Николай Семашко - Технология возврата

Но, в отличие от бандитов, Вильнюс занимался переговорами. Не имея возможности защитить границы, обессилевшая страна медленно подымалась за счет соседних государств, заинтересованных в зачистке ничейной земли. «Сегодня они напали на вас. Что им помешает завтра напасть на нас?» – логично рассуждали они, подписывая контракт за контрактом. Поэтому общество продолжало жить своей жизнью. Люди работали, отдыхали, читали газеты и смотрели новости.

Корреспонденты, к которым меня ошибочно причислили, были как раз из Вильнюса. Популярный в стране телеканал снимал фильм про ничейные земли, бандитские общины и жизнь крепостных людей. Документальная лента должна была осветить другую сторону медали – именно быт бандитов. По принятым здесь «понятиям» режиссер испросил разрешение на съемку у правящей верхушки криминального мира и отправил в командировку дежурную съемочную группу. У нашего босса разрешения спросить забыли. Либо просили, но получили отказ. Так или иначе, журналисты полезли на рожон, невзирая на запрет. Нахальная братия, знаете ли. Боссу это, конечно, не понравилось, и проблему он решил радикально – минометным залпом. Ключевые дороги были давно пристреляны, поэтому группу накрыли сразу. И тут, совершенно случайно, из кустов вылез я.

Заочно записав меня в журналисты, местные «шестерки» решили мою судьбу. Так я стал рабом, а раб – он и в Африке раб. Бесправное согнутое существо не могло задавать интересующие меня вопросы. А раз так – нужно действовать, пока еще есть возможность.

Каждое утро, с трудом подымаясь, я разминал одеревеневшие мышцы, брал первую попавшуюся палку и проводил ставший уже привычным комплекс упражнений. Тяжелая работа, изматывающая нас ежедневно, давала, как ни странно, и свои плюсы. Я похудел; в организме не осталось ни капли жира, а дряблые мышцы своей плотностью могли теперь потягаться с автомобильной покрышкой. Занявшись разминкой, я не сразу обратил внимание на некоторою безлюдность во дворе. Выглянув в приоткрытую дверь, я заметил двух охранников возле ворот. Больше на территории поместья никого не было.

– Что там? – спросил Хромой, не подымаясь с соломы.

– Да нормально все, людей только нет. Двое у ворот, и все. Подожди, вон Хомяк идет.

Хомяком мы называли управляющего, раздающего непосредственно нам перечень работ на сегодня. Жирный боров называл себя правой рукой хозяина, и требовал, чтобы к нему обращались соответственно. Ему подобострастно кланялись, но за спиной готовы были удавить. Один человек как-то попробовал это сделать. Его тело давно уже сгнило в старой канаве, а Хомяк выходил теперь из замкнутых помещений исключительно спиной вперед – повторения подобных случаев он не хотел.

– Что, спите еще?! – управляющий поморгал, привыкая к полутьме сарая. Затем увидел нас и кивнул.

– После кормежки скота почистите сток в канаве, затем крестьяне привезут дрова. Расколоть, уложить в стопки. До вечера не справитесь – шкуру сдеру. Завтра работы еще больше будет, поэтому в ваших интересах сделать все сегодня. А насчет шкуры – я не шутил.

– Хозяин, подождите, – поднял я руку. Обращение Хомяку понравилось, и он важно застыл, скрестив руки.

– А куда все запропастились? Обычно крестьяне по двору ходят, да и люди с оружием всегда есть. А сегодня тихо, нет никого…

– Вообще-то тебя никакие дела касаться не должны. За сам вопрос я уже тебя в яму должен посадить – вдруг ты под шумок побег замышляешь? Но, так и быть. Шеф на сходку поехал к Барину и ребят всех забрал. Так что я! – он поднял палец вверх, – я сегодня замещаю шефа по всем вопросам. Все, занимайтесь. Некогда мне.

С важным видом управляющий попятился к выходу, двинул ногой в дверь и вышел.

– А кто такой Барин? – недоуменно повернулся я к напарнику.

