Иван Кочнев - Общага

– Офигеть!

– Только ты Серый никому это не рассказывай, и про ночь эту тоже ни-ни.

– Так я вродь не из болтливых.

– Да знаю я, от того и решила именно с тобой попробовать. Знаю, даже по пьянке перед мужиками фиг расколешься, с кем ночевал. Хотя у нас в общаге фиг что утаишь. Всё равно узнают, а не узнают, так напридумывают. А ещё узнать хотелось, на самом деле ты любовник такой баский, или врут всё бабы.

– Ну, попробовала! И?!

– Чё, и?! Елда, конечно, у тебя приличная, и приласкал сладко, не то, что мой Мишенька. Тот сунул-вынул и обратно в рейс. Хожу потом заведённая и злая. Думала, так и должно быть. Эх, Серый, ежели б знала я раньше, что в секесе так сладко бывает, небось, давно бы любовника завела. Придёшь ещё ко мне, когда позову?

– Так я только «за»!

ГЛАВА 2

Шестнадцатиэтажное общежитие камвольного комбината, «камволка», как его называли в городе, переживало непростой период своего существования. Мало того, что ставшие вдруг собственниками первые руководители предприятия устроили делёжку и без того дышащего на ладан от отсутствия заказов производства, так они ещё и начали избавляться от, так называемого, непрофильного социального бизнеса. Всякие там детские сады, санатории и общежития либо шли на продажу, либо переходили в ведение местных муниципалитетов, нагружая и без того нищенский городской бюджет. Потеряв социальную привлекательность, камволка вступила в сложную фазу текучести кадров. На комбинате остались в основном старые, проработавшие всю жизнь и доживающие до пенсии кадры. Молодёжь же пошла искать работу получше, где не надо так упахиваться и где платят побольше. А кто-то вообще работать перестал, окунувшись в беспробудное пьянство и прочие тяжкие. И вот в общежитии, уже не принадлежащем камвольному комбинату, но пока ещё не перешедшему в ведение города, воцарилась социальная и жилищная анархия. Вход теперь стал свободным, по общаге зашатались кто попало, и потерявшие своё жильё БОМЖи, и всяких мастей жулики, и охочие до чужого тела ловеласы-бабники. Чтобы как-то обеспечить безопасность и более-менее комфортное существование, обитатели общежития принялись перекрывать металлическими дверями отдельные жилищные блоки и на своё усмотрение перестраивать помещения, объединяя комнаты в отдельные квартиры, пристраивая к жилью дополнительные площади. У жильцов появились свои кухоньки, душевые, кладовочки.

Серёга Молчанов, любитель побухать и потрахаться на стороне, имел в общаге сразу две семьи. Его жёны жили в разных блоках, на разных этажах, и, по иронии судьбы, были между собой приятельницами, можно даже сказать, подругами. И хотя с одной из них он уже был разведён, а на другой, совсем молоденькой матери-одиночке, полгода как женат, всё равно считал обеих своими, потому как по его понятиям, бывших жён не бывает. Когда он своим бесконечным пьянством и блядством надоедал одной, та, наконец, выпроваживала его за дверь, и он перемещался к наскучавшейся за это время другой, а потом по той же схеме возвращался к первой. Жёны легко смирились с такой судьбой, видимо, раньше «слаще морковки ничего не едали», и на большее не претендовали, не представляя себе, как можно жить, по-другому. А что ещё надо, ведь, несмотря на свою разнузданность, Серёга их вместе с детьми и кормил, и одевал, и в школу собирал. Если, конечно, деньги пропить не успевал. Да и вообще, обе бабы оставались вроде при мужике.

– Пришёл, наконец, – ворчала Ирина, первая жена Серёги и мать его пацанов-погодок, когда он утром вернулся от Светки Завьяловой, – школьные базары открылись, пора учебники покупать, и у Алёшки обуви нет на осень.

– Так собирай пацанов, сходим, приоденем. Кстати, Ленка, кажется, заикалась, что Маришка её из осеннего пальтишки тоже выросла уже. (Маришка, дочь второй Серёгиной жены Лены, его падчерица) Сходи к ней, пусть собираются.

– Она сама только что приходила. Ждёт, когда мы соберёмся, вместе и пойдём.

Ребятишки, играя в догонялки, бегали гурьбой и мешались под ногами прохожих. Следом, дымя на ходу сигаретой, шёл их отчим и отец Серёга Молчанов. Сзади всех, держа друг дружку под руку и непрерывно болтая, шли его жёны Ирина и Лена.

Ребятишкам нравились походы с родителями в торговый центр. Там и развлекательные зоны с игровыми автоматами, и комнаты для детей с разноцветными игрушками, и цветомузыкальный фонтан посередине зала, и в киношку можно сходить. И ещё ребятишкам нравился перекус в кафешке с пиццей, картофелем фри, мороженым и сладкой газировкой.

Совершив все необходимые покупки, семейство расположилось в кафешке за сдвинутыми вместе, двумя столиками. Погодки Алёшка и Гошка уплетали пиццу, Маришка через трубочку потягивала детский коктейль, родители хрустели чипсами, запивая их пивом из пластиковых стаканов. Все были довольны сегодняшним днём и жизнью вообще.

– Смотрите, вон Анна, – воскликнула Лена, увидев на выходе из торгового центра свою напарницу по цеху и закадычную подругу. – Аня, Аня Чуйкина, иди к нам!

Анна, нагруженная покупками, словно и не услышала приглашение подруг, и торопливо вышла из торгового центра через автоматическую раздвижную стеклянную дверь. А может и на самом деле не услышала.

ГЛАВА 3

Анна краем глаза, конечно, заметила дружное семейство своих подруг, но после тяжёлой смены в ткацком цехе и утомительных походов по книжным лавкам в поисках школьных учебников ей было не до пустой болтовни «обо всём и ни о чём». Да и присутствие Серёги Молчанова не добавляло большого желания пообщаться с подружками. Ира и Лена как будто и не помнили, что их общий мужик Серёга Молчанов – первая Анина любовь, бывший её парень и даже можно сказать, бывший жених. В своё время, помыкавшись с Молчаном чуть более года, она бросила его за бесконечное пьянство, враньё и блядство. Но какие-то чувства к весёлому и ласковому, но до крайности непутёвому парню остались у Анны до сих пор. Может это были осколки чувства первой любви, а может быть чувство досады от любви несостоявшейся.

Сейчас Анна торопилась на другой конец города, где в маленькой двушке, в деревянной многоквартирной двухэтажке, уже много лет предназначенной под расселение и снос, ждали её две лапочки-дочки и их папа, Федя Чуйкин.

История знакомства Анны и Фёдора была до крайности романтичной. Федя Чуйкин, вернувшись домой после службы в ВДВ, в первый же вечер забрёл на дискотеку, где познакомился с тронувшей его сердце девушкой Аней. В тот день она в очередной раз поссорилась со своим непутёвым женихом, и подруги уговорили её отвлечься от переживаний походом на танцы. Бравый сержант в тельняшке и с десантной атрибутикой на синем берете вызвался проводить девчат до общежития, где по закону жанра и столкнулся с компанией подвыпивших общежитских парней. Парни, среди которых конечно же оказался и Серёга Молчанов, начали было предъявлять претензии отчаянному провожатому, мол, нечего с нашими бабами гулять, но тут же были аккуратно разложены в ряд на пыльном тротуаре. Так томным летним вечером была предрешена дальнейшая судьба Анны, молодой ткачихи с камвольного комбината.