Алла Любченко - Наброски к портрету

Позже, анализируя ситуацию, сложившуюся на поле боя, Левченко так и не смог объяснить себе причину, побудившую командование занять такую заведомо невыгодную позицию, которая в итоге привела к гибели значительной части воинского состава дивизии. К концу сражения, то есть к двенадцати часам пополудни, от дивизии осталась только четверть прежнего состава. Остальные были либо убиты, либо ранены. В чем причина? В бездарности дивизионных командиров или в преднамеренном расчете стоящих над ними начальников? Быть может, солдат послали на убой только для того, чтобы отвлечь противника от другого места, где готовилось более широкое наступление?

Ваню спас теплый полушубок из овчины. Первую пулю он получил в спину. Она вонзилась в тело чуть ниже лопатки и замерла, прекратив свое смертоносное продвижение. Вероятно, толстая овчина как-то смогла погасить ее скорость. Вторая пуля, не задев кость, прошила насквозь левую руку у запястья. Лейтенант Левченко продолжал командовать своей ротой смертников.

Третья пуля прошла сквозь запястье правой руки, когда Иван, отдавая приказ, по привычке приподнял ее над головой. Держать винтовку было нечем. В восемь часов утра Левченко передал командование ротой политруку и под пулевым дождем пополз в медсанбат. Немцы яростным огнем пресекали любое движение в цепи солдат противника. Кругом раздавались стоны раненых и крики о помощи: «Сестричка, сестричка, помоги!» Часть санитарок погибла еще в начале боя, многие медсестры были ранены.

Иван кое-как дополз до ближайшего перелеска и там уже смог встать на ноги. В кустарнике он повстречал старшину из своей роты, который получил ранение в ногу и тоже направлялся в медсанбат. Опираясь друг на друга, они поковыляли дальше вместе. Пройдя несколько метров, набрели на бойца, раненного в живот. Несчастный был еще жив и лежал в луже крови, окрасившей снег вокруг него в красно-бурый цвет. Он стонал от боли. Из раны вывалилась наружу часть кишок. Старшина осторожно заправил их в кровавую полость живота, после чего приподнял солдата, чтобы переложить на плащ-палатку. Тот вскрикнул, вздрогнул и замер уже навсегда.

В медсанбате женщина-военврач с красными от бессонницы глазами бегло осмотрела Ваню и уставшим голосом дала распоряжение медсестре перевязать лейтенанта. После оказания первой медицинской помощи Левченко посадили на телегу и вместе с другими ранеными довезли до ближайшей железнодорожной станции, а потом поездом до госпиталя, расположенного в центре небольшого приволжского городка.

Запястья рук заживали медленно. Пулю из спины хирург извлекать не стал. Она залегла неглубоко в мышце, почти под кожей. Рана быстро затянулась, и присутствие кусочка металла в своем теле Иван практически не ощущал. Только небольшой твердый бугорок под левой лопаткой напоминал о его существовании.

Левченко спустился к набережной и медленно пошел по ней, любуясь гладью закованной в лед реки. Было морозно и ветрено. Овчинный полушубок надежно защищал от февральской стужи. На пустынном тротуаре набережной Ваня заметил двух девушек в ватниках, ушанках и добротных валенках, шедших ему навстречу. Лица красавиц раскраснелись от мороза. Поравнявшись с молодым лейтенантом, они что-то шепнули друг другу, рассмеялись и лукаво заглянули парню в глаза. Левченко проводил подруг долгим улыбчивым взглядом.

Ваня знал, что нравится девчонкам, но общаться с ними ему мешала то ли природная застенчивость, то ли отсутствие в этом плане жизненного опыта. Вечерние посиделки с деревенскими девчатами были не в счет. На высокого, плечистого и кареглазого Ивана заглядывались многие из них. Он же только добродушно отшучивался в ответ на намеки и заигрывания своих сельских, а позже городских, подружек.

Двадцатилетнего Ваню Левченко призвали в Красную армию осенью тридцать восьмого года из большого украинского села, привольно раскинувшегося у железной дороги неподалеку от городка с дремучим названием Конотоп. Железную дорогу селяне называли чугункой, а Конотоп, согласно одной из легенд, основала царица Екатерина. Она повелела заложить город в том месте, где в весеннюю распутицу застряла ее карета с лошадьми по дороге в Крым. Другое народное поверье до сих пор хранит память о бравом казаке полковнике Конотопском, облюбовавшем эти места и основавшем здесь первое поселение.

Ваню направили сначала в одесскую Школу молодого бойца, где он пробыл две недели, а потом в небольшой город Знаменку. В Знаменке Левченко проучился восемь месяцев в школе сержантского состава, после чего получил назначение в Бессарабию. Потом была недолгая служба на пограничной заставе в должности помощника замполита и учеба в военном училище пограничных войск на Северном Кавказе, в Орджоникидзе. Выпуск офицеров, окончивших училище, должен был состояться осенью сорок первого года, но начавшаяся в июне война смешала планы. Курсантов досрочно выпустили в августе, перевезли в Тулу, где на базе училища сформировали 954-й полк, вошедший в состав дивизии НКВД.

Дивизию перебросили на Северо-Западный фронт, под Старую Руссу. На этом фронте Левченко участвовал в боях в качестве командира взвода. Взвод был оснащен станковыми пулеметами, которые именовались в народе «Максимами». Они отлично зарекомендовали себя в боях, но обладали существенным недостатком: имели большую массу и быстро перегревались. За один из боев под Старой Руссой, в котором взвод Ивана, не потеряв ни одного человека, уничтожил отряд вражеской мотопехоты, Левченко наградили орденом Красной Звезды. Под Старой Руссой он был первый раз ранен осколком, попавшим в ягодицу и задевшим большеберцовый нерв. По этой причине с августа по декабрь пролечился в госпитале города Кинешма. После выздоровления получил назначение на Западный фронт, где участвовал в боях до тех пор, пока не оказался трижды ранен в памятной бойне у деревни Мужиково.

Насмотревшись на покрытую льдом Волгу, Ваня дошел до небольшого, заваленного сугробами сквера, отдохнул на деревянной скамейке и направился на железнодорожный вокзал. Там он сел в поезд на Москву и на следующий день был уже в столице. С перрона Ярославского вокзала юноша вышел на просторную безлюдную площадь, где, прижавшись к тротуару, стояли две зеленые полуторки. Легко договорившись с хмурым шофером одной из них, Иван доехал до Преображенской площади, а потом, пересев на другую попутную машину, попал в Богородское.

В этом районе Москвы дислоцировалась воинская часть с так называемым «выздоравливающим батальоном», в который Левченко получил направление из госпиталя. Через две недели, окончательно оправившись после ранения, он был зачислен в эту воинскую часть на должность адъютанта батальона с присвоением очередного воинского звания старшего лейтенанта. Полк был сформирован из офицеров и солдат, имеющих фронтовой опыт.