– Не все ли равно? Бери вилы, пошли. А то в самом деле к вечеру в яме окажемся.

Хмыкнув, я подхватил черенок, сделал пару финтов вилами и отправился следом.

Потратив полчаса на раздачу сена оглушительно мычащим рогатым созданиям, я воткнул вилы в песок и отошел за угол по приспичившей нужде. Но раздавшаяся возле ворот автоматная очередь заставила меня передумать. Я быстро подтянул штаны и бегом рванул к соседнему сараю – «позырить» лучше всего было оттуда. Хромого не было видно; наверное, опять задумался, или просто толстые стены сарая скрыли доносившиеся звуки.

Распластавшись на земле за колонной, один охранник «поливал» из автомата калитку. Второй лежал в луже крови и держался за бок. Автомат валялся рядом. Оглянувшись, первый бандит вытащил из кармана гранату, швырнул ее за ворота и побежал к сараям. А через забор уже перепрыгивали нападавшие.

Опачки! Если я сейчас не сбегу, буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А то в таких условиях протяну недолго. Медленно отойдя назад, я повернулся и побежал к сараю с коровами – Пашу нужно забрать с собой. Шансом на спасение друга пренебрегать не стоит.

Возле ворот я нос к носу столкнулся с незнакомым мужиком с автоматом – вероятно, одним из напавших на нас боевиков. От неожиданности я поскользнулся, поэтому очередь, направленная в меня, пришлась в воздух. Я же, плюхнувшись на спину, случайно двинул боевика ногами по голеням. Тот, нелепо взмахнув руками, тоже упал, ударился головой об камень и затих. Подскочив, я с перепугу двинул ему ногой под дых, потом еще раз. Вроде не двигается. Блин, что же это такое? Весь дом обложили. Шансы на побег резко упали – если не «свои», так «чужие» бандиты пристрелят. А счастье было так близко…

Из ворот выглянул взъерошенный турок. Моментом оценив ситуацию, он отбросил вилы, схватил меня за плечи и потащил внутрь.

– Ты с ума сошел?! Тут сейчас вся банда будет.

– Не будет, – я сбросил его руки и вкратце обрисовал ситуацию. – Теперь понимаешь? Бежать надо прямо сейчас, пока все стрельбой заняты.

Павел подумал немного, подошел к стене, взял черенок от лопаты и похромал к выходу.

– Ты беги, – обернулся он на ходу. – Я здесь останусь.

– С ума сошел? Они же тебя убьют!

– А ты не подумал, что здесь остались дети, женщины?! – крикнул он в ответ. – Ребенок не виноват, что его отец бандит и убийца. Сын за отца не в ответе – слышал такое? Они ведь защититься не могут. Представляешь, что сейчас будет твориться в главном доме? И я, – перевел дух турок, – я пойду их защищать. И неважно, убьют меня или нет. Человек должен оставаться человеком в любой ситуации, воняет от него дерьмом или Шанелью…

– Че кричать-то? – буркнул я, перехватывая трофейный автомат поудобнее. – Пошли, что ли.

Встретившийся нам боевик вряд ли полез через забор в одиночку. Так и оказалось – около дверей сарая я услышал приглушенный гомон и вовремя потянул напарника за руку. Мы попятились к сваленным у стены рулонам сена. Гомон прекратился, и в рывком распахнутую дверь влетел небольшой кругляш. Ёп, граната! Толкнув турка в сено, бросился следом сам. Повезло – спрессованные рулоны защитили нас и от взрыва, и от осколков. Затем в сарай забежали люди. Им не хватило нескольких секунд, чтобы меня разглядеть – переход с яркого солнца в темноту гарантированно ослепляет. Я же в полумраке видел хорошо, поэтому встал, почти не скрываясь, и в несколько коротких очередей утихомирил всех. Это оказалось несложно. Сколько я читал про переживания книжных героев! Месяцами их терзали душевные муки за отправку негодяя на тот свет. И плевать им было, что негодяй, образно выражаясь, пил кровь младенцев и пачками убивал невинных до завтрака и после. Я, почему-то, ничего не почувствовал. Может, я такой же, как они?