Алла Любченко - Наброски к портрету

– В частности, выяснилось, что Эля уговорила Петрищева заняться травлей Маши. В этом деле он повел себя крайне жестоко. Они полагали, что после моего развода с Машей я женюсь на Эльвире. Ну а потом, завладев всем моим, так сказать, горбом нажитым состоянием, любовники, вероятно, предполагали сбежать за границу и жить вместе. Маша им очень мешала, поэтому они и решили ее устранить. А может быть, и со мной в будущем поступили бы так же.

– Все верно, – согласился Ивлев. – Преступники хотели нажиться и за счет продажи портрета, заменив подлинник копией.

– Кстати, со слов Эли, подлинник пропал. Полицейские, проводившие обыск, его не нашли. Портрет кто-то забрал!

– Портрет там, куда его определила Маша, – успокоил собеседника Артем.

– Давай забудем историю с портретом, облегчим участь Эли, – чуть заискивающе проговорил собеседник.

– Я согласен не ставить в известность полицию.

– Спасибо, Артем. – Константин Эдуардович облегченно вздохнул.

«Дурак надеждой богатеет, – глядя на отца Мити, подумал Ивлев. – Что ж, слава Богу, подлецы получили по заслугам». Он встал из-за стола, бросил на него деньги и, попрощавшись с бывшим мужем Маши, направился к выходу.

К институту, в котором работала Ольга, Ивлев подъехал ближе к вечеру. Окончился рабочий день, и люди, группами и поодиночке, выходили из широких прозрачных дверей вестибюля на улицу. Наконец в дверном проеме появилась Оля. Артем радостно улыбнулся и, желая обратить на себя внимание, помахал рукой. Увидев друга, Ольга торопливо направилась к его машине. Легкий румянец, появившийся на лице девушки, выдавал охватившее ее волнение.

– Здравствуй, Тема! Где ты пропадал? Я успела соскучиться. – Оля с укоризной посмотрела на Артема, потом, на миг тесно прижавшись к нему, легко коснулась губами его прохладной, гладко выбритой щеки. Ивлев ответил на ее неожиданную ласку долгим поцелуем. После чего, заботливо усадив девушку в машину, привычно пристроился рядом с ней на сиденье водителя. Автомобиль плавно тронулся с места, выехал со стоянки и, попав в пестрый поток своих собратьев, уверенно помчался по залитому золотым предвечерним солнцем проспекту.

– Я звонил тебе несколько раз, но ты почему-то не отвечала на мои звонки. – Артем искоса, чуть приподняв брови, посмотрел на лицо сидящей рядом подруги. – Обиделась?

– Не отвечала? – Переспросила с лукавой улыбкой Оля. – Я тоже была занята очень важным делом. У меня, как и у тебя, много разных обязанностей и связанных с ними проблем.

– Теперь, когда мое расследование полностью закончено, мы с тобой все время будем вместе, – пытался оправдаться перед девушкой Ивлев. – Вчера я встречался с Константином Эдуардовичем. Он рассказал мне об аресте любовника Эльвиры Антона Петрищева и обвинениях, выдвинутых против нее. Любовника подозревают в умышленном наезде на Машу.

– В машине Петрищев был с Эльвирой?

– Нет, один. Петрищев – исполнитель, а Эльвира – организатор. Константин Эдуардович в панике. Видно, он сильно привязан к этой женщине, пытается ей помочь.

– Да, любовь зла, – вздохнула Ольга. Она, задумавшись, смотрела на длинный ряд высотных зданий, проплывающих мимо окна автомобиля.

– Оленька, давай заедем на часок-другой к моим родителям, – предложил после небольшой паузы Артем. – Я обещал им.

– С удовольствием пообщаюсь с ними. Но в гости с пустыми руками ходить не принято. Что же купить? – Ольга задержала взгляд на лице друга. – Выпечкой твою маму не удивишь, конфеты – банально…

– Не стоит беспокоиться по этому поводу. Мама будет рада цветам, отца побалуем бутылкой хорошего коньяка.

