Алексей Захаров - Ганцлер-13

– Нет, спасибо, – отказался я от его щедрого предложения. – Девочку мне не нужно пока, а деньги у меня есть свои… Если же вдруг возникнут какие-то серьезные расходы, я стану чеки приберегать и, надеюсь, ваш бухгалтер впоследствии мне все компенсирует. Договорились?

– Как хотите. Только в чеках необходимости нет. Вам достаточно будет просто сумму назвать, – не настаивая, легко согласился Сергей и добавил: – Я предупрежу консьержа, что вы наш важный гость, чтобы он не задавал вам лишних вопросов.

Важный?! Я был удивлен. Он явно мне льстил. Я промолчал.

Сергей повернулся и щелкнул замком. Он уже находился за порогом раскрытой двери, когда я задал ему последний вопрос. Этот вопрос не имел для меня никакого значения, так, чистое любопытство:

– Скажите, машина, на которой мы с вами приехали, «Ауди», она новая? – мне просто хотелось знать, как пахнут новые немецкие автомобили.

– Пяти тысяч еще не прошла, – самодовольно ответил Сергей. – В июне купили.

Я удовлетворенно кивнул и, попрощавшись, прикрыл за ним дверь.

Оставшись один, я снял давно надоевшую обувь и направился инспектировать мою временную обитель.

Квартира оказалась двухкомнатной, но огромной и светлой, отделанной не вычурно, дорого, со вкусом. Все говорило о том, что над интерьером жилища поработал толковый дизайнер. Мне очень нравилось, настоящие апартаменты. Не было ничего удивительного в том, что люди, здесь побывавшие, оставались довольны. Осмотр я начал с залы. Она состояла из гостиной и кухни, отделенных друг от друга дорогим узким барьером из мореного дерева. В кухне стояли большой холодильник и дубовый кухонный гарнитур. Посреди гостиной на паркетном полу лежал овальный ковер с крупным лаконичным орнаментом, на котором, утопая основаниями в голубом мягком ворсе, стояли пшеничный диван и прямоугольный кофейный стол из карельской березы. К столу с разных сторон были приставлены два низких широких кресла того же пшеничного цвета. Возле стены, противоположной окну, справа от входного проема, высился стеклянный шкаф с изящной японской посудой. С другой стороны от проема, составляя с кофейным столом и стеклянным буфетом единый ансамбль, находилась стенка-стеллаж, тоже из капа, с полками из прочного дымчатого стекла. Диван и кресла были обращены к торцевой, обратной кухне, стене. Возле нее, на приземистой тумбе, по-хозяйски, как некое божество, восседал огромный размашистый телевизор. Его просторный плоский экран, оправленный в антрацитовый корпус, черным надменным оком холодно созерцал пространство залы. По бокам телевизора, словно неотступные телохранители, поднимались акустические системы-столбы, а в льдистых бликующих нишах стеклянной тумбы виднелся проигрыватель лазерных дисков и стереоусилитель.

Изучив залу, я перешел в другую комнату. Обстановка в ней была поскромнее. В этой комнате, обустроенной как спальня, но также большой и просторной, стояли широкая кровать с высокой фигурной спинкой, гигантский, до потолка, шкаф-купе, велотренажер и беговая дорожка. Двери шкафа были зеркальные. Еще одно зеркало декораторы смонтировали над кроватью, прямо над плоской пятиламповой люстрой. Пол в комнате был застелен ковровым покрытием, а на обширном окне висели деревянные жалюзи.

Несколько удовлетворив любопытство, я возвратился в гостиную и какое-то время стоял рядом с проемом и разглядывал небольшой папирус в тонкой рамке из камыша, что висел на стене возле стеклянного шкафа. На картине была изображена сцена из египетской «Книги Мертвых»: Осирис вершил суд в загробном мире, а его подручные, Анубис и Гор, взвешивали на весах сердце умершего. Древние боги хладнокровно решали судьбу несчастного смертного. В эту минуту только от их приговора зависело: быть ему сожранным чудовищем Амамат или блаженствовать в цветущих полях Иалу…

Я отошел от проема, присел на диван и закурил. Сигарету стряхивал в хрустальную пепельницу, выполненную в виде перевернутой пирамиды на серебряных ножках. Потом поднялся, зашел в кухню и заглянул в холодильник. Камера была забита различной снедью. Есть мне пока не хотелось, я отыскал на полках коробку виноградного сока, налил на треть в высокий бокал и вернулся к кофейному столику.

Я заметно устал от полета, поэтому решил провести остаток дня, не покидая квартиры. Все равно у меня в запасе имелось еще достаточно времени. Я лег на диван и, привыкая к новому положению, начал лениво потягивать сок.

Немного передохнув, я решил сполоснуться.

В необъятной, сверкающей кафелем комнате стояли вместительная купальня и душевая кабина. Я оголился по пояс, повернул кран и склонился над ванной. Стараясь не намочить бумажный лоскут, я осторожно плескал ледяную воду на грудь, живот и бока. Было одновременно приятно и холодно. Струйки воды сбегали по пояснице, а между лопаток нестерпимо щипало. Кожа в татуированном месте так невозможно зудела, что хотелось немедля сдернуть салфетку и изо всех сил растереться мочалкой. Я крепился, как мог, хотя это и давалось с великим трудом. Наконец, я закончил, вытерся досуха и накинул рубаху.

После купания мне сделалось легче.

Выйдя из ванной, я опять заглянул в холодильник. Кроме сока, водки и колы, других напитков в нем не было. Тогда я принялся открывать дверцы шкафов и вскоре в одном из отделов нашел с десяток винных бутылок, плотно стоявших друг к дружке. Вино было в основном полусладкое – французское и грузинское. Я откупорил «Ахашени» и вместе с бутылкой прошел к телевизору.

Возле тумбы я сел на паркет, поставил бутылку рядом и стал выбирать что послушать. Коллекция оказалась действительно интересной. Тут были блюзы, классика, ирландский фолк, немного рока. Порывшись в названиях, я поставил пластинку с блюзами Джона Ли Хукера и сел на диван.

Музыка заполнила комнату без остатка. Она набегала широкими волнами, билась прибоем, отступала и снова накатывала. Я вытянул ноги и стал наслаждаться вином, оказавшимся очень хорошим. Незаметно я выпил половину бутылки, задремал и скоро уснул.

Проснулся я, когда по комнате уже расплылись ранние сумерки. Было тихо. Диск давно доиграл до конца, и система автоматически выключилась. Я бездумно сел на диване, привалившись спиной к крутому отвалу, потер руками лицо и принялся искать выключатель. Он оказался там, где ему и положено было быть – у входа в залу. Я нехотя встал, подошел к стене и щелкнул кнопкой. Свет нескольких электрических лампочек ударил в специальный рельефный экран и, отразившись, распространился вокруг спокойным ровным сиянием. «Высший класс, – отметил я про себя, похвалив того, кто это придумал, – как раз то, что надо».

Возиться с приготовлением ужина мне не хотелось, поэтому я решил ограничиться бутербродами. Тем более что отыскал в холодильнике две банки лососевой икры и брусок финского масла. «Интересно, – размышлял я, вынимая масло с икрой, – кто заботится о продуктах? Ведь должен же за этим кто-то следить. Может, Сергей? Или у них есть прислуга?..»