Валерий Скляров - Эти странные калининградцы. Избранные главы из авторского исследования

Нормальный калининградец не понимает, как можно жить на территории, не огороженной со всех сторон надежными пограничными кордонами.

Когда нормальный калининградец проезжает на машине каких-нибудь 200 километров подряд и не натыкается на госграницу, у него начинается приступ агорафобии.

Теперь представьте себе в красках миллион человек, страдающих боязнью открытого пространства, при которой у каждой жертвы анклава появляется страх большого скопления людей.

А вдруг эти люди потребуют каких-нибудь неожиданных действий? К примеру: вступить в «Единую Россию», отправиться на строительство второй ветки БАМа, неожиданно посетить «Эрмитаж» или отслужить годик в армии.

Нормальный калининградец бессознательно испытывает страх, как только представляет себе необходимость перейти без провожатых Красную площадь, или безлюдную улицу где-нибудь в Новосибирске.

Беспокойство у нормального калининградца обычно вызывается страхом общественного позора в случае приступа паники или беспомощного поведения на публике, состоящей из жителей континентальной России. Нормальный калининградец уверен, что публика взирает на него, как на посла доброй воли с самого загадочного из островов страны, пришельца с дикого, дикого запада и страшно боится опозориться.

Боязнь того, что позор (к слову сказать, позор может быть самым разным. Если нормальный калининградец не может вспомнить даты жизни Иммануила Канта, это считается страшным позором) случится в общественном месте: в буфете «Большого театра», в кафе «Стена» в Калуге или на железнодорожном вокзале станции Черемхово – все это еще больше подстегивает фобию.

Нормальный калининградец, проживший в Калобласти более 20 лет, то есть с застарелой агорафобией, привязываются к дому, и находит невозможным покинуть свою крепость. Нормальный калининградец чувствует себя нормально даже принимает гостей с континента, если только сам находится в уютном пространстве, огороженном улицами Захарова и Ульяны Громовой. Этот закуток кажется ему подконтрольным.

Нормальный калининградец живет спокойно, если не покидает пределов Калининграда и не отъезжает от него дальше Светлогорска. При этих условиях он счастлив, работает, общаясь с другими людьми и при этом не испытывает приступов паники.

Безопасная зона – понятие широкое. Но в нашем случае оно полностью совпадает с границами Свободной экономической зоной «Янтарь».

Нормальный калининградец понимает свою уязвимость и ведет себя превентивно, заведомо ограничивая свою сферу обитаемости, тем самым ограничивая себя в возможности выбора учебного заведения, работы, и, как следствие, заработка.

Панический страх перед «континентом» заставляет нормального калининградца довольствоваться малым или очень малым.

«Москали» давно просекли эту фобию и нещадно ее эксплуатируют, заставляя бедного калининградца, страшащегося выйти за пределы, очерченные колючей проволокой и полосатыми пограничными столбами, работать за еду.

Нормальный калининградец иногда пытается покинуть пределы условно свободной зоны, чтобы подзаработать и набраться новых впечатлений. Но окружающий мир вне пределов Калобласти кажется нормальному калининградцу таким злобным, страшным, что наш герой старается любой ценой выбраться их опасного мира и вернуться в безопасное место на Каштановой.

Если вернуться по какой-либо причине не получается, нормальный калининградец теряет аппетит, потом сон, потом радость жизни, потом начинает доставать все чудесными рассказами про Калининград – землю обетованную. Потом пишет книгу про Калининград, издает ее и использует гонорар на то, чтобы бросить работу в ненавистной Московии, вернуться домой и как-то попытаться жить дальше, чувствуя себя спокойно под защитой польских и литовских пограничников.

Исследования открыли взаимосвязь между агорафобией нормального калининградца и проблемами с ориентацией в пространстве и времени. Нормальные люди могут поддерживать равновесие, соединяя сигналы вестибулярного аппарата с визуальной и проприоцептивной системами. У калининградцев пространственно-временной континуум нарушен. Они считают, что живут в западной Европе и являются потомками древних пруссов.

* Агорафо́бия (от греч. αγορά – площадь и φόβος – страх) – боязнь открытого пространства.

Нормальный калининградец не может понять мотивов, толкающих москвичей к такому опрометчивому шагу, как отдых в Северной Африке или на Ближнем Востоке.

Поддавшись общероссийскому отпускному безумию, нормальный калининградец слетал было в Стамбул, и вернулся оттуда озадаченный квазиевропейским обслуживанием, эрзац-европейской выпивкой, неразборчивым «англесским», напуганный трансвеститами и аниматорами и озадаченный традиционно вышколенной восточной прислугой, за гипертрофированной вежливостью которой он безошибочно угадал безразличие по отношению к приезжающим.

Но больше чем мулатов в белых штанах, нормальному калининградцу на востоке досаждали пьяные москали, крикливые итальянцы, безумные немцы и развратные французы – приехавшие в «страны третьего мира», чтобы «оторваться» по полной.

Нормальный калининградец знает, что у себя дома европейцы не ведут себя настолько безобразно, поэтому предпочитает отдыхать у европейцев дома, дабы не травмировать собственную психику. Поэтому, дождавшись отпуска, нормальный калининградец заправляет свою старушку «Мазду» под горловину, сажает в салон свою семью и спокойно едет себе в Прагу, Берлин или Париж, предварительно заказав себе через Интернет места в мотеле, и рассчитав наиболее экономичный маршрут следования.

Ни одному нормальному москалю, напуганному элитными московскими же турагентствами дороговизной отдыха в Европах, невдомек, что нормальный Калининградец может за 30—40 тыщ рублей отдыхать неделю всей семьей в Кракове, при этом пить, есть, ни в чем себе не отказывать, да еще и навезти домой разных сувениров и не забыть прикупить десятикилограммовую пачку стирального порошка, потому что «невозможно не взять, раз его тут продают так дешево».

В отличие от подавляющего числа россиян, нормальный калининградец не боится преодолевать языковой барьер, не нуждается в услугах тур-посредников, не гнушается жить в хостелях со спартанскими условиями, поскольку у изнеженных европейцев представления о спартанских условиях быта несколько отличаются от классических.

И, самое главное, зачем едет калининградец в Европу? Он едет, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя не жертвой анклава и не нелюбимым сыном матушки-России, а настоящим европейцем!