Александр Муниров - Пять сказок о пугалах

– Так и есть. У каждого человека есть что-то такое, что он хочет скрыть, – отвечал ворон через три недели после начала наблюдений.

Концепцию мужчины и женщины Черное Крыло изложил довольно подробно и хотя у Шляпы еще осталось немало вопросов на этот счет, он понял основную идею: мужчины и женщины – разные, хотя это один вид и для того чтобы таковым оставаться, им нужно быть вместе.

– Знаешь, – сказала Глаза-Бусины, внимательно выслушав объяснения Старой Шляпы, вскоре после своего приезда, – давай я буду женщиной, а ты – мужчиной. А там посмотрим, что дальше с этим делать.

Это был логично. В конце-концов Старая Шляпа носил фрак, а Глаза-Бусины – выцветший красный сарафан в белый горошек.

– А вообще, знаешь, бывают и другие ситуации, – сказал позже Черное Крыло и принялся было рассказывать о разных мужчинах и женщинах, но тут уж Старая Шляпа взмолился:

– Слушай, я только установил для себя хоть какую-то определенность! Не ломай, пожалуйста, мне представление, а то получится еще хуже, чем с деньгами.

Глаза-Бусины сильно расстроилась, когда узнала, что птицы не боятся пугал.

– Как же так? – говорила она, – выходит, что мы изначально были сделаны зря?

– Возможно в этом есть какой-то другой замысел, – отвечал ей Старая Шляпа, – просто мы его еще не поняли.

Глаза-Бусины принесли через четыре недели после того, как Старая Шляпа поселился в сарае. Она рассказывала, что стояла в чьем-то частном огороде и что ее всячески украшали, стараясь, чтобы Глаза-Бусины выглядела поприличнее.

– Кажется, соседние пугала мне завидовали, – говорила она.

Завидовать и в самом деле было чему: Глаза-Бусины была сделана из красивых тонких веток, которые раскачивались на ветру, а живой и добрый взгляд на лице, сделанном из старой разрисованной подушки, невольно вызывал улыбку. Старая Шляпа непременно влюбился бы в нее, но к тому времени, как Глаза-Бусины появилась в сарае, его гипотетически возможное сердце уже было занято другой.

На тот момент ей исполнилось девять лет, и у нее были чудесные прямые и длинные, невероятно красивые светлые волосы, чем пугало сразу покорился и некоторое время рассказывал, что полюбил именно за волосы. Впервые Старая Шляпа увидел ее идущей с другим человеком, выше и больше, а она держала его за руку. В то время пугало был еще слишком стеснительным, чтобы первым обращаться к людям, боясь, что его не так поймут или посмеются над глупостью, которую он скажет, не зная каких-то человеческих правил, и потому просто наблюдал за девочкой, выглянув из двери сарая.

– Пап, смотри, кто это? – воскликнула девочка, показывая пальцем.

Девочками называются женщины маленького возраста, – объяснил позже Черное Крыло.

Мужчина бросил косой взгляд на Старую Шляпу и бросил без особого интереса:

– Да просто ненужное огородное пугало. Захламляют нам сарай чем попало.

– А мне он кажется красивым, – сказала девочка, и с этой фразы в Старой Шляпе что-то проснулось. Никто еще не называл его красивым, несмотря на то, что он догадывался о значении этого слова. Более того, раньше, применительно к себе, он об этом слове даже не задумывался.

– Ненужный – означает, что тебе не нашлось применения в этой жизни, – говорил Черное Крыло.

С учетом его слов о том, что птицы не боятся пугал, это звучало вполне справедливо. Неясно было другое:

– А что делать, если ты вдруг оказался ненужным? – спрашивал Старая Шляпа.

– Ну что-что… искать смысл. Или исчезать. Третьего не дано.

– Хорошо, – не отставал от него Старая Шляпа, – а вот ты, например, нужный или ненужный?

– Я?! – Черное Крыло от возмущения взмахнул крыльями и нахохлился, – конечно я нужный! Как минимум, помогаю тебе, дураку с ведром вместо башки!

– А если бы меня не было?

– Слушай, балбес! Ты же не думаешь, что вороны живут только ради того, чтобы учить пугал жизни? Есть еще так называемая экосистема, в которой мы выполняем вполне определенную роль. Да и вообще, мы способствуем выживанию себе подобных. Считай, что я живу во имя других, будущих воронов. Понял?

Черное Крыло обиделся на Старую Шляпу и не разговаривал с ним целых три дня, до тех пор, пока пугало не нашел ему в мусорке обрезки какого-то мяса и не положил на крышу сарая.

Слова ворона сильно взволновали Глаза-Бусины.

– Я боюсь, – говорила она своему соседу, – что если мы не найдем оправдание собственному существованию, то долго не протянем, и все очень быстро закончится. Нужно срочно найти смысл. Что мы умеем делать?

Довод Черного Крыла о том, что люди и сами не всегда понимают зачем существуют встретил еще большее непонимание.

– Непонятно, – говорила Глаза-Бусины, – взять того же человека с железяками, которые он поднимает: какой в этом смысл?

– Я думаю, нужно смотреть шире, – отвечал Старая Шляпа, – правда я и сам пока не понял как, но верю, что мы разберемся.

– Ладно, – отвечала Глаза-Бусины, – тогда я начну с того, что уже поняла.

Сарай, отведенный пугалам, был пристроен к дому; они делили пространство со старыми ведрами, граблями, метлами и прочей ерундой, которую никто не станет держать в квартире, если имеется рядом небольшой сарайчик. Несмотря на кажущуюся ветхость, он был достаточно прочен – два ряда досок и толстый слой керамзита между ними, крыша оклеена рубероидом, а внутри имелось несколько удобных полок и даже большой стеллаж посередине. Глаза-Бусины начала с того, что прибралась внутри, разложив лежащие в нем вещи по местам. Старая Шляпа вскоре с удивлением обнаружил, что если все находится на своем месте, аккуратно сгруппированное по назначению, то становится вполне уютно и достойно не то что пугала – человека, если у того нет повышенных требований к комфорту.

Правда, он так и не понял, как это связано со смыслом жизни.

– Слушай, а вот если, допустим, кто-нибудь не нашел для себя смысл и остается бесполезным, то как долго он просуществует? – спрашивал он, когда Черное Крыло перестал обижаться.

– Вот бестолочь, – говорил ворон, – ты можешь вообще не знать о своем смысле жизни, делая только то, что считаешь нужным. Это вопрос, на который нет однозначного ответа.

– Но о себе же ты все знаешь, – недоумевал пугало.

– Я – дело другое. Но раз уж ты решил цепляться к словам, то скажу вот что: возможно завтра я возьму и совершу какой-нибудь подвиг. Спасу десять тысяч гнезд от человека, который захочет их разорить. Будет битва и мы оба в ней падем. И потом, в поколениях, будут рассказывать, что я был рожден именно для этого. Но возможно также, что этого не произойдет, так что, на всякий случай, пока я живу для чего-то другого. Так понятнее?

Но Старая Шляпа только и смог, что сделать вывод: в вопросах смысла жизни нет никакой определенности и лучше просто продолжать наблюдать за людьми, а там что-нибудь да прояснится.