Елена Алексеева - Матильда танцует для N…

– «Каких? каких же способов?» – со смехом вновь переспрашивала Юля. Матильда махнула рукой.

– «Даже не проси – все равно больше ничего не скажу. Ни единого слова.

Во-первых, тебе не нужно. Ты слишком красивая – в тебя и так, без всякого магнетизма все влюбляются. И во-вторых, что тебе ни скажи, ты только смеешься. Ну хорошо, – если хочешь знать, бывает еще магнетическое рукопожатие. Не так как было принято раньше – некоторые и сейчас еще так знакомятся… – когда барышня как бы нехотя подает безвольные вялые пальцы. (Изобразив жеманную гримасу, она отвернула лицо в сторону и протянула повисшую кисть). – Вот это как раз и есть настоящее мещанство. Теперь такие манеры считаются ужасно старомодными и глупыми. Смотри как нужно: ты быстро и крепко пожимаешь ему руку… – так, знаешь, тепло, энергически. (Она сжала маленькую кисть сестры и глядя ей прямо в глаза, довольно крепко встряхнула). – И потом, отнимая пальцы, ты должна обязательно скользнуть по его ладони… Вот так. – Не отводя взгляда, она многозначительно задержала прохладную кисть сестры в своей. – От этого как раз и получается мгновенное чарующее воздействие!»

– «Так уж и чарующее!.. Я, например, ничего чаруюшего не заметила – просто щекотно. Ну и как? Испробовала ли ты это свое чарующее воздействие на… сама знаешь на ком?» – Юля усмехнулась.

Матильда уставилась на сестру.

– «Ах нет, нет, что ты! – поняв, кого та имела в виду, она покраснела. – Мне и в голову-то не пришло… я тогда как во сне была – плохо помню, что делала, что говорила. Какой уж там магнетизм! Нет, не испробовала, – повторила она, качая головой и с унылым видом рассматривая бодрый раскидистый фикус. – И с чего ты взяла, что я собираюсь за него замуж? Я-то как раз понимаю, что об этом и речи быть не может. Я всегда помню, – она вздохнула и неуверенно кашлянув, пожала плечами, – что он будущий император. Я так просто!»

Сестра подняла брови.

– «Как это «просто?»

– «Ну так, просто! Просто влюбилась и все! Может быть, вообще ничего не получится. А может быть получится, как я задумала».

– «Что же ты могла задумать?» – Cестра вздохнула и встала с кресла.

– «Пока не скажу, потому что тайна. Сама ведь упрекаешь меня в болтливости. А насчет твоего замечания… ну, чтоб его видеть, – это ты в самую точку попала. Именно в том, Юлечка и состоит моя к тебе просьба. Ты ведь знаешь, что папа не пускает меня одну гулять – едва ли не следит за мной. Все боится, что убегу на свидание с Колей Рахмановым. Очень он мне нужен, как же! Мне теперь совсем другой Николай интересен… – Она оглянулась на дверь. – Пожалуйста, Юля! Прошу тебя, давай пройдемся немно-ожко… ну, там, где мы можем случайно его встретить! Не могу же я идти одна. Понимаешь, есть такие места в городе… – приблизившись к сестре, она взяла ее за рукав и глядя в упор, гипнотизировала горящим взглядом. – Юля, единственный раз я тебя умоляю! Мне так это важно… просто необходимо».

– «Что важно? Повстречаться с наследником, что ли?»

– «Ну, да, ну да! А то, получается, знаешь… с глаз долой из сердца вон. Я прямо с ума схожу, как хочу его видеть! Но мне нужно, чтобы он также этого хотел. Чтобы не забыл меня, – чтобы всегда отличал среди других».

Юля усмехнулась.

– «Запоминают того кто нравится. Если бы ты ему понравилась, он сам бы тебя нашел. Хотя это невозможно, потому что…»

– «Запоминают того, кто удивляет, – перебила младшая. – И поверь, я его удивлю».

– «А-а, – сестра тонко улыбнулась, – и чем же ты собираешься удивить… страшно сказать, царского сына?»

Матильда потупилась, вздохнула и без тени улыбки, словно не замечая насмешливых глаз сестры, решительно и твердо проговорила: «Я удивлю его своей безумной любовью».

Юля безнадежно махнула рукой.

– «Главное слово здесь – безумной. Даже если ты ему понравишься и он пожелает обратить на тебя внимание (в чем я сомневаюсь) – даже тогда его императорскому высочеству не позволят увлечься танцовщицей из кордебалета. Все что делает наследник престола сто раз обсуждается его родителями. А его родители… – она замолчала, не найдясь, что сказать, – да пойми же ты, наконец, – он не может совершать самостоятельных поступков. На которую ему укажут, ту он и станет любить».

– «Я не всегда буду танцовщицей кордебалета. С моими успехами я совсем скоро стану балериной… а потом и прима-балериной. А если он полюбит меня, то уговорит родителей дать согласие… ну, чтобы мы встречались. И настоит на своем. Их величества ведь не враги собственному сыну!»

По-детски гримасничая, Матильда смотрела в зеркало. Сестра усмехнулась.

– «Поди уж который день уговаривает. Ночей не спит его императорское высочество, никак не забыть ему Мальку Кшесинскую».

– «Ладно, может быть ты и права… вряд ли он обо мне думает. – Матильда с улыбкой прошлась по комнате, оборачиваясь на свое отражение в зеркале, – но все равно, Юля… ты должна мне помочь!»

– «Вовсе даже не собираюсь. Ни помогать, ни потакать твоим безумствам не стану принципиально. И никуда я с тобой не пойду, – не хватало еще выслеживать на улицах царского сына», – сестра решительно отстранилась.

– «Юля, Юлечка – ну пожалуйста, умоляю!»

– «Нет! Никогда и ни за что – даже не проси! И не надейся! И не выдумывай себе несбыточных любовей! Это химия, это обморок, это весна, Малька! – глаза сестры отливали стальным блеском, указательный палец неколебимо был поднят вверх. – И не чуди! И приди, наконец, в себя, душа моя!»

На следующий день две стройные, кокетливо одетые барышни под руку прогуливались по Невскому. Та, что постарше – красивая, уверенная в себе, выглядела вполне взрослой молодой дамой. Другая – совсем юная, тоже очень хорошенькая с легкомысленным взглядом веселых быстрых глаз вертела головой по сторонам и по-детски на ходу подпрыгивала.

Свернув на Большую Морскую, барышни двинулись к Дворцовой площади. Войдя под своды гулкой прекрасной арки с узорчатым потолком, с выпуклыми бронзовыми барельефами двуглавых орлов, с живущим наверху эхом, они услыхали шум – и уже в следующую минуту, трясясь по булыжникам, мимо прокатил экипаж.

Несколько следующих мгновений слились для Матильды в одно внезапное обморочное впечатление: дробный стук колес гулким эхом отозвался под сводами высокой арки, мохнатым ртутным цветком отразилось в весенней луже солнце (этот навязчивый черно-зеленый призрак долго еще плавал у нее перед глазами, заслонив видение, ослепившее едва ли не больше чем солнце). В тот самый миг мимо сестер задумчиво проплыл профиль наследника Николая Александровича…

Поистине чудо, сказочный мираж? Грохочет по булыжникам золотая карета, взволнованная бледная Золушка дрожащей рукой нашаривает в кармане залатанного фартука парный хрустальный башмачок. Спустя минуту глаза влюбленных встречаются, они узнали друг друга. Трубят фанфары и не за горами уже счастливая свадьба…