Т. Борисов - Под водой, в небесах, на паркете. Том 1

Стена пламени отгородила нас от входа. Когда стало припекать, я

резким поворотом вентиля привел огнетушитель в действие. Аэрозольное облако из мельчайших частиц распыленного воздухом высокого давления фреона метнулось навстречу огню. На наших глазах свершилось чудо: пламя резко осело, заметалось по палубе и сгинуло, словно его и не было. Честно говоря, ничего более эффективного из средств пожаротушения мне не доводилось видеть ни до, ни после того памятного дня. Так состоялось наше знакомство с новой техникой. Но основной выигрыш заключался в том, что мы преодолели сами себя, свой вполне естественный страх перед стихией огня, что дважды пригодилось мне в моей последующей службе на АПЛ, и позволило не потерять голову при реальных возгораниях. Я уже верил в нашу технику и, самое главное, в свои силы.

Другим, не менее важным выводом, сделанным мною после данного инцидента, было твердое убеждение в необходимости неукоснительного соблюдения наставлений, инструкций, статей Устава и правил техники безопасности. Дежурные слова наших преподавателей о том, что каждая статья, каждый параграф, каждое правило писаны человеческой кровью, приобрели для меня совершенно конкретное значение, и я пытался донести это свое личное «открытие» до своих коллег, подчиненных и учеников всю свою жизнь, не доводя до того, чтобы они познали это на собственном печальном опыте. Судя по тому, что в моей практике и практике моих учеников несчастных случаев не было, мне это удалось, за что большое спасибо капитану 2 ранга Недвецкому и незаряженному огнетушителю ОА-5.

Адмирал Федор Соймонов вице-канцлеру сената Остерману в 1736 году писал:

– Флот уже погиб от засилья бумажек разных. Ни людей, ни кораблей, ни дел героических. Одни бумажки над мачтами порхают. Неслыханное дело приключилось: канцелярия противу флота на абордаж поперлась и флот она победила.

Спустя 241 год в Советском Союзе была принята так называемая «Брежневская» Конституция, по фамилии Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, царствующего в то время. Можно долго спорить о ее достоинствах и недостатках, превозносить ее или хулить, рассуждать о том, чего она принесла больше – пользы или вреда, но я этого делать не собираюсь. Старые кадры, еще помнящие, о чем в ней шла речь, в любом случае останутся при своем мнении, причем разделятся на две группы, придерживающиеся диаметрально противоположных точек зрения примерно поровну, молодым та конституция просто неизвестна, да и неинтересна, впрочем, как и ныне действующая. Если сейчас остановить на улице сотню первых попавшихся молодых людей и девушек, то я лично буду весьма приятно удивлен, если хоть десять из них сможет вразумительно ответить на элементарные вопросы по Основному закону Российской Федерации, зато 90 оставшихся наверняка будут знать большинство «артистов» из последней выпечки «Фабрики звезд». Поверьте, что это не брюзжание старого адмирала, а результат многолетних наблюдений, тем более что мне пока всего лишь 51 год, и старческим маразмом, смею надеяться, еще не страдаю.

Но вернемся к далекому 1977 году. Наш РПК СН (ракетный подводный крейсер стратегического назначения) успешно сдав положенные задачи, пришел с моря и ошвартовался у плавпирса мощнейшей базы Северного флота (в то время) Гремихи, точнее – Островной. Каждый занялся своим делом. Механики расхолаживали реакторы, командир и командиры боевых частей отправились в штаб дивизии докладывать о результатах, старпомы правили бал на борту, а замполит побежал за ЦУ (ценными указаниями) к начпо (начальнику политотдела) дивизии. Следующий день, воскресенье, пролетел незаметно, и в понедельник с утра весь личный состав экипажа (за исключением вахты, находящейся на борту субмарины) собрался в казарме на политзанятия. О, это было святое. Оправданием отсутствующему на политзанятиях в те годы, как любили говорить командиры-коммунисты в фильмах о Великой Отечественной войне, могла служить лишь его собственная смерть (я не шучу!).

Итак, мы собрались в казарме. С последним писком сигнала точного времени появился замполит. Выглядел он очень торжественно.

– Товарищи подводники! Мне выпала великая честь доложить вам о том, что в нашей стране только что принята новая конституция – Основной закон Союза Советских Социалистических Республик! Это значит, что мы еще уверенней пойдем к нашей цели – коммунизму!..

Дальше я, каюсь, отключился, размышляя о более приземленных вещах: где найти прокладки для насосов общесудовой гидравлики, кому поручить съездить на склад за ЗИПом и АСИ и, главное, что делать с компрессорщиком первого отсека мичманом Мироновым, ушедшим в очередной глухой запой. Поток моих мыслей тек параллельно журчанию монолога замполита, не пересекаясь с последним, но где-то на уровне подсознания я, очевидно, все же отслеживал его, ибо две последние фразы капитана 3 ранга повергли меня в шок:

– К следующему занятию законспектировать конституцию. Вопросы есть?

Я недоуменно огляделся, наивно полагая, что ослышался, но квадратные глаза моих товарищей подсказали, что смысл фразы дошел до моего сознания без искажений. Стояла гробовая тишина.

– Вопросы есть? – замполит явно был доволен собой.

– Есть! Конституция – это закон, где каждое слово, каждая запятая, каждая точка строго выверены и утверждены. Как же ее конспектировать? Ее следует только переписывать слово в слово. Любое сокращение может непреднамеренно исказить смысл, будут неприятности…

– Мое дело приказать, а как сделать так, чтобы не было неприятностей – ваша забота. Вопросы есть? – перебил меня замполит.

«Ладно, сейчас заботы будут у тебя», – решил я про себя. Дождавшись перерыва, перешел дорогу и поднялся в штаб дивизии. Начпо, капитан 1 ранга был у себя. Учитывая его доброжелательное отношение ко мне, я мог позволить себе неуставное обращение:

– Разрешите войти, Виктор Иванович? Можно задать личный вопрос?

Величавый кивок.

– Как правильно конспектировать конституцию?

Я постарался придать своему лицу самое невинное выражение, прикинулся, как говорят на флоте, шлангом. Брови начпо резко поползли вверх, глаза же – округлились.

– Ты что, после вчерашнего не отошел? – он был явно обескуражен.

– Так я же вообще не пью, Вам это хорошо известно, Виктор Иванович. Замполит приказал законспектировать, а как это правильно сделать – не поясняет.

Шланг свернулся в бухточку.

Пауза затягивалась. Я «ел» начпо глазами.

– Это он малость погорячился, – принял решение каперанг – Скажи замполиту, пусть немедленно зайдет ко мне.

Бросив радостно: «Есть!», – я, предвкушая бесплатное развлечение, побежал в казарму. Вызов начпо с политзанятий не предвещал ничего хорошего, и замполит явно растерялся. Вернулся он спустя примерно четверть часа в весьма расстроенных чувствах. Щеки его пылали. Проходя мимо меня, он прошипел сквозь зубы: