Анна Динельт - Консервированные дни

В очереди на канатную дорогу мы пересказывали друг другу учебник истории с примерами судеб своих близких. Среди сотен определений термина «история» для докладов и курсовых в студенческие годы на истфаке я всегда выбирала короткое и ёмкое высказывание: «История – это жизнь людей во времени» 9 9 Цитата историка Марка Блока (1886—1944). . Лёгкое для запоминания, оно не было простым для понимания, особенно если видеть в науке набор фактов, дат и имён великих людей. За одним тире в исследовании стоят тысячи встреч и расставаний, за определениями в энциклопедиях – личные выборы.

Глобальные события и индивидуальные решения прихотливо сплелись в жизни наших семей. И вот потомки искателей лучшего из немецких земель стоят в парке Рике и болтают на английском языке.

Наконец мы были в кабине фуникулёра.

– Есть несомненный плюс в нашей встрече: у меня теперь появился персональный фотограф, – сказала я, попросив Маттиаса сделать пару снимков на фоне города.

– Эй, только мы сейчас не на саммите ЕС – Россия. Не будь такой официальной, – начал командовать руководитель съёмочного процесса.

За несколько минут на канатной дороге мы добрались до крепости Нарикала.

«Помимо крепости и вида из неё на Старый Тбилиси, поблизости есть ещё две достопримечательности. От крепости вы сможете пройти по гребню хребта Сололаки к монументу „Мать-Грузия“. Если же спуститься от крепости по лестнице вниз, то вы попадёте в ботанический сад», – говорил мой путеводитель.

– Пойдём в ботанический. Где тут он? – предложил Маттиас, выбирая дорогу по Google Maps.

– Хорошая идея для такой жары, – и мы двинулись по стрелке навигатора, который завёл нас в туннель автострады.

– По-моему, мы не туда свернули, – мой спутник уткнулся в телефон.

– Похоже. Зато здесь есть вот это, – я взобралась на бетонный бордюр, который сравнял меня по росту с Маттиасом. – Теперь я выше тебя.

– Молодец! Классный трюк! Но больше не повторяй, – сказал он, помогая мне слезть с возвышения.

После недолгих поисков мы вернулись на исходную точку. Под нами лежал манящий ботанический сад. Решив не тратить время, мы пошли по самой очевидной дороге к «Матери-Грузии».

– Чем ты занимаешься здесь? – наконец-то я набралась смелости и спросила.

– Имеешь в виду, как я успеваю путешествовать и работать одновременно? – переспросил Маттиас.

– Типа того. Очень любопытно.

– Начнём с того, что я юрист.

– Многообещающе, – заметила я.

– У меня проектная работа, консалтинг в области прав человека в разных странах. Сейчас это Грузия, где-то на месяц, в сентябре – Сербия, в начале года были Молдавия и Албания.

– Насыщенный график.

– Да, и несовместимый с семьёй, – добавил он. – Что про тебя, про твою работу?

– Реклама. Небольшой частный бизнес вместе с моим партнёром.

– Значит, ты тоже всегда на связи?

– Так и есть. Сложно представить, как я вырвалась сюда.

– Что будет, если ты решишь остаться здесь на пару недель дольше?

«К чему сейчас был этот вопрос?» – мой внутренний аналитик увидел подозрительный, но приятный подтекст.

– Не думаю, что это обрадует моих коллег.

За разговором мы не заметили, как оказались у подножия монументальной скульптуры женщины с чашей и мечом.

– Чаша – для тех, кто пришёл с миром, а меч – для врагов, – процитировала я прочитанную накануне книгу.

– Мы, несомненно, предпочтём местное вино, – резюмировал Маттиас.

Вина в окрестностях не продавали, мы довольствовались лимонадом. Я выбрала на свой вкус, это был «Тархун».

– Выглядит странно, но освежает, – новый знакомый впервые открыл для себя любимый напиток моего детства.

Мы заговорили про прошлогоднее путешествие Маттиаса на Украину в поисках дома деда.

Расположенная вдали от крупных центров деревушка была спрятана от приезжих не только неприступными дорогами, вернее, их отсутствием, но и языковым барьером. Чем глубже заходил он внутрь страны, тем менее приветливым было население. Когда люди узнавали, что гость приехал из Германии, становилось только хуже.

– Со мной просто не хотели говорить, показывая всем видом, что делать мне здесь нечего, – печально заметил собеседник.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Да, я тоже сначала не понял, потом только нашёл в Google, что в этих местах всех жителей села убили солдаты вермахта. Вот откуда была неприязнь, и вот почему там не покидало ощущение, что война закончилась вчера.

В детстве я любила фильмы о Великой Отечественной, у меня была даже сумочка с красным крестом, с ней я воображала себя медсестрой, спасающей раненых с поля боя. Чаще всего в роли раненого выступал серый плюшевый кот Василий. Киноленты рождали в моём детском сознании много разных «почему?», с которыми я неизменно приставала к бабушке. Именно она как-то сказала мне простые, но от этого не менее важные слова: «Не все немцы – фашисты». Сейчас я уже не помню, о чём был тот разговор. Возможно, так заканчивалась одна из бабушкиных историй про войну, которые я слушала вместо сказок. В них злодей Гитлер даже перед смертью творил особенно страшные в глазах четырёхлетнего ребёнка вещи – травил ядом собак, а бабушка-девочка, не боясь того, что её отругает мать, подкармливала немецких военнопленных морковкой, купленной на центральном рынке Новосибирска. «Жалкие они были, голодные, вот и отдавала я им еду», – буднично завершала бабушка не похожий на героическое кино рассказ.

Одиссея в прошлое Маттиаса всё-таки увенчалась успехом: ему удалось найти дом деда и даже сфотографировать его для матери.

Нашу беседу прервало препятствие: мы стояли перед возвышением, на вершине которого расположились остатки древней защитной башни.

– Как в Сибири относятся к спорту? – в серых глазах моего спутника зажёгся огонёк азарта.

– Хорошо. Только я предпочитаю пить глинтвейн, пока мои друзья покоряют очередную гору, – честно ответила я.

– Понятно, – усмехнулся Маттиас, поднявшись по остаткам лестницы и подавая мне руку.

С каждым шагом тропинка становилась всё уже, а подъём круче. Наконец после усилий мы стояли на самой высокой точке.

Перед нами лежал город. Вдалеке словно нарисованные пастелью горы соприкасались с белыми облаками, пики церквей стремились в небо, коричнево-красные крыши старых домов соседствовали со стеклянными отливами новостроек, безмятежно текла река, перетянутая броским поясом моста Мира.

– Самые лучшие фотографии получаются, когда выходишь за пределы, – мой двухметровый проводник ловко перелез через ограждение, отделявшее от обрыва.

Я не спешила следовать за ним. С видом профессионального репортёра Маттиас искал лучший ракурс.

– Хочешь, сфотаю тебя? – предложила я.