Владимир Козлов - Седьмое небо. Танго скорпионов. Остросюжетная современная библиотека

Лёне Ластику и двум Сашкам повезло, с ними разобраться не успели. Молниеносная прыть Витька драку повернула в другое русло. Остальные двое, увидав, что новички дают сильный отпор, сорвав с дверей шпингалет, с криком выбежали из туалета. Вместо них тут – же появился директор и два дядьки. Увидав в крови троих старожилов, и Витька с горшками в руках, они взбесились. Один дядька вырвал из рук Витька эмалированную ночную посуду и, дав ему, увесистый подзатыльник потащил за собой. Его закрыли в кладовку, где лежали метла пилы и лопаты. Там он просидел около часа. Затем дядька, который посадил Витька в кладовку вывел его на балкон. Оттуда хорошо просматривался двор приёмника. Была видна баскетбольной площадкой и яма для прыжков в длину. Все содержатели приёмника до одного, находились во дворе на прогулке. В основном там были малыши. Того, кого он первым угостил горшком, во дворе не было. Ему уже сказали, что его увезли в поликлинику накладывать швы, а двое других сидели с перевязанными головами на бревне и не смотрели ни на кого. Ромб с Ластиком курили с взрослыми девчонками и о чём – то оживлённо говорили.

Когда прогулка закончилась, Витька привели в большой зал. В нём было множество настольных игр и музыкальных инструментов. У стены на стеллаже пылились баян, гармошка