Андрей Новиков-Ланской - Кто против нас. Повесть-притча

Гедройц был обескуражен таким ответом:

«Владимир Ильич, да неужели вы не видите, что все наше представление о Сталинграде может перевернуться! Надо ведь выяснить всю правду, в конце концов. И ничего со мной не случится».

Владимир Ильич грустно посмотрел на Гедройца:

«Андрей, дорогой вы мой! Я же не придумываю ничего. Всего неделю назад пропал в Волгограде один, понимаешь ли, известный историк из Германии. А до этого он два месяца работал с нашими фондами и всё радовался каким-то находкам. Можете спросить у наших сотрудников, если хотите – они с ним больше моего общались. Ей-богу, совсем не хочу вас пугать, просто говорю, что опасно это».

Гедройца это нисколько не встревожило:

«Я же не за коммерцией приехал сюда, не за политикой, а за научным исследованием. Так что ничего опасного здесь не вижу. А то, о чём вы говорите, не более чем ряд случайностей. Да и найдется еще ваш немец».

«Как вы всё-таки наивны! – не глядя в глаза Гедройцу, пробормотал директор. – Ну да я предупредил. Сами будете виноваты, если докопаетесь до чего-то такого, что будет страшным и губительным для вас».

Начнётся замешательство, ибо правитель встанет перед выбором.

Но сохранит праведность – и не оступится.

Успех не сможет затмить чистоты зрения всего народа.

Счастлив всякий, делающий дело всеобщее.

В это благоденствие народ принесёт жертву, и искупит прошлую вину.

«Свитки»

Покинув музей, Гедройц бродил по городу: на Мамаевом кургане он решил побывать в последнюю очередь, а пока просто осматривал город, набирался впечатлений.

Оказалось, что в Волгограде есть метро, но выглядит оно, как трамвай, да и ездит не только под землёй, но и по улицам.

В трамвае Гедройц разговорился с привлекательной молодой волжанкой – его вообще удивляла особенная, здоровая красота волжских женщин, их стать и душевная бодрость.

Загорелая, лет двадцати девушка по имени Вера приехала из небольшого городка неподалёку, чтобы повидаться со своим братом, отбывающим срок в волгоградской тюрьме.

Она рассказала Гедройцу свою печальную историю:

«Брат мой Илья сидит уже два года, засудили его. Девушка у него была, Лариса. Они поссорились, сильно он её чем-то обидел – спьяну, конечно. Она возьми и заяви на него в милицию. Он, говорит, меня изнасиловал. Всё подстроила. Сделали анализ – да, что-то такое подтверждается. А она ещё с соседкой договорилась, что та вроде как крики слышала, что, мол, насилуют. Судья его откупить предлагал. Да откуда у нас такие деньги? А Лариску ту на другой год и взаправду изнасиловали и убили. Илюшка, как узнал про это, надумал побег устроить, чтобы найти гадов и отомстить за неё. Его, конечно, поймали, срок накинули. Он потом хотел с собой покончить – не дали. Писем от него давно не было, вот еду проверить как он там… Вообще, несчастная какая-то у нас семья. В роду матери все, кого знаю, спились… Всё против нас оборачивается из-за пьянства этого».

Гедройца тронула её история, но ещё больше удивило то доверие, с которым девушка рассказывала о своей несчастной семье в трамвае незнакомому человеку.

Он спросил Веру, что она думает про Мамаев курган, а она ответила неожиданно:

«Не знаю, не до этого мне. Столько своих проблем. Была я на кургане, конечно. Вот и старец Иосиф велел сходить. Тяжело там всё… Знаешь, я тебе одну вещь скажу, брат как-то заметил: если там нарвать цветов, то они очень долго не вянут, даже и без воды. Сама не знаю почему. Но это точно. Он когда за Лариской ухаживал, всё время там цветы рвал».

Вскоре она вышла из трамвая, а он подумал, что не помешало бы встретиться с этим старцем Иосифом, чьё имя уже не первый раз всплывает в разговорах о кургане.

Возвратившись в гостиницу, Гедройц решил ещё раз взглянуть на свои материалы.

Он достал портфель, в котором хранил книги, вырезки из газет, фотографии и предварительные наброски книги, набрал шифр на кодовом замке портфеля и попытался его открыть – но ему это не удалось.

Он ещё раз убедился, что шифр секретного замка набран верно, однако замок по-прежнему не срабатывал.

Гедройц не мог понять, что случилось, ещё несколько часов назад всё было в порядке, портфель прекрасно открывался.

«Неужели кто-то трогал его, пока меня не было?» – он взял портфель и поспешил в администрацию гостиницы.

Там выяснилось, что горничная последний раз убиралась в комнате утром, то есть со времени ухода Гедройца из гостиницы никто в его номер не входил.

Вызвали мастера, он вскрыл замок, осмотрел его и высказал Гедройцу своё мнение: замок на портфеле был взломан большим мастером, нет никаких следов.

Однако, судя по всему, в замочке был такой механизм, что если при закрытии случайно сместить колёсико кода, то старый шифр сменяется на новый – потому-то Гедройц, набрав старый номер, и не смог открыть его.

Андрей сразу проверил, всё ли на месте: к его радости, материалы были целы, хотя и несколько неряшливо уложены – было очевидно, что кто-то копался в его портфеле.

Администратор стал уверять, что постарается во всём разобраться, что не надо обращаться в милицию, тем более что ничего не пропало.

Гедройц же его даже и не слушал, он сразу пошёл к себе в номер проверять, не пропали ли другие вещи.

Там он увидел, что кто-то действительно исследовал содержимое его багажа и одежды, однако ничего не было украдено, и если бы не история с замком, Гедройц, вероятно, мог вообще ничего не заметить.

Он стал размышлять об этом происшествии: если его хотели просто обворовать, то почему не взяли портфель с собой, почему вообще ничего не взяли?

Конечно, слишком дорогих вещей в номере не было, хотя кое-какая одежда, неплохой фотоаппарат, да и тот же кожаный портфель, совсем новый, могли бы послужить злоумышленникам неплохой добычей.

Должно быть, воров интересовали только деньги, которых они не нашли, так как бумажник он всегда носил с собой.

Разобравшись с портфелем, Гедройц решил поужинать в расположенном неподалёку ресторане.

Он вышел из холла гостиницы и стал обходить здание по периметру, по самому короткому пути.

Однако чудный безветренный вечер преподнёс неожиданный сюрприз, заморосил мелкий дождик.

Гедройц подумал, что до соседнего дома он и так добежит, но потом ему в голову пришла мысль, что дождь может усилиться и что лучше на всякий случай захватить с собой зонт.

Он развернулся и пошёл обратно – и спустя несколько секунд за его спиной раздался оглушающий звон разбивающегося вдребезги стекла.

Гедройц вздрогнул, зажмурился, непроизвольно втянул голову в плечи, а когда шум успокоился, обернулся.

Примерно в том месте, где он остановился и пошёл назад, асфальт был усыпан осколками огромного зеркала.