Валя Шопорова - Блейд. Наследие. Книга 3

Слегка нахмурившись от того, что в голове вновь поселились эти мысли, Ники выдохнула и, склонившись к паху брюнета, взяла его член в рот. Микки сглотнул, такие действия Ники ему нравились. И особенно нравилась ему та несколько неловкая старательность, с которой она вбирала в себя его орган и скользила по нему губами.

Опыт в подобного рода ласках у Ники был, в отличие от традиционного секса, но он был настолько ничтожным, что его можно было особо и не брать в расчёт.

Микки поморщился, когда девушка задела зубами нежную кожу совсем рядом с головкой, и опустил руку ей на затылок. Он не начал насаживать её ртом на свой член, но на голову слегка давил, не позволяя слишком отстраняться и неправильно двигаться.

Брюнет облизал губы и прикусил нижнюю, вновь прикрыл глаза, чуть сильнее давя на затылок Ники, ненавязчиво, но ощутимо задавая нужный для себя ритм её движениям.

– Молодец, – прошептал парень. Дыхание его сбилось, а голос начал звучать ниже, маняще.

Услышав слова одобрения, Ники начала действовать ещё увереннее, обхватывая орган парня у основания ладонью, помогая себе, и скользя по нему тугим кольцом губ. То, что она делала, приносило удовольствие, но выглядело как-то неискренне, театрально.

«Порно пересмотрела девочка», – подумал Микки и запрокинул голову, слегка выгибая спину, когда Ники взяла его член в рот полностью, до горла.

Но долго радовать так брюнета она не смогла, всё-таки давясь, но не отстраняясь, начиная шумно дышать носом и с тройным усердием двигая головой. Микки не смог сдержать улыбки – такая старательная…

Продолжая держать уголки губ приподнятыми в жесте довольства, брюнет начал ощутимее давить на затылок Ники, задавая более частый ритм её движений, но не пытаясь самостоятельно двигать бёдрами, что точно бы закончилось для девушки приступом кашля или даже рвоты. Впрочем, Микки не думал о том, чтобы его любовнице было комфортнее, просто ему и так было более чем приятно. И, пусть минет в исполнении Ники был не самым искусным, но нельзя было сказать, что она совсем ничего не умеет и двигается невпопад.

С губ Микки сорвался хрипловатый вздох, он сильнее нажал на голову Ники, заставляя её брать его член в рот глубже и чаще двигаться.

– Всё правильно, – прошептал брюнет и вновь облизнул губы, слегка поддаваясь бёдрами навстречу жаркому рту, всё-таки повинуясь этому инстинкту.

Скольжение горячего узкого кольца губ по напряженной плоти дарило потрясающее наслаждение и даже то, что Ники периодически задевала нежную кожу зубами, не слишком портило момент и ощущения, испытываемые в нём.

Чувствуя приближение оргазма, Микки прикусил губу и шумно вздохнул. Он сжимал зубы, но челюсти сами собой разжимались, приоткрывая рот, потому что лёгким нужен был кислород. В висках стучал сбитый пульс, с губ срывалось жаркое дыхание. Прошло ещё не больше минуты и Микки накрыло волной оргазма, который заставил мышцы живота спазматически сокращаться, а бёдра двигаться вверх, навстречу горячей влаге рта Ники.

Едва не подавившись спермой брюнета, с трудом удержавшись от того, чтобы не закашляться, девушка продолжала скользить губами по его органу, доставляя большее наслаждение, продлевая его.

Когда Ники отстранилась, Микки удовлетворённо выдохнул и, полежав всего несколько секунд, продолжая находиться в приятном расслабленном состоянии, которое дарует качественный оргазм, сел, беря отложенную сигарету и наконец-то подкуривая.

– А вот теперь, точно, с добрым утром, – улыбнулся брюнет. – И, кстати, – добавил он, затягиваясь дымом и смотря на морщащуюся девушку, – могла бы и не глотать, я бы не обиделся, если бы ты сплюнула. Это было бы лучше, чем сейчас сидеть и смотреть на твоё перекошенное лицо.

Ники на секунду скривилась ещё больше, так походя в этом состоянии на маленького недовольного ребёнка. Только губы этого «ребёнка» хранили следы спермы. Затем она ответила:

– Ты, всё-таки, «мил» до невозможности. Неужели моё лицо сейчас настолько ужасно, что на него прямо смотреть нельзя?

– Нет, – совершенно спокойно ответил парень и, натянув обратно трусы, встал на колени, подползая к любовнице.

Встав перед ней на колени, оказываясь заметно выше, Микки зажал в пальцах правой руки сочащуюся горько-сладким дымом сигарету, удушающую своим токсично-приятным ароматом, и взял лицо Ники в ладони, добавляя:

– Ты более чем мила сейчас – растрепанная и немного сонная. И, в отличие от тебя, я говорю без сарказма.

Сделав затяжку, Микки выдохнул дым прямо ей в лицо и встал с кровати, быстро надевая штаны и покидая комнату.

«Действительно, – подумала Ники, проводив брюнета взглядом и поджав губы, – „мил“ до невозможности…».

Тёмно-серые или же тёмно-синие стены, их точный цвет не отпечатался в памяти. Жёсткая кушетка с якобы мягким матрасом под попой, которая неприятно скрипит при каждом движении и на которой совершенно неудобно сидеть – она слишком высока для ребёнка, но – кому есть до этого дело?

Яркий искусственный свет, которого всё равно оказывается так мало, что углы просторного помещения остаются тёмными и потому кажется, будто из них вот-вот полезут длиннорукие тени и черти. Низкий баритон мужчины, которого не видно, потому что он стоит сбоку и чуть позади, он не остался в памяти. И другой голос – хриплый голос курильщика со стажем, принадлежащий высокому широкоплечему мужчине в белом халате и тёмно-синей рубашке, выглядывающей из-под белёсого одеяния. Негромкое, но такое раздражающее гудение, которое издавал не то некий аппарат, не то многочисленные мощные лампы, не то ещё бог знает что – понять его природу было просто невозможно. Да и неважно это было, а важно лишь то, что в этой комнате этот низкий гул присутствовал всегда. И не только в ней…

– Посмотри на меня, – просит мужчина-курильщик.

Шестилетний Микки поднимает взгляд, но проводит им мимо доктора, отворачивает голову. Руки и плечи мальчика напряжены, пальцы сжимают край жёсткой кушетки. Он прекрасно помнит, что с неё так легко можно упасть и причинить себе боль, которой и без того хватало в этих унылых давящих стенах. А ещё он не знает, что говорить рослому мужчине в белом халате, потому что он помнит, что бывает, когда он говорит ему правду.

– Микки? – обратился к мальчику доктор и слегка тронул за плечо, прося этим движением обратить на него внимание.

Микки поморщился в ответ, продолжая сидеть, отвернув голову. К своим юным шести годам он успел возненавидеть подобные беседы и начать страшиться их. Это так ужасно, когда столь юное создание умеет ненавидеть…

– Микки, ты меня слышишь? – не оставлял своих попыток доктор.