Николь Галанина - Неудержимые демоны, или История женской войны. Книга вторая

– Я стала чужой марионеткой.

– Что Вы сказали? – побелевшие пальцы Влеоны впились в ткань дорогого платья фрейлины. Лицо Королевы замерло, и только глаза остались живыми. – Что Вы сказали, Феллиния? Я не верю!

– Молодой человек… в чёрном плаще… – плача, выдавливала из себя трясущаяся фрейлина, – такой юный… Он… он… твердил какую-то нелепицу. Он зачаровал меня своим гипнотическим голосом. Я поддалась, Ваше Величество, ведь он подарил мне то, чего Вы никогда не давали. Вы часами просиживали со своими новыми любимчиками, – пустой взгляд женщины неожиданно злобно впился в Фолди, – поверяли им такие тайны, о которых я и не слышала никогда… а меня бросали в угол, точно надоевшую игрушку… до востребования. Ведь я всегда была рядом и приходила к Вам на помощь, но почему-то Вы вспоминали об этом лишь тогда, когда Ваши новые фавориты Вас предавали.

Теперь дрожала уже и Влеона; её глаза расширялись. Казалось, каждое горькое слово фрейлины жалит её. Подбородок Королевы затрясся, и она, не владея собой, склонила голову на грудь. Странное это было зрелище, – думал Фолди, глядя на них. Повелительница, сгибающаяся перед служанкой. Опекаемая, бросающая яд в глаза своей опекунше. И тем не менее Феллиния упорно продолжала говорить, хотя видно было, что каждое произносимое слово стоит ей невероятных трудов и усилий.

– Он говорил… что я перестану чувствовать себя такой никчёмной. Никому не нужной.

– Что Вы говорите? – всхлипнула Влеона, встряхнув Феллинию за плечи. – Из всех своих многочисленных подданных именно на Вас я всегда возлагала наибольшие надежды! Почему же Вы не попросили… почему ?

Фолди вздрогнул, как будто на него вылилось ведро холодной воды. Так, значит, не он, посвятивший усердной службе процветанию Империи лучшие годы своей жизни, заслуживал высшей степени доверия Королевы, а вот эта немолодая женщина, за всю свою жизнь не сделавшая ничего полезного, умевшая только кружиться в вальсах по паркету да развлекать свою всемогущую госпожу?!

– Я не попросила потому… что была уверена в Вашем несогласии, – вздохнула Феллиния. – И я боялась. Я не хотела умирать.

– Но Вы… – Королева замотала головой, будто упрямый маленький ребёнок. – Разве Вы не понимаете, как Вы мне дороги? Все эти люди, – она сделала широкий жест в сторону судей, подавшихся вперёд, как один, – они, безусловно, ревностно выполняют свои обязанности, но… Но у меня не дрожит сердце, когда я о них думаю, потому что для меня они – подчинённые. Они никогда не понимали меня и даже не делали к этому попыток. А Вы… – плача, она взяла Феллинию за руку и подняла к своим глазам, – Вы были не такой. С самого начала. Вы читали в моей душе, как в открытой книге. Я знала, что на Вас я могу положиться. Понимаете? Вы очень много для меня значили, и поэтому только с Вами были связаны мои лучшие надежды. Потерять Вас… это ужасно…

Феллиния несмело протянула другую, свободную, ладонь к завитым тёмным локонам Влеоны. Коснувшись их, она горько усмехнулась:

– Дорогая! Вы всё такая же, как и тридцать лет назад, когда мы с Вами впервые встретились при дворе. Вы вечно юная, свежая, в Вас столько энергии… Вы не чувствуете времени. А я… – она с презрением вгляделась в свои ладони, уже покрывшиеся уродливыми морщинами, и вздутые голубые вены, ясно обозначившиеся под пергаментной кожей, – я безнадёжно старею. Вот ещё одна причина, по которой я поддалась так легко. Зависть, Влеона. Я никогда не сумела бы подняться до Вашего уровня. Даже сейчас, когда Вы стоите почти вплотную ко мне, Вы кажетесь мне богиней. Вы возвышаетесь слишком далеко, как статуя, на которую можно только молиться, но коснуться – нельзя.

Слезы, дрогнув, сползли вниз по щекам Королевы.

– Какая же Вы идиотка, Феллиния! – шепнула она, распростирая руки. – Обнимите меня… как будто ничего не было!

– Ваше Величество! – крик Кларка прозвучал точно громовой раскат под высокими изогнутыми сводами.

Но было чересчур поздно: взмахнув руками, как крыльями, гигантская ярко-алая птица склонилась к фигурке Феллинии. Красные и белые рукава сплелись друг с другом. Хлопающий звук прокатился от стены к стене. Влеона обнимала старинную подругу так крепко, точно боялась потерять её, и, зарывшись носом в её объёмный воротник, рыдала детскими слезами. Рыдала и Феллиния, цепляясь за вышивку на плаще Королевы.

– Прости… прости… – шептали они друг другу.

– Я не должна это делать… – пролепетала Влеона.

– Я поступила, как озлобленное животное, – каялась Феллиния.

Никто не успел заметить, как это произошло. Руки Королевы неожиданно налились силой, и левый тяжёлый рукав её роскошного платья взвился в воздух. Зал сотряс глухой удар. Фолди смотрел полными неверия глазами, как недавно судорожно сведённые пальцы Феллинии неожиданно расслабляются и выпускают плащ Королевы. Вся душа у него словно заледенела. Министры и даже Кларк оказались беспомощными зрителями в этой зловещей драме. Его Величество, захлёбываясь словами, приподнялся было на троне.

– Жена моя! – грозно рыкнул он. – Как… как это понимать?

Влеона повернулась к мужу и судьям лицом. Сейчас она напоминала хищника, ожидающего ничтожного повода дать себя спровоцировать. Её суженные глаза с неестественно расширившимися тёмными зрачками гневно осматривали присутствующих. Она прижимала к себе мёртвое тело Феллинии так крепко, как могла бы это делать мать с долгожданным первенцем. Из спины первой фрейлины торчала инкрустированная самоцветами и усыпанная золотом рукоятка изогнутого кинжала. Кровь уже не текла: смертоносный удар был решительным и быстрым. Фолди не мог в это поверить. Ему казалось, твёрдая земля неожиданно расползается у него под ногами, обнажая бездонную пропасть.

«Её Величество… она убила первую фрейлину?!»

Он до последнего момента желал бы поверить, что всё это – не более, чем искусно разыгранная комедия. Но всё это было реально! Всё это происходило на самом деле! Только… зачем?

Ему казалось удивительным, что на разгладившемся лице Феллинии не застыла маска предсмертного ужаса, что ни одно подозрение не промелькнуло в её голове в последние секунды жизни. Глядя на эту полную блаженного спокойствия улыбку, он неожиданно понял: она знала… Магия Великая, она же прекрасно знала! Но, тем не менее, не страшась скорой смерти, она ступила в губительные объятия Королевы. Неужели она думала, что не сумеет оправдаться перед судом? Или, даже представляя себе такую возможность, не пожелала доживать последние дни в тесной сырой каморке в забытой в глуши тюрьме для особо опасных преступников?

Нет… вовсе не в этом крылась причина её сумасбродного поступка. Феллиния чувствовала груз своей вины. И она не пожелала нести его дальше. Просыпаясь, видеть на потолке растворяющееся лицо бывшей подруги, полное бесконечной грусти и молчаливого укора.