Виктор Кустов - Провинициалы. Книга 1. Одиночное плавание

Пацанов с плотов гоняли матросы, боясь, что те могут попасть под глени и утонуть. Это придавало короткому путешествию оттенок состязания между пловцами и плотогонами и манило еще больше.

Отработав всю воду, с первым ледком катера вставали в отгороженный вдоль берега затон на зимнюю стоянку и ремонт. Один кузнец уже не справлялся с работой, и в помощь к Михаилу Привалову начальство приставило пришлого, недавно освободившегося из заключения мужика. Звали его тоже Михаилом, и, в отличие от Привалова, которому тот был ростом по плечо, в городе его окрестили Мишей-маленьким. Несмотря на незавидный рост, Миша-маленький исправно махал молотом, не прося передыха, и на блестевшее от пота, играющее мускулами его тело забегали (по выдуманной надобности) поглядеть конторские бабы, заглядывали и леспромхозовские молодки (их контора была недалеко), и Миша-маленький охотно брался исправить изношенный нож или выгнуть кольцо для калитки, но на приглашение незамужних молодух зайти после работы отказывался.

Появился он еще в августе, когда в последние теплые деньки лета коса собирала подростков со всей правобережной стороны, но уже не столько покупаться в холодеющей с каждым днем реке, а чтобы восторженно встретиться после недолгой разлуки (кто ездил в пионерский лагерь, кто в гости к родственникам в недалекие деревни или даже в Смоленск) и погреться на слабеющем солнышке.

В кузнице в эту пору работы было немного, и в обеденный перерыв Миша-маленький приходил на косу, теряясь среди пацанов из-за своего роста и одновременно выгодно выделяясь мускулатурой.

Старшеклассницы и задержавшиеся на отдыхе студентки провожали его откровенно заинтересованными взглядами и старались оказаться как можно ближе к нему. Пацаны же наблюдали за ним исподлобья, сбиваясь в группки и обсуждая свое, неотложное. И в первые дни его появления получалось, что как только он заходил в воду, вокруг тут же начинали плескаться одни девчонки, а выходил – пацаны словно по команде бежали в реку.

Но через пару дней Миша-маленький подошел к группке самых взрослых пацанов, присел рядом, бросил на желтый песок колоду карт, предложил:

– Ну, кто в очко со мной, по копеечке…

Тимка, верховодивший в отсутствие Петьки Дадона, уехавшего на недельку к тетке в Вильнюс, окинул того долгим взглядом, оценив бугрящиеся мускулы и татуировку на предплечье, гласившую «Мал, да удал», а чуть ниже – «Век свободы не видать», лениво подгреб колоду, перевернул, словно убеждаясь в подлинности карт, произнес:

– А чего по копеечке, могем и по рублю…

– Ну, по рублю еще рановато, – двусмысленно отозвался Миша-маленький и протянул Тимохе руку, признавая в нем старшего.

– Михаил…

– Тимофей, – помедлив, отозвался Тимка.

Миша-маленький обвел взглядом остальных, но ручкаться с ними не стал, скинул карту Тимке, потом себе, снова Тимке… Тот, опять же неторопливо, словно раздумывая, поднес карты к глазам, сказал:

– Давай еще…

Миша-маленький прищурился, взглянул, словно выстрелил, на Тимку и медленно потянул карту.

– А может, передумаешь?..

– Давай, не жлобься, – грубовато бросил тот, приложил взятую карту к остальным, уставился в разноцветный веер в широкой руке, с большими шишками сбитых костей, стал считать, от напряжения шевеля губами.

Миша-маленький окинул взглядом пацанов, усмехнулся.

– Перебор!

Тимка бросил карты.

– Десятка с прокладкой, – весело произнес Миша-маленький, ловко тасуя карты и оглядывая настороженных пацанов.

Колода словно летала по воздуху, совсем не касаясь его ладоней, и в то же время перед глазами возникала то одна раскрытая карта, то другая, наконец этот полет закончился стремительным выбросом двух карт в сторону Тимки.

