Елена Шахова - Где зоны и лагеря

– Выходите. Придётся пешком пройти. Пока не выеду.

Выгрузились. Вместе с багажом. Кругом лес. Тихо. Чавкала под ногами грязь. Было стыдно за поведение мужа, горько от отсутствия хороших дорог, и грустно от нахлынувших школьных воспоминаний периода застоя о поездках за продуктами.

Пройдя более километра пешком, пассажиры уже не замечали грязи и надоедливых комаров. Кто-то увидел гриб, кто-то вспомнил прошлый год, кто-то рассказывал анекдоты.

Яна, стиснув зубы, тащила сумку, муж – другую. Ни слова не проронили.

Автобус выбрался из колеи и подобрал всех пассажиров.

– Ещё будем выходить? – интересовался упитанный дядька, тот, что безостановочно рассказывал весёлые истории на ходу.

– А уж как повезёт! – в тон ему отозвался шофёр, – с утра свезло, только раз высаживал…

От той, первой поездки к родственникам, и сейчас боль в сердце и стыд. Яна посмотрела на мать: Анна Ивановна клевала носом. Яна подставила плечо и горестно улыбнулась, воскресая скрытые от собственного сознания обиды: «Ты бы видела, как я собиралась! Всё упаковала, но вдруг вспомнила о новом купальнике… Ой, мам, это ж комедия целая, как я его впихивала в этот баул. Плавать хочется аж до истерики. Я решила, что буду купаться при любой погоде. Кошка, видно, «заразилась» от меня чемоданным настроением и носилась за мной электровеником. Вымотались обе! Плюхнулась я на диван перед телевизором, а Мурка, как обычно, улеглась на плечах.

В последнее время часто происходят изменения в программе, поэтому я просто переключаю каналы, вдруг что-нибудь необычно интересненькое попадётся. Решила оставить московскую – всё равно времени мало. Корреспондент брал интервью в ресторане. Я мысленно перебирала содержимое сумок – не забыла ли чего? – и не вслушивалась в разговор. Неожиданно до сознания дошли слова: «…наши женщины замучены бытом и думают, что раз вышла замуж – всё! Надо терпеть, тянуть лямку…»

Я была потрясена. Это был простой ответ на мои мучительные раздумья. «Нет, не надо терпеть! Надо искать свою половину – она есть! Надо верить в это! Пробуйте, ищите и будьте счастливы!» Как гром среди ясного неба. Я мирилась, терпела и упорно верила, что выйду замуж один раз и на всю жизнь. Мой супруг твёрдо убеждён в том, что счастливы на этой планете только идиоты. Мама, работа и футбол – три кита, три святыни в жизни. И у положительного, работящего мужчины со здоровыми инстинктами не может быть женой идиотка. Жена должна уметь стирать, вкусно готовить, желательно как мама, встречать мужа с работы в хорошем расположении духа, дом содержать в чистоте, исправно исполнять свои супружеские обязанности и любить свекровь. Что-то сломалось во мне при выполнении этой программы, что-то оборвалось…

Я начала сравнивать себя с этой лучезарной женщиной и разревелась. Ты знаешь, мам, как будто я целую жизнь копила эти слёзы – река. И не могу остановиться – солёные горошины сами катятся. Смешно? Я слушаю и плачу. «Вы понимаете – я каждый день жду его с работы как в первый раз. Я не знаю, какое платье надеть, что приготовить…» Нет, это уже слишком! Наверное, года три живут – не больше. И тут корреспондент спрашивает: «А сколько же лет вы женаты?» А она, скромно опустив глаза, отвечает: «Мы женаты с Сашей уже 20 лет». Это был удар! Я даже реветь перестала и впилась глазами в экран. Я рассматривала её, как букашку ребёнок, но увидела только одно – счастье! Она излучала ровное, спокойное тепло. Я не скажу тебе, сколько ей лет, – это было невозможно понять. И вот пришёл её муж, такой же светящийся. Мама, я видела счастливых людей!

«Стерпится – слюбится»! Не получилось! Я оставила работу ради его благополучия, я свекровь называю мамой, я пыль ежедневно вытираю, я…

О чём только я не передумала, умываясь слезами. Отчего же ты не остановила меня, мама?! Ведь мне было всего девятнадцать. Мам, а ты сама когда-нибудь была счастлива?» Но вслух свой монолог Яна не произнесла. Как не обмолвилась и о разводе. Мать же приписала слезы в глазах дочери радости возвращения в родной дом.

– Как себя чувствует твоя свекровь? – пыталась нащупать верный тон в разговоре со старшей дочерью Анна Ивановна.

– Пока не болеет. С её характером любая царапина – трагедия, так что бережём маменьку.

Яна представить себе не могла – как муж расскажет о разводе свекрови. Маменькин сын поступит просто – промолчит. До поры.

– А вот лучше бы вы вдвоём приехали… – по-прежнему не отнимала от лица платок мать.

– Смерти моей хочешь, – беззлобно огрызнулась Яна. – Напиться твой зять сможет и без вас. Могу я раз в пять лет одна съездить?! Тем паче к тебе, – обнимая мать, подавила нарастающее раздражение Яна, – ты вперёд смотри.

«Так, ЯНА! Никаких воспоминаний, розовых сюсюканий и сентиментальных ахов – охов. Всё! Абсолютно всё! Выкинуть из головы все намёки на воспоминания! Только река, лес и сон. Я в отпуске и ни о чём не думаю. Никаких размышлений и воспоминаний. Я живу здесь и сейчас!» – строго прикрикнула на себя Яна, намереваясь твёрдо придерживаться придуманной аффирмации.

– Да ничего – не тошнит, щас уж Алексеиха будет, – страдальчески пропищала мать.

Яна перевела взгляд на добротные избы, просматривающиеся за лесопосадкой. Взбудораженная, она и не заметила знакомое село.

– Ну, вот и Алексееиха, – довольная благоприятным исходом поездки кивнула мать, – всего 8 километров и мы дома.

Яна ахнула и взглянула на часы. Потрясающе! Они ехали около сорока минут. Вот что значит – хорошая дорога в Нечерноземье! Потянулись огороды последнего перед Царёвском села. Сверкнула маковкой новая церковь.

– Ма! Отреставрировали, что ли?! – не узнавала полуразрушенный храм Яна.

– Давно уж, – степенно отозвалась мать. – И служба идёт, и у нас скоро ремонт закончат…

– Где это ещё – у нас?! – оторопела дочь.

– Да возле бани. Ну-уу, напротив старого детского сада, в который ты ходила… это… там где горсад…

– А-а, – неуверенно протянула Яна, – а где ж там церковь была? – не могла припомнить «опиумное» заведение Яна.

– Бывшая гаражная мастерская…

– Господи! Так бы сразу и сказала. Школа! Речка! Плотик! Нырнуть бы… – радостно потирала руки Яна, вглядываясь в быстро приближающиеся строения.

– Да подожди, тырта – недолго.

Автобус мягко качнулся, съезжая с моста, и затормозил у ресторана. Выгрузив сумки, Яна подала руку матери, суетливо оглядываясь по сторонам.

– Хоть бы встретила сестрёночка, – нахмурилась Яна.

– И не жди – дрыхнет на диване, – морщилась побледневшая мать, – постоим немного, а то я тебе не помощница.

– Ты стой здесь. Я отнесу сумку и вернусь, – Яна приподняла огромный баул.

– Нет! – испуганно вздрогнула мать. – Я с тобой. Пойдём поманеньку-то, – она попыталась приподнять дочерин чемодан.