Алла Любченко - Наброски к портрету

– Что ж, вперед! – выдержав его взгляд, рассмеялась Ольга.

Ночь и утро следующего дня она провела у Ивлева. Они приехали к нему, прикупив по дороге горячий осетинский пирог с сыром и закуску. У Артема, по его словам, было замечательное, пахнущее кипарисом монастырское вино с Кипра.

Квартира Ивлева разительно отличалась от жилья его родителей и сестры. В ее однотонном строгом интерьере угадывалось присутствие в доме одинокого мужчины. В комнатах, а их было две, отсутствовали вазы, безделушки, легкомысленные диванные подушки, нарядная посуда, то есть все то, к чему прибегают женщины, любовно украшающие свое гнездышко.

Стену в гостиной занимали два широких окна, разделенные простенком. Просторная, с немногочисленной добротной мебелью кухня была велика для одного человека.

– Как у тебя опрятно, – не удержалась от похвалы Ольга.

– Стараюсь. Спасибо маме с Таей, не дают мне закиснуть в грязи. Будь, Оленька, как дома. Я накрою стол в гостиной?

– В гостиной так в гостиной. Я тебе помогу.

– У меня есть кое-что покрепче вина. – Артем извлек из недр шкафа бутылку коньяка и два лимона. – Кутнем, Оля, – шутливо предложил он.

– Еще как кутнем! – Пытаясь скрыть внутреннее напряжение, в тон другу лихо проговорила Ольга.

Уютное застолье растянулось допоздна. Ольга и Артем говорили обо всем, и их откровения друг перед другом были похожи на исповедь. А потом, чуть позже, уже на кухне, Артем прижал Ольгу к себе и, жарко дыша ей в ухо, зашептал знакомые нежные, страстные, давно забытые ею слова. После бессонной ночи, выплеснув под утро бушующие волны чувств, Оля, лаская нежным взглядом голову Артема, что лежала на ее плече, и, поглаживая рукой его короткие упругие волосы, вспомнила вдруг любимые строки:

– Как верно! Чьи это стихи? – Ивлев крепко прижал к себе Ольгу.

– Кажется, Ваншенкина, – задумчиво проговорила она.

Ровно через две недели после визита Артема с Олей к Константину Эдуардовичу детектив, нанятый Ивлевым для слежки за Эльвирой, представил отчет о проделанной работе. В отчете было указано, что Эльвира Анатольевна Парфенова часто встречалась с неким Петрищевым Антоном Геннадьевичем 1980 года рождения, работающим менеджером по продаже автомобилей. Встречи проходили либо на квартире Петрищева, либо в ресторане «Времена года», расположенном недалеко от его жилища. Поведение Парфеновой и Петрищева при встречах говорило о том, что их соединяют очень близкие отношения. Петрищев встречался также с художником Бенедиктовым Арсением Михайловичем. Ивлев внимательно рассмотрел фотоснимки, прочитал адреса мест проживания и работы, а также телефоны упомянутых в отчете людей. Да, вне всякого сомнения, детектив со своей работой справился.

Артем навестил художника под вечер, предварительно позвонив ему. Бенедиктов принял Ивлева в светлой, заваленной хламом мастерской. Сильный запах краски, растворителей и несвежей пищи раздражал обоняние и говорил о том, что хозяин комнаты живет там же, где работает. На вопрос Артема о портрете он ответил, что портрет ему принес Антон Петрищев и попросил сделать копию, якобы в подарок любимой женщине. Арсению Михайловичу портрет понравился. К тому же подпись известного художника на полотне намного увеличивала его стоимость. Бенедиктов не стал расспрашивать Антона о том, как к нему попала эта вещь. Меньше знаешь – лучше спишь, подумал он. Сделав копию за очень приличную сумму, Арсений Михайлович вернул портрет Петрищеву.

– Петрищев не просил вас найти покупателя? – Артем посмотрел на Бенедиктова, вальяжно раскинувшегося в широком кресле.

– Предлагал, но я наотрез отказался. Может быть, я смог бы ему помочь в поиске покупателя, если б точно знал, как портрет попал к Петрищеву. А так – увольте! Дело может пахнуть криминалом.

– Ну что ж, разумно, – похвалил собеседника Ивлев. – Вы мне очень помогли. Я надеюсь, что о содержании нашего с Вами разговора не будет знать никто третий.

– Разумеется, – заверил его художник.

Покинув мастерскую Бенедиктова, Артем сначала хотел открыто переговорить с Петрищевым, вывести его, как говорят, на чистую воду, но потом, поразмыслив, решил отложить на время встречу с ним.

«Ясно, – думал Ивлев. – Антон Петрищев сейчас ищет покупателей. Найдет покупателя, продаст портрет и получит огромные деньги. Что будет дальше? Вариантов несколько: либо он, забрав деньги, прерывает связь с Эльвирой, либо любовники (а они любовники, несомненно) делят добычу между собой. Возможен и такой расклад, при котором Эльвира оставляет Петрищева с носом, забирая обманным путем всю выручку от продажи портрета. А что, если у Эльвиры есть еще и третий игрок в команде, которого она тщательно скрывает? Бедный Константин Эдуардович! Он не догадывается, какую гадюку пригрел на своей груди. Открытый разговор с Петрищевым спугнет, заставит засуетиться всю команду. Антон может в этой ситуации отдать портрет первому попавшемуся покупателю даже за бесценок, руководствуясь известной пословицей, что «лучше синица в руке, чем журавль в небе». Тогда дело станет еще более запутанным. Время поджимало, и Артем, отпросившись у своего начальника по службе в недельный отпуск, серьезно решил заняться Петрищевым.

Три дня наблюдений не дали ничего нового. Петрищев ровно в девять часов выходил из подъезда и ехал на работу. Отработав положенное время, под вечер заезжал за продуктами в супермаркет и возвращался домой. На четвертый день наблюдений распорядок дня Антона был нарушен. Он вышел из подъезда на час позже и, сев в машину, поехал не к центру на работу, а в направлении Окружной дороги.

«За город собрался», – подумал Артем, следуя за машиной Петрищева на своем «Ниссане». Действительно, Петрищев выехал за пределы МКАД и в течение почти полутора часов добирался до небольшой деревушки с прозаическим названием Ершово. Ивлев ехал вслед за ним, соблюдая при этом такую дистанцию, чтобы оставаться незамеченным. В деревню он решил не въезжать и, оставив машину за околицей, зашагал вдоль улицы.

Около калитки деревянного, украшенного резными наличниками дома, Артем увидел женщину. Он подошел к ней, поздоровался и спросил, где в деревне можно снять жилье на небольшой срок.

– Сама я не сдаю, семья у меня, а вот у бабы Вали, пожалуй, можно. Живет одна, дом большой. Ступайте прямо по улице, увидите переулок, свернете. Третий дом справа.

Ивлев направился к дому бабы Вали. Она оказалась сухонькой пожилой женщиной.

– Деньги мне нужны. Я поселю Вас в угловой комнате. Ничего, что спать придется на диване? – спросила Валентина Степановна, показывая квартиранту комнатку, в которой, кроме дивана, стола со стулом и небольшого платяного шкафа, больше ничего не смогло бы поместиться.