Тот, помедлив, осторожно взял их, тут же затребовал еще одну и, не ожидая, когда Миша-маленький возьмет себе, довольно улыбаясь, выложил перед собой туза, шестерку и даму.

– Двадцатка…

– Ай-яй-яй… Хорошая прокладка, почти десятка…

Миша-маленький перевернул свою закрытую, это была десятка, и тут же набросил сверху туза.

– Очко…

И, обведя взглядом пацанов, пока колода продолжила в его руках свой неуловимый притягательный танец, предложил:

– Так что, может, еще кто присоединится… По копеечке?..

– Давай еще.

Тимка вытянул руку, одну за другой взял две карты и со вздохом облегчения бросил их на песок.

– Очко!

– Резонно.

Миша-маленький поднял руки.

– Против лома…

– Я и говорю, мы могем и по рублю, – поднимаясь, произнес Тимка. – Только нам окунуться надо.

И неторопливо пошел к воде.

Пацаны, отряхивая налипший песок, потянулись за ним.

Миша-маленький спрятал колоду под одежду и, быстро перебирая мускулистыми ногами, разбежался, высоко подпрыгнул и вытянутыми руками вошел в воду рядом с остановившимися пацанами.

Не выныривал он долго (те уж заволновались: мало ли какой валун мог оказаться на пути) и появился там, где не ожидали, почти на середине реки, возле самого борта катера, тянущего плот.

Оттуда, перегнувшись, что-то стал кричать матрос, потом и капитан выглянул из рубки, грозя кулаком одновременно и ему, уже поднимающемуся на первую гленю, и пацанам, торопливо плывущим от берега, – погрозил и исчез, понимая, что больше ничего сделать не может, а матрос подхватил багор, пробежал на корму, выставил его на пенную струю от винта, уходящую к плоту, и тоже замер, не зная, что делать дальше.

Миша-маленький прошел по гленям к подплывшим пацанам, вместе с ними стал нырять и возвращаться обратно, пока не прыгнули с последней глени, а плот уже плыл ниже затона сплавной конторы, им пришлось долго потом идти по каменистому берегу к пляжу, и по пути он познакомился со всеми и стал своим.

Еще несколько дней продержалась жаркая погода, и в обеденный перерыв Миша-маленький обязательно спускался на пляж, но уже не купался, а играл с пацанами в карты. Играли по копеечке все, даже самый младший в компании Колька Жбанов, который прилепился к взрослым пацанам благодаря тому, что жил как раз напротив пляжа и был незаменим во время долгих летних бдений, доставляя изголодавшимся купальщикам с огорода огурцы, яблоки, а то и шмат сала с хлебом. Колька Жбан учился в одном классе с Сашкой Жовнером, но в отличие от сверстников не выглядел угловатым, тело его было налитым и округлым, а лицо, увенчанное светлыми кудряшками, напоминало девчоночье. Он нравился всем девочкам в классе и даже старшеклассницам, может, поэтому не очень-то дружил с одноклассниками, но зато был вхож во взрослые компании и уже не раз наравне с ними пробовал вино и тайно покуривал.

Миша-маленький Жбана сразу выделил, стал опекать, пообещав всем сделать из него классного игрока, и, вероятно, поэтому Колька тоже иногда выигрывал. Но чаще всех в выигрыше оставался Миша-маленький, и к концу купального сезона все (меньше остальных – Тимоха и Жбан) были ему должны. Последний раз собирая колоду, уже под набежавшими синими облаками, готовыми вот-вот разразиться дождем, Миша-маленький еще раз напомнил пацанам, что святее карточного долга ничего нет, но тут же сообщил, что прощает всем их долги, амнистирует за похвальное поведение, а так как у него недавно была получка и Привалова сегодня на работе нет (отпросился по семейным делам, скорее всего, к зиме баньку достроить на меже с огородом деда Сурика), пригласил обмыть это дело красненьким.