Алла Любченко - Наброски к портрету

– Я позвоню тебе, – ответил он, слегка задержав в своей руке руку Ольги.

Прабабушка Маши Ивлевой со стороны матери, Зинаида Александровна Стрешнева, была дочерью крупного царского сановника. В начале прошлого века она вышла замуж за помещика, имевшего богатую усадьбу в Вологодской губернии. Муж торговал лесом, занимался разведением и продажей скота. Семья жила счастливо, воспитывая прелестную девочку, появившуюся на свет через два года после замужества. Горе пришло, откуда не ждали. В канун Первой мировой войны неожиданно для всех от инфаркта скончался муж Зины, оставив вдовой жену и сиротой – ребенка. Горе горем, но деньгами он семью обеспечил, да и отец помог в беде, и до семнадцатого года Зиночка жила без нужды одна со своей печалью. Потом грянула революция. С приходом к власти большевиков многое изменилось. Обывателям сначала их приход казался временным, думали, рано или поздно режим падет, и толпы поднятых большевиками рабочих и крестьян разбредутся по своим домам. Не важно, кто заставит их это сделать – Колчак, Деникин или Юденич. Только б вернули прошлую сытую, налаженную и стабильную жизнь. Соглашались и на Антанту, пусть будет чужой правитель, только б не большевистская орда.

Но большевики уходить не собирались. Стиснув зубы, они яростно сметали со своего пути все, что мешало их замыслам и целям. Огненный смерч Гражданской войны поглотил двух братьев Зины, в тифозном бреду, проклиная судьбу, умер отец. Зинаида же с больной матерью и дочерью Ниночкой как-то выжили.

С них слетел былой лоск. В революционном порыве крестьяне спалили усадьбу на Вологодчине, а просторную петербургскую квартиру заполнили неопрятные шумные люди, оттеснив хозяев в комнату, ранее служившую спальней. Перепуганная Зина была и этому рада. Живы и ладно, другим тоже не сладко! Зиночка, толкаясь на рынке, выменивала драгоценности семьи на продукты и благодаря такому обмену покалеченная семья не голодала. Несколько ценных колец и колье с рубинами помогли заполучить новые документы, узаконившие мнимые рабочие корни дочери и ее матери. А фамильная брошь с сережками сделали Зину хозяйкой жилья в Москве и помогли прописаться в комнате чужой недавно скончавшейся старушки. Уцелевшие знакомые, знавшие дворянку и дочь сановника Зиночку Стрешневу, остались в Ленинграде. В Москве для всех она была Зиной, родившейся в рабочей слободке.

Зина устроилась машинисткой в Наркомпрос. Казалось, семья спасена. Но в тридцатом году, промучившись с переломанной шейкой бедра, умерла мама, а в памятном для всех тридцать седьмом, с его безжалостным людским покосом, дочь Нина, работавшая к тому времени на заводе, вышла замуж за сослуживца и переехала жить к мужу на Церковную горку. Зина осталась одна в своей ставшей вдруг просторной комнате.

Обычно поздно вечером, покончив со своими дневными делами, она задергивала шторы на окнах, запирала дверь на замок и доставала старый фибровый чемодан, спрятанный под кроватью. В нем Зина бережно хранила все, что осталось от прежней жизни, все то, что она так тщательно скрывала от людей. Вещей было немного – шкатулка из бархата с остатками драгоценностей и портрет размером 55 на 40 сантиметров, бережно укутанный в простыню. Зина извлекала из шкатулки дорогие украшения, неторопливо раскладывала на столе и долго любовалась их изящной красотой и блеском. Потом очередь доходила до портрета. Она освобождала его от простыни и начинала мысленный диалог с женщиной, изображенной на нем. Портрет был знаком ей с детства. Сначала он висел в гостиной отцовского дома, а потом переехал вместе с Зиной в петербургскую квартиру мужа, где и провисел на стене в зале вплоть до революции. В годы лихолетья он был спрятан в неказистый чемодан, специально купленный у торговки на рынке. С портрета на Зину смотрели прекрасные, подернутые грустью глаза женщины.

– Что ты молчишь? – спрашивала женщину Зина. – Ты ведь все знаешь, помнишь, какими мы были. Ты знаешь, что будет. Что будет со мной и Ниночкой, поделись секретом?

Портрет молчал, только едва заметная улыбка на губах женщины говорила о некоей тайне и о радости вновь видеть Зину.

В начале войны муж Нины ушел на фронт, да так и не вернулся, пропав без вести в бою под Винницей. Зина, прихватив заветный чемоданчик, переехала жить к дочери и устроилась работать на завод, выпускающий мины и снаряды. Войну пережили в Москве. Вместе делили скудный хлебный паек, меняли часть его на сладкий сироп, который в избытке водился у соседки Тоси, прятались от налетов то в бомбоубежище, то между могилами старого кладбища, окружавшего старинную церковь.

После войны Зина много лет проработала на часовом заводе. Она вставала ранним утром, приводила себя в порядок и после скудного завтрака выходила из дома. На трамвае доезжала до знакомых заводских ворот. Просочившись через узкую проходную мимо бдительных вахтеров, вливалась в озабоченную толпу сотрудников, спешащих по своим рабочим местам. Женщина неторопливо переодевалась в раздевалке цеха и привычно садилась за сборочный конвейер. К тому времени Нины в Москве уже не было. Выйдя замуж за офицера – фронтовика, она уехала с ним сначала в Прибалтику, где родила дочь Юлию, потом в Казахстан.

Отслужив в армии положенный срок, муж Нины вышел в отставку, и семья отставного полковника путем хитроумного квартирного обмена оказалась в Москве. Ставшая к тому времени пенсионеркой Зинаида Александровна переехала жить к детям.

В семье дочери Зине жилось спокойно. Она стала забывать прошлое и не задумывалась о будущем. Обычно, покончив с хлопотами по дому, Зинаида Александровна подолгу смотрела на портрет, вела с ним неспешный мысленный диалог. Портрет давно был извлечен из чемодана и теперь висел в комнате на стене блочной девятиэтажки. Глаза женщины с портрета печально следили за тщетной суетой людской жизни, а уголки надменных губ трогала чуть насмешливая улыбка.

Уравновешенный и покладистый зять уважал Зину и называл мамой. Дочь Нина все еще работала, а Юля училась. Под заботливым присмотром бабушки внучка росла умненькой и озорной. Счастьем светились глаза Зинаиды, когда она видела из окна, как ее Юлька вместе со своим школьным приятелем Андрюшей Ивлевым о чем-то увлеченно спорят у подъезда.

Зина много лет обучала Юлю французскому языку, не позабыв его на крутых жизненных изломах. Внучка, свободно владея французским, без труда окончила институт и поступила в аспирантуру. Детские дружеские отношения Андрея и Юлии переросли в глубокое серьезное чувство, и спустя год после окончания вуза они поженились.

Успела Зинаида Александровна порадоваться за внучку. Да видно, жизнь устроена так, что всегда рядом со счастьем ходит горе. Свадебные хлопоты надорвали больное сердце Зины, и она слегла. Перед смертью, глядя в испуганные, заплаканные глаза дочери, успела шепнуть: