Руслан Рузавин - Тебе жить. Роман

– И лапши что-то не видно. Раскупили, что-ли, всю? – опять Данила. Иногда МНСы тоже позволяли себе пошутить. В разрешенных пределах, конечно.

– Да аппетит пропал. Что-то, – говорят, через голос можно понять состояние человека. Все в кабинете недоуменно посмотрели на бесцельно перекладывающего бумаги Сергея. Даже Наталья перестала строчить на клавиатуре и посмотрела протяжно и серьезно.

Впрочем, расспрашивать его больше не стали, и кое-как наш герой дотянул до конца рабочего дня. Пережив и короткий яростный набег Валерия Владимировича, когда под его огонь попал весь персонал отдела, «бездарный по определению». И занудную пародию на совещание, устроенную уже в конце дня Виталием Сергеевичем. Все это, словно обшарпанная и сильно убыстренная кинохроника, пронеслось перед глазами нашего юноши. И только вечером, когда Сергей-2 и Данила под предлогом: «Мы покурить» слиняли на десять минут раньше, он достал из верхнего ящика стола полоску медной фольги, пару раз тиранул ее об джинсы для придания блеска, и клеящим карандашом приклеил ИЛу с правой стороны под мотор. Придал штурмовику неестественный угол.

– Какое-то новое украшение? – Наталья слегка улыбнулась. Вообще, при ее взгляде любая улыбка смотрелась коварно.

– Это не украшение, это огонь. Меня сбили, – встал и очень сосредоточенно пошел на выход. Дверь-коридор-лестница-крыльцо. Остановился, поднял воротник ветровки. Ощутил забытое желание – затянуться какой-нибудь крепкой «народной» сигаретой без фильтра. Сто лет уже как бросил, а поди-ка, легкие помнят.

– Сергей…, – он удивленно обернулся, – ты забыл, – Наташа протягивала ему его «мобильник». – На столе оставил. Что-то случилось? – очень осторожно спросила она. Время у нас, к сожалению, такое, что не принято лезть в душу.

– Да нет, ничего. Ты не задумывалась…. Впрочем, тебя ведь сейчас должны забрать?

– Кто?

– Большой серебристый джип. Я полагаю, муж.

– Бывший муж. Его сегодня не будет. Ты куда сейчас?

– На остановку.

– Я тоже. Пойдем?

И они пошли сквозь мутные сумерки осеннего вечера. С запахом холодной прелой листвы. Временами разгребая эту листву ногами.

– Тебе куда вообще ехать? – Сергей первым нарушил молчание. Спросил скорее автоматически, все еще пребывая в странном состоянии Человека-который-смотрит-кинохронику. Теперь на экране был сильно убыстренный листопад.

– На Краснофлотскую.

– Мне примерно туда же. Лучше на Челюскинцев идти. Там 85-й ходит.

– Да, наверное.

А до Челюскинцев нужно было пройти пару лишних кварталов. Зато «маршрутка» №85 привезет и нашего героя, и Наталью к холодному ужину гораздо быстрее. И дело именно в этом. Я хочу сказать, что Сергей совершенно не преследует никакой посторонней цели. Подольше побыть рядом с нашей героиней, например. Он, похоже, вообще не замечает, что рядом идет стройная девушка, чьи длинные светло-русые, чуть вьющиеся волосы треплет промозглый осенний ветерок. И несмотря на то что от ее взгляда вянут недобитые заморозками цветы на газоне, а может – благодаря такому взгляду, она… красива. Он не видит. Он занят разрешением очередной загадки эволюции.

– Страшное, все-таки, какое страшное место….

– Что?

– Город вообще. Много, очень много людей в одном месте. Никто никого не знает.

– Ну…. Мне кажется, трудно здесь всех знать. Да и ни к чему, наверное.

– Да…. Конечно. Но вот только представь себе – навстречу… убийца какой-нибудь идет…

– Фу, не хочу. И так в жизни полно негатива.

– …, и убийцу этого никак не распознать. Это только в кино у него руки по локоть в крови и глаза бегают. А в жизни…. Представь, он в двух шагах пройдет, вот по этим же, – Сергей для убедительности постучал ботинком по брусчатке, – кубикам, а ты и знать не будешь!

– Так говоришь, как будто сам узнаешь?

– Да нет, конечно. Я же не экстрасенс какой-нибудь. Так вот и бродят они среди нас….

– Слушай, если обо всем этом думать, с ума можно сойти.

– Да, точно. Не думать надо, а пистолет покупать.

Она рассмеялась своим низким смехом.

– Неожиданный вывод. Только любое оружие… как бы сказать, оно притягивает к себе неприятности. Оно же сделано, чтобы стрелять. Вот и выстрелит, раз – и убил кого-то. А на этом «ком-то», сам говорил, не написано, что он убийца-маньяк. И посадили – тебя, и жизнь сломали.

Права, она, ах как права. На все сто, просто. Но что ж, блин, делать-то? Что? Сидеть и ждать? Сегодня Удав промахнулся. Завтра…. А завтра его, Сергея, рядом просто не будет. И некому будет остановить пружинистый бросок рептилии. И сама она не остановится, потому как чтобы жить, ей нужно ГЛОТАТЬ!

– М-м-м, – он аж застонал сквозь зубы. Бессилие!

– Да что с тобой? – Наташа снова участливо поглядела на него.

– А? – словно лунатик откликнулся тот. – А-а, ногу стер. Ботинки переодел вчера, всегда стираю.

– Надо заклеить….

Это…. На что-то это сильно похоже. На что-то…. Точно. Однажды, в глубоком детстве…. В садике был сончас. Все нормальные дети, как и положено по режиму, спали. И только Сережа лежал под простыней съежившись, весь сжавшись в комок, и…. Что-то шептал, и складывал пальцы каким-то особым образом, и даже что-то похожее на судорогу крутило его. Так это увидела со стороны воспитательница, пришедшая на его шепот. Перепугалась, позвала нянечку, подняли мальчика. «Что с тобой? Что случилось? Сережа, отвечай». А Сережа переминался с ноги на ногу, стоя в трусах и майке перед двумя тетями, и мямлил: «Нет…. Ничего…. Не болит….». Не мог же он, в самом деле, рассказать тетям, что почувствовал странный осязаемый ком внутри себя. Ком сжатой энергии, как уже много позже, в сознательном возрасте он назвал это. И этот комочек, выросший в огромный ком, как-то умещался – такой большой – в маленьком Сереже. Но почему-то тот знал, что в любой момент ЭТО может вырваться из него. И тогда вот эти большие кубики, из которых дети их группы строили дома в свой рост и корабли, большие тяжелые деревяги, лежавшие рядом с его «раскладушкой» брызнут жалкими спичками. Стоит только ЭТОМУ вырваться.… И он напрягался изо всех сил, и стискивал зубы, и складывал пальцы особым образом…. Почему-то он был уверен, что ЭТО, вырвавшись изо рта, обязательно должно будет пройти сквозь пальцы…. И шептал: «Не-е-е-ет…. Не-е-е-ет…». Шептал и чувствовал, что сжатыми зубами ему ЭТО не удержать. Не у-дер-жать….

– … я вот всегда с собой ношу, летом особенно, лейкопластырь. Так, босоножками сотрешь, и ходить не можешь, – Наташа заканчивает мысль, начала которой Сергей не слышал.

– Пластырь? Зачем? – наверное, у нашего юноши был вид полного «дауна».

– Ну, ты говорил – ногу стер, – с недоумением. – И на той лестнице, как бы ты, интересно, меня поймал?