Кира Щукина - Белый павлин

Ольга: Ну ты даёшь! Попей кофе, попей.

Нет, вроде не маньяк. По слухам, женат и взрослая дочь. Но, кажется, вполне благонадежен. Так что можешь попытать удачи.

Люба: Спасибо за информацию! Я ещё подумаю.

Ольга: Вы когда собираетесь-то?

Люба: В среду днём. Во вторник договорились списаться ещё раз. Если бабушка себя хорошо будет чувствовать – пойду. Наверное.

Ольга: Ну-ну. Потом расскажешь )))

Люба: Хорошо ))) ну и ты тоже поспрашивай, как там и что. Мне же интересно.

Ольга: Договорились.

***

Иногда я почему-то вспоминаю старую квартиру на Красноармейской. Она мне до сих пор снится, даже здесь, в Чехии, в Праге. Павлин почему-то не снится. Эти комнаты, потолки… Старая лестница. Как меня мужик какой-то на этой лестнице за жопу щипал. И бабушка. И ведь ходили к нам гости, гости без конца, бабушка готовила, пироги пекла. Я потом уже, когда с ней жила, пироги эти на работу носила. Так весь отдел слетался, как коршуны, на запах. Сметали все подчистую. А потом квартиру ту разменяли, переехали, и сейчас я думаю: как можно было жить в трешке с родственниками? Мама, Коля ее ненаглядный, бабушка и мы с Любкой. Бабушка Лешку ненавидела. Что, говорит, без кола без двора. Зачем тебе этот малохольный? А я его любила… Так любила, до боли просто. Да и до сих пор люблю, наверное. Николай Иваныч пил, конечно, периодически, и под это дело ругался со всеми. Мы в одной комнате, мама с ним в другой, бабушка в третьей. А ревнивый до чего был мужик, зараза! Как он мои трусы все ножницами порезал! Пришел с работы, трусы сушатся на веревке на балконе. А он смотрит – я ж не знаю таких трусов! Как это у моей жены могут быть неизвестные мне трусы?! и порезал все в клочья. А то, что это мои были, ему и в голову не пришло.

***

Привет, мама!

Твой пингвин (то есть павлин) меня потряс. Я никогда не думала, что существуют белые павлины. Что это вообще возможно. Белый носорог – да. Даже белый слон. Или розовый. Но белый павлин? Немыслимо.

Мы живём хорошо. Здоровье наше хорошее. Только лапы ломит и хвост отваливается. (Шутка).

Сашуня нашла бумажку от ЛОРа. Помнишь, она к нему ходила, когда у нее ухо болело? На бумажке написано: герпес уш. рак. Сашуня говорит: надо ехать на Черную Речку. Вот доктор написал. Я спрашиваю – зачем? Она говорит – вот тут рак написано. Боже. И ведь не убедить ее, что это не рак, а раковина. Рвется на Черную Речку. Я говорю: никуда не надо ехать! Никуда! Зачем тебе врач? У тебя ухо болело и уже прошло! Все в порядке! Но нет. Она обижается. Как будто смерти ее хочу. Надулась, ушла в комнату. На следующий день снова: надо ехать на Черную Речку! И бумажкой размахивает. Я начала орать, что сейчас бумажку порву на мелкие клочки и выброшу. Нет-нет-нет, только не выбрасывай. В общем, отобрала я у нее эту бумажку, пихнула к остальным документам. Чтоб не читала она ее больше никогда. И врач – идиот. Надо было такое написать? Нет мозгов тоже, совсем как у Сашуни. Хотя я понимаю – для него это обычное сокращение. Нормальному человеку даже в голову прийти не может, что это все можно так прочитать…

Вчера гуляли. Сашуня, конечно, хуже, чем раньше. И ходит медленней, и останавливается чаще. И у неё болит голова. Но это не помешало ей с энтузиазмом ходить по магазину, смотреть всяческие шмотки и постоянно говорить о том, что ей ничего не нужно, но, Любочка, посмотри, какое платье! Тебе пойдёт! Платье – в цветах и еле прикрывает задницу. Был бы у меня хвост, как у павлина или у трамвая, тогда это платье было бы возможно. Но хвоста у меня нет, увы. При этом Сашуня советует это платье мне, что совершенно не мешает ей всех встречных девиц в юбках чуть выше колена обзывать шлюхами. Просто удивительно. Но мне, хоть я и не павлин, можно носить и такое, по её мнению.

