула кофе и победоносно взглянула из-под шляпы. "Не в бровь, а в глаз! Да, в самое яблочко!" – подумала она.

Кирилов тут же утратил интерес к Наде. Та, привыкнув ко вторым ролям, и поняв, что Чайка вышла на передовую, принялась за яичницу.

Те же любезно щебетали, и, как часто бывает в жизни, встреча с незнакомым человеком за 15 минут общения сближает и кажется, что ты знал его всю жизнь, ну или, по крайней мере, не видел его с самого детства. Время пролетело незаметно, и завтрак подошел к концу.

– Я вас приглашаю вечером прогуляться по набережной, – Кирилов любезно пожал руки дамам.

– Спасибо, – сказала смущенно Надежда. Чайка тут же ткнула ее локтем в бок.

– Я приду, – она сделала шаг вперед, явно давая понять, что приглашение касается только ее одной. Кирилов улыбнулся в бороду, кашлянул и откланялся. Очарованные дамы долго смотрели ему вслед.

– Аполлон! – восхищенно вздохнула Чайка. Надежда в этот раз не возражала.

Морской бриз приятно освежал лица двух влюбленных. Море ласкало босые ноги, как бы маня к себе в гости. "Интересно, у меня педикюр в порядке?" – подумала Чайка в тот момент, когда Кирилов пытался объяснить ей разницу между постреализмом и абстракцией.

– А знаете что, давайте в омут с головой! – и Кирилов приглашающим жестом театрально выставил руку.

– Но у меня нет купального костюма! – "Боже, какое счастье, что у меня его нет".

– А я буду вашим скульптором, дорогая, я просто отсеку все лишнее, и вы будете прекрасны, – он уверенным жестом опытного ловеласа тут же отсек все, что было на Чайке. Они вошли в воду, и та ласково приняла их в свои объятия. Этой ночью с Чайкой случилось то, что, казалось, уже случиться не может. Никогда.