Сергей Цымбаленко - Подросток умер

Еще я сделал открытие, что герои книг могут быть друзьями не хуже настоящих, которых у меня нет. Кроме Димона. А литературных сколько хочешь: Сережа из «Судьбы барабанщика» Гайдара, мальчик из «Последнего дюйма» Олдриджа, Овод из повести Войнич, Данко Горького, грустный Фонарщик из «Маленького принца» Экзюпери,.. В общем много.

В недалеком прошлом, в старой школе осталось неприятное прозвище «Монашка». Это из-за того, что я не матерился и морщился, когда при мне через слово умудрялись вставлять бранные слова. Все дело в моем воображении: оно рисовало соответствующие матерному выражению картины, где извращенный секс, надругательство над матерями. Может быть и название «мат» происходит от «матери»? Особенно мерзко это слышать от какого-нибудь малька лет девяти. Если бы не мое непротивление злу насилием, напинал бы ему. В новом классе почти не матерятся. Если только сгоряча или по необходимости.

Это Лорка. Федерико Гарсиа. Что-то у меня поэтическое настроение. Не к добру.

Уходит в прошлое мой бывший одноклассник и друг Димон. Мать пристроила его в колледж, где делают мебель. Ему понравилось. Он уже починил у нас дома стулья, которые шатались всю жизнь, но их не выбрасывали. Может, я сделал ошибку, что не пошел в химико-технологический? Может, прав отец – нужно быть практичным? Это – граница детства и взрослости?

В детстве – мучительное бессилие, когда я подтягивал Димона по математике накануне экзамена. Он – тупой. Я по сто раз объяснял простейшие основы тригонометрии.

– Понял?

– Нет.

Довел приятеля до слез. Это так противно – видеть мутные слезы у парня. Но и мне было не легче.

Димон получил тройку на выпускном экзамене, и я был счастлив, по-моему, больше, чем он.

Мой приятель был еще знаменателен тем, что его все время останавливала милиция. За лохматые волосы, цепочки на штанах и куртке, за потрясающую независимость. За «а че» в ответ на вопросы и замечания. Про таких взрослые говорят: «Он ведет себя вызывающе». Я так не могу. Мне бы притаиться, чтобы меня не трогали. Так вот, увидев Димона, патрульная машина всегда останавливалась. Говорить о законах с их защитниками бесполезно, нарвешься на неприятности. В лучшем случае задержат, а то дадут по голове, как прежнему однокласснику Ваньке. Он долго отходил и стал неестественно добродушным с тех пор. Димона спасала моя мирная тактика и положительный вид. Но если меня не было рядом, он оказывался в милиции. Матери приходилось его вытаскивать, бросая все дела. Она боялась за судьбу строптивого сыночка.

Уход от драк методом заговаривания зубов я открыл довольно рано. Шел как-то поздно вечером к дому через пустырь, чтобы сократить путь. Вдруг выдвинулась тень. Парень чуть постарше попросил закурить, а у меня не было. «Не курю» его не устроило. Он стал нарываться на конфликт, распаляя себя для драки. Я наивно, как бы не понимая, куда он клонит, дружелюбно поддерживал разговор. Перешли на звезды – это мой конек. Под рассуждения о том, что, может быть, видимые галактики уже не существуют, ведь свет от них идет к нам миллионы лет, парень довел меня до дома и на прощание сказал.

– У тебя «Б», а я в «Г» живу, меня все знают. Я – Аксакал. Обращайся если что.

Он крепко пожал руку на прощание.

Я считаю это не трусостью, а уходом от бессмысленности и унизительности драк. Однажды я попробовал, когда завязалась коллективная драка во дворе. Почему-то она продолжалась долго, наверное, из-за того, что мы не били друг друга по морде, а боролись, кто кого. Стало темнеть, я не заметил в пылу, что все разошлись. Мы продолжали барахтаться с парнем по прозвищу «Бомба». Когда заметили, что вокруг никого, сели в оторопении.

– Ты чего со мной сцепился?

– Не знаю. Сказали «бей их» – я и бил.

Засмеялись. Лень было вставать. Охватила усталость от долгой борьбы. Звездное полотно развернулось над нами. Красиво. В каждой точке – бесконечность, миллиарды звезд, мы по сравнению с ней даже не букашки, а вообще ничто.

Кажется, так у Ломоносова. Интересно, с каких времен мальчишки стали смотреть на звезды? Может, это было всегда? А с возрастом у большинства проходит?

Смуглое круглое лицо Бомбы показалось вполне дружелюбным.

– Тебя как зовут по-настоящему? – спросил я.

– Витя.

Наша дружба продолжалась недолго, разные миры развели нас, но это не важно. На свете стало немного меньше вражды.

В старой школе не раз возникали поводы для мордобоя. К примеру, слышался клич: «Новичок дерется!» Сбегались пацаны разного возраста и накидывались на парня, которого злая судьба занесла в наше образовательное заведение. Много желающих безнаказанно потренироваться на живой «груше». Пока появится кто-то из учителей, у новичка кровь уже хлещет из носа. Одноклассники миролюбиво объясняют: «Зато больше не тронут. Ты теперь свой». Я не бил, хотя поначалу хотелось перестать «быть слабаком», отличаться от других.

Полудрака была с огромным и толстым одноклассником Валеркой, но это совсем в детстве. Его дразнили и задевали. Однажды он рассвирепел как бык на корриде и выбрал в жертву почему-то меня, хотя я в травле не участвовал. Он ударил меня кулаком в щеку. Все сгрудились в ожидании спектакля – поединка гнома с великаном. Это было унизительно вдвойне – оказаться гладиатором на школьной арене. Я не ударил, ушел неотомщенным.

Один раз я был на стороне того, кто может ударить в решительную минуту. Это был Никита, мой бывший одноклассник. До четырнадцати лет он был ничем не примечателен, пока не столкнулся с Жанной. Противней девчонку трудно себя представить. Прыщавая, неуклюжая, она самоутверждалась тем, что придиралась и к одноклассницам, и к парням. В тот день Жанка стала говорить гадости про Ксюшу. Ее бойфренд Костян молчал, зная, чем может закончиться заступничество. Неожиданно выступил Никита:

– Может, хватит Жанна.

Вот и все, что сказал. Эта кикимора так разозлилась, что плюнула Никите в лицо. Он вытерся рукавом, сказал:

– Какая же ты гадина.

И дал ей в лоб.

Жанка пролетела не меньше метра и села, растерянно осматриваясь по сторонам. Потом она взревела и побежала звонить мамаше-предпринимательнице. Та примчалась на иномарке, похожей на танк, потащила дочурку к директору. Скоро стало известно, что она угрожает всех засудить, если родители Никиты не заплатят за оскорбление двести тысяч рублей. Папа у Никиты хоть и военный, но очень мирный человек, был готов уступить. Мама, невысоко роста, чуть полноватая, оказалась более боевой, она встала на сторону сына и платить отказалась.