В общем, платье мы не купили. Возможно, зря. Зато выкатились из магазина с бутылкой вишнёвого пива и коробкой шоколадного зефира. Пиво – мне, зефир – Сашуне. Но кассирша-то об этом не знала. И смотрела на нас с подозрением. Впрочем, Сашуне я тоже пива налила. И ей вроде даже понравилось.

Вот и все наши новости.

Целую.

Люба.

***

Иногда ведь хочется написать письмо, мама. И я его не пишу. Или написать письмо – и не отправить. Но это – ненаписанное. Потому что выложить свои мысли на бумагу – это придать им некоторую материальность, а ведь мы этого боимся, правда? Боимся, мама, что живем не так, не там и не с тем. И так мучительно это осознавать. Потому что вот думаешь – надо жить как люди. И хочешь жить как люди. Но ведь не получается, никогда не получается, мама. И ты что-то делаешь, стараешься, рвешься из последних сил, как тот павлин с белоснежным хвостом – но все равно не так, не там и не с тем. И сделать с этим решительно ничего невозможно, мама, как бы этого ни хотелось – мне или тебе, мама, совершенно неважно. Возможно только бежать быстрее и делать больше. Потому что чем быстрее бежишь – тем меньше думаешь. А остановиться и задуматься – страшно, мама. Потому что, если остановишься, то поймешь, что живешь не так, не там и не с тем.

***

Из переписки в социальных сетях.

Ольга Степанова online

Люба: Ну, встретилась я с этим Никитой. Жива вроде ))) наверное, он все-таки не маньяк *с сожалением*

Ольга: Ну и слава богу ))) я пока про него подробности узнать не успела, завтра позвоню одной из нашего класса, поспрашиваю.

Ну вы хоть договорились о следующей встрече?

Люба: Ты знаешь, нет. Я как-то вдруг спохватилась и побежала домой. В общем, не знаю. Посмотрим. Может, напишет )))

Ольга: Ну, жди, жди. Оно тебе надо?

Люба: Я ещё не поняла ))))

Но ты мне напиши, как что узнаешь.

Твоя-то история как?

Ольга: Ой, ну какая история. У меня этих историй… Ну вот вчера встречалась с одним. После работы, голодная, злая. И ведь думала поесть как человек перед свиданием – но нет, опаздывала. Думаю: встреча в ресторане, не просто так. Накормит, наверное. Пришла. Ждет меня с букетом цветов. Приятно. Ну что, говорит, будешь есть? Кофе и пирожные? Тут вкусные пирожные – таких нигде больше не делают. Согласилась я на пирожные. А они оказались маааааленькие. На один зуб. Время расплачиваться – я как приличная достаю кошелек. Он – нет-нет, Ольга, что вы-что вы! Расплачивается. И пожаловаться вроде не на что – накормил, напоил, за меня заплатил, но вот честное слово, лучше бы я сама расплатилась и поела как человек. Вот такая вот история.

Люба: Понимаю. Мне тоже в итоге обычно проще заплатить самой. Но начнешь за себя платить – они обижаются, нежные и трепетные.

Ольга: Ну да. Пришла потом домой, сварила себе сардельку и ела ее, урча. Вечером ему написала – спасибо, все было прекрасно.

Люба: И?

Ольга: Ну что, договорились еще встретиться )))

О Никите все завтра узнаю, напишу.