– А Тае?

– Тая перебралась жить к Сашке Левашову. У них давно сложились тесные отношения, собираются пожениться. Оленька, когда же ты, наконец, поселишься у меня?

– Ты серьезно мне это предлагаешь? А, я поняла! У тебя это называется «сделать девушке предложение». Я подумаю над твоим предложением, – смеясь, пообещала Ольга.

– Буду ждать, – в тон ей ответил Артем.

Андрей Петрович и Ирина Александровна, довольные приходом молодых людей, встретили их в прихожей и проводили в гостиную.

– Оля, Вы видели портрет, который наделал столько шума? – спросила Ирина Александровна, указывая на картину, висевшую на стене.

– Я много слышала о нем от Артема, – взглянув на портрет, ответила Ольга. С портрета на нее смотрела молодая черноволосая женщина в темно-синем бархатном платье, отделанном атласной, в тон платью, тесьмой и воротником из тонких дымчатых кружев. Большие выразительные глаза ее были глубоки и печальны, а уголки губ трогала едва заметная улыбка. Оле показалось, что она видела где-то эту улыбку, эти задумчивые глаза, знала тайну, которую они скрывают.

– Этот портрет неизвестной дамы любила прабабушка нашей Маши, Зинаида Стрешнева. Она им очень дорожила, – прервала мысли Ольги Ирина Александровна.

– Как Вы сказали? Стрешнева? – Оля с удивлением посмотрела на мать Артема. – Это девичья фамилия моей мамы.

– Ты, наверное, очень похожа на свою маму, – засмеялась Ирина Александровна и, продолжая разговор, сказала: – Мне хочется, чтобы после вашей с Артемом свадьбы до совершеннолетия Мити портрет повисел у вас.

– Я согласна, – улыбнулась Ольга.

Лейтенант Левченко, минуя проходную, вышел на улицу, обсаженную старыми раскидистыми липами. Здание госпиталя с хозяйственными пристройками размещалось в парке, окруженном высоким кирпичным забором, что протянулся по мощенной булыжником улице вниз к реке. По другую ее сторону вдоль узкого тротуара стояли в ряд двухэтажные дома, принадлежавшие до революции зажиточным купцам. Первые этажи этих зданий, построенные из камня или кирпича, имели чуть выше уровня тротуара небольшие, ничем не примечательные окна. Вторые же, срубленные из дерева, соревновались между собой шириной оконных проемов, цветом и сложностью искусной резьбы наличников. Дубовые двери домов, выходящие на улицу, были надежно защищены добротными деревянными козырьками. Изредка попадались кованые, удивлявшие изысканностью линий и витиеватостью рисунка.

Иван Левченко пролежал в госпитале почти два месяца. Попал он туда после ранения, полученного у деревни Мужиково, что в ста километрах от Ржева. Под городом шли кровопролитные бои, в ходе которых советские войска пытались сдержать натиск фашистов, рвущихся к Москве. Двадцатитрехлетний лейтенант Левченко командовал ротой и отвечал за жизнь нескольких десятков людей, находящихся у него в подчинении. Злополучный бой у этой богом забытой деревеньки оставил следы на теле и в памяти молодого командира на всю жизнь.

Дивизия, где служил Иван, получила приказ расположиться в боевом порядке у населенного пункта Мужиково. Еще затемно, морозным декабрьским утром, солдат вывели в припорошенное снегом, простреливаемое немцами поле. Фашисты занимали высоту у деревни перед оврагом, по другую сторону которого залегли наши бойцы, вооруженные трехлинейными винтовками. Их темные фигуры на белом снегу были отчетливо видны противнику с хорошо укрепленных позиций. Штурм высоты дивизия начала без предварительной артподготовки и поддержки авиации. Немцы ответили на него шквальным огнем. Они упреждали любые попытки солдат противника приблизиться к склону глубокого оврага перед высотой.