Александр Муромцев - Предварительное следствие

Игорь, помещая протокол в папку, поинтересовался, как Петрович доберётся до своей деревни.

– Да как теперь доберёшься? Последний автобус из Калашина ушёл ещё в пять вечера, а сейчас вон на часах восемь. Да и денег нет, я же в лес направился, – поделился проблемами Петрович.

И только в этот момент, впервые за день, он понял, что никакой заветной полянки у него больше нет. И дело теперь не в Жеке, а в том, что слишком много людей про неё узнали. И у них есть машины. А с дороги туда заехать раз плюнуть. Да и после этой машины с мёртвым мужиком, будь она неладна, прелесть волшебной полянки как-то утратилась.

Петрович, невесело задумавшись, притих.

Игорю стало жалко своего немолодого свидетеля. У него самого тоже весь день наперекосяк. Вспомнились и свои, недоделанные из-за выезда, дела. А их немало, и никто другой их за него не сделает.

Игорь набрал в мобильном телефоне номер начальника угрозыска Куницына и решительно начал:

– Женя, помощь твоя нужна! Тут нужно Петровича, ну, свидетеля Иванова в Стеблево доставить, выручай!

Куницын начал вяло уклоняться от дополнительной заботы, а потом вдруг сообразил:

– Знаешь, у меня Ковтун участковый тут завис. Ему всё равно в те края ехать. Давай, присылай деда. Ковтун его отвезёт.

Игорь объяснил Петровичу, как найти кабинет Куницына и тот, поблагодарив и попрощавшись, ушёл.

Игорь откинулся в кресле и посидел с закрытыми глазами, а потом резко встал и отправился в следотдел строчить бумажки.

Освободился он поздно и пешком пошёл домой. Уже совсем стемнело. Кое-где сквозь листву проглядывали уличные фонари, которым удавалось осветить только небольшой пятачок вокруг столба. Игорь любил ходить этим привычным путём. Особенно хорошо было в начале лета, когда цвели липы, двумя тесными рядами стоящие вдоль всей асфальтированной дороги. Аромат липового цветка волной накрывал проходящего у дерева, а потом немного ослабевал, пока не поравняешься со следующей благоухающей кроной.

Идти до дома приходилось минут двадцать. По совету Куницына Игорь снимал однокомнатную квартирку в одноподъездном доме о двух этажах. Его жильё располагалось на первом. Стоило это недорого, тем более что на службе выплачивалась небольшая компенсация за этот наём. Арендодатель, тётенька в годах, обитала в оставшемся от родителей обширном доме, на окраине города у реки, где под рукой и сад, и огород, и луговина для гусей и уток. Свой небольшой доход от квартиры и львиную долю пенсии она посылала своей непутёвой, по её же словам, дочери, куда-то на Украину.

Освещения в подъезде не имелось. Игорь поначалу вворачивал лампочки, он они сразу исчезали. Он сначала было пошёл на принцип, и покупал, чуть ли не через день, новые. Но и они исчезали. Стало понятно, что в таком темпе следовательский оклад не выдержит покупку даже сорокаваттных осветительных приборов. Игорь сдался и теперь находил замочную скважину просто наощупь, научась это делать в одно движение руки, чем даже втайне гордился.

Игорь родился и вырос в Москве, там и сейчас жили родители и младший брат. Там был его настоящий дом. Игорь проучился пять лет на юрфаке, отслужил в армии, и никак не планировал куда-то уезжать из родного города, но оказалось, что вакантных должностей следователей в главном управлении следственного комитета по Москве нет, а в области нашлось место только в Калашине. Игорь согласился и сейчас не жалел. Как-никак он устраивал свою судьбу сам, без покровителей и поддержки, если не считать небольшие суммы от родителей, которыми он затыкал бреши в своём бюджете.

Правда, в Москве оставалась Ирина, с которой дружили ещё в школе. Эти чувства переросли в любовь, которая уже год подвергалась испытаниям из-за ста пятидесяти разделяющих их километров. Выручала пока мобильная связь. Они переписывались по нескольку раз день, но сегодня для смс было уже поздновато.

Игорь просто завалился спать без всяких сновидений, установив будильник в телефоне на семь утра.

В светлом сосновом лесу недалеко на запад от Москвы на исходе этого знойного летнего дня дышалось как-то особенно легко.

Небольшой коттеджный посёлок умело расположили у кромки небольшого лесного озера, от которого в этот поздний час исходила ощутимая свежесть.

Несмотря на близость воды, комары не досаждали. Может быть, им препятствовал смоляной запах сосен, а вернее всего тот химический состав, которым люди в противогазах каждую неделю обрабатывали прибрежную осоку.

Такие тонкости уходили от внимания немногочисленных обитателей посёлка.

Главы семейств по утрам на лимузинах с персональными водителями отправлялись руководить компаниями и банками в Москву и возвращались только к позднему вечеру.

Их жены на изящных машинках к середине дня упархивали по своим важным косметическим делам или на шопинг. Детки под присмотром нянек выпасались на разноцветной игровой площадке, а тех, что постарше отвозили или в школу, или на спортивные занятия.

Словом, хорошо текла жизнь. Гладко.

Растаявший в дневном солнечном пекле мегаполис оставался где-то в отдалении. Выхлопные газы, сутолока метро и плотные людские потоки, конечно, существовали, но это там, далеко, где этому и положено быть.

В это неспокойное море приходилось ежедневно нырять, чтобы заработать деньги, продвинуться, преуспеть.

За это преуспеяние мегаполис исправно поставлял в посёлок снедь в красивых упаковках, нарядные бутылочки и прочие гастрономические радости, словом всё то, что нужно для правильного отдыха и восстановления затраченных сил.

Да и слава Богу, что отдыхать стало можно здесь, у себя. Немыслимо же каждый день улетать на Ривьеру или к Женевскому озеру. Не налетаешься, да и не поймут.

Так что этот самый правильный отдых и протекал сегодня в усадьбе главы финансовой корпорации Валерия Анатольевича Черкасова.

Приглашенными на суаре оказались две соседские семейные пары. Жена Черкасова развлекала их разговором под лёгкие закуски и тяжелые напитки. Компания расположилась под навесом у бассейна, откуда доносился оживленный разговор и иногда слышался смех.

Сам Черкасов, принеся тысячу извинений и сославшись на неотложные дела, коротая время до ужина, посиживал в глубине балкона второго этажа. По правде говоря, дел у него не было, просто хотелось посидеть одному, поцеживая виски и покуривая гаванку. Другие сигары Черкасов отвергал, хотя внятно объяснить почему, вряд ли бы смог.

Кубики льда мягко позванивали в широком хрустальном стакане, на кончике сигары постепенно образовывался плотный цилиндрик серого пепла, и мысли уходили в какие-то неожиданные, но приятные сферы.

Видимо на Черкасова так синергически, говоря модными словами, действовали алкоголь и никотин.