Татьяна Александрова - Замуж за иностранца? Легко!

– …

– Слушай, давай в пятницу! Раньше не вырваться!

– Откуда не вырваться? Ты что, по вечерам работаешь? Сегодня же еще вторник!

– Слушай, сейчас некогда, шеф вызывает. Давай я тебе вечерком позвоню?

– Пока, Игорь…

Надя была в шоке. Все это было так на него не похоже! «Забыл, забегался…»

Разве не он повторял миллионы раз, что Надя – главный на свете человек, что без нее ему жизнь – не жизнь, и разлучить их сможет только гробовая доска. Вот так и весело, и мрачно он шутил…

Потом-то все объяснилось.

Оказалось, что неутомимая Нелли Игоревна решила, что пока Надя вдалеке, надо ослабить ее, Надино, влияние. И познакомила своего Игорька с товаркой по работе. Та была намного старше Игоря, – но ведь не в невесты же ее прочили! – но намного моложе самой Нелли Игоревны. И, что очень важным оказалось – намного опытнее нашей Нади в амурных и постельных делах.

Игорек поплыл; забыл и про Надю, и про гробовую доску.

Вот такие дела…

Справедливости ради надо заметить, что Надя наша не долго переживала. Она придерживалась принципа: значит, не судьба. Значит, что-то другое ждет впереди?

Наступила зима. Она оказалось такой снежной, какой давно уже не была. И в декабре Надя с компанией ездили кататься на лыжах в свой любимый Пушкин и еще более любимый Павловск.

Почти сразу после Надиного приезда позвонил Шон. Потом еще и еще… Разница с Сиднеем во времени была большая, и разговаривать было не очень комфортно – когда там вечер, в Питере глубокая ночь. И наоборот. Поэтому они стали писать друг другу письма…

Как-то Шон спросил: «Замуж еще не вышла?» – «Нет, пока нет». – «Собираешься?» – «Нет, пока не собираюсь». – «Выходи за меня!»

Надя промолчала…

Прошло почти два года. И вот она здесь.

Надя улыбнулась, вспомнив, как в консульстве требовали доказательства их долгого знакомства – письма, квитанции звонков, чуть ли не свидетелей! А что – были же фиктивные браки, за деньги. Многие девушки хотели правдами и неправдами свалить за границу. А этого бдительные австралийцы и еще более бдительные наши органы допустить не могли.

Сейчас все было хорошо. Шон был внимателен, Наде с ним интересно. Да и, что греха таить, им хорошо было в постели.

Тогда, перед ее отъездом в Австралию, мама плакала и говорила: «Так далеко! Как мы будем видеться?»

Конечно, этот вопрос был самым тяжелым.

Но ведь есть самолеты!

Пора! Надя встала со скамейки и пошла к выходу из парка.

У ворот стоял Шон. С букетиком мелких розочек, которые так нравились Наде…

Ресторан гремел музыкой.

Молодая бойкая певичка, ни капли не смущаясь, что не все у нее ладно получается, перепевала хиты всех популярных певиц и певцов.

Андрей был уверен, что закажи сейчас кто-нибудь «Мурку», Мари – так звали певичку – споет и эту песенку.

Они с приятелем Гошей, он же Жора, зашли посидеть в ресторан, пропустить, как говорится, стаканчик-другой. Ничего лишнего. Домой идти не хотелось. Последнее время Настя ходила мрачнее тучи, срываясь на детях. Хотя он-то отлично понимал, что дети и их отметки здесь не причем.

А «причем» был он. И его «роман» с Лялей. Роман этот то затухал, то разгорался с новой силой. Продолжать отношения с приставучей Лялей у него не было никакого интереса, если так можно было выразиться. Он бегал, стараясь от Ляли скрыться. Но скрыться здесь было некуда, в этом, в сущности, деревенском городке с многоэтажными обшарпанными домами. И Лялечка умела его как-то уговорить, настоять, и Андрей, не имея большой привязанности дома, снова продолжал встречаться с Лялей.

– Слухай, Андрюха, а чего ты дальше учиться не пошел?

– А ты?

– Погоди, не обо мне речь. Я – другое дело. На большее и не тяну. А вот ты?!

– А зачем?

– Да как – зачем? Не говори… – Гошин язык слегка заплетался. – Сейчас бы уже капторангом был!

– Ну ты скажешь – капторангом! Да и зачем, я тебя спрашиваю?

– Да рожу бы намылил Лялькиному мужу, и тебе бы за это ничего не было…

– Охота мне…

– Гляди – а ему, вроде, охота!

К их столику приближались двое. Один из них был капитан третьего ранга, Владимир Семрин – муж Ляли, а второго Андрей не знал.

– Ну, красавец, выпьем? – по голосу Владимира сразу стало понятно, что он уже много выпил.

– Пить с тобой не буду.

– Эт-то почему?!

– Мы уходим.

– Уходим! – как Петруха за Суховым, за Андреем повторил Гоша.

– И куда? Не ко мне ли домой?

– У меня свой дом есть! – Андрей поднялся, и теперь оба они с Семриным напоминали двух петухов перед боем.

– Ах ты, гнида беспогонная, мичманишко вшивый!..

– Нуты, полегче!

– А то что?! Это ты еще угрожать мне вздумал?

– Счас по морде схлопочешь!

– Да ты знаешь, что я могу тебя в порошок стереть? Мало того что женой моей пользуешься, так еще и… Оборзел!

С этими словами Семрин размахнулся и ударил Андрея. Но поскольку из-за принятого на грудь немалого количества спиртного движения его были заторможены, удар оказался смазанным. Андрей же в ответ врезал своему сопернику прямо в челюсть. Тот, сбивая на своем пути стулья, рухнул на пол, потащив за собой скатерть с соседнего стола. Тут сцепились и «адъютанты» – Гоша и незнакомый офицер, дружбан Владимира.

Мгновенно распахнулись двери, и в ресторан, громко топая ботинками, ворвался патруль. Было такое впечатление, что они стояли на улице возле ресторана и наблюдали за происходящим в окно.

– Товарищи офицеры! Прошу следовать за мной!

Дальше опять зазвучала притихшая было музыка и понеслись неугасающие хиты в исполнении Мари.

«Листья желтые над городом кружатся…»

В общем, ничего интересного.

Таким вот образом Андрей восстановил против себя свое начальство. Потому что кому же хочется иметь проблемы на корабле. Дисциплина на флоте превыше всего.

Да и кто же знал, что у Лялиного мужа есть могущественные покровители с большими звездами, которые при любом грядущем сокращении не то что не поддержат образцового, но чуть-чуть оступившегося мичмана, а помогут ему покинуть флот, поддав, что называется, под зад коленом.

Но все это было еще впереди…

С некоторых пор Андрей очень не любил свой день рождения. Казалось, что годы проходят без особой удачи. Могли бы быть счастливее, не такими однообразными. Особенно его тяготила каждодневная унылая служба. Тогда, в юности, все пошло не так, как хотелось. Думал, мечтал заниматься наукой, любимой математикой… А очутился в этом холодном, неприветливом городе, лежащем на берегу ледяного моря, как бездомная собака…

Но отмечать дни рождения было принято, как и другие мало-мальски отличные от будней дни, и никто его бы здесь не понял и, в конечном счете, просто осудил, если бы он «зажилил» свой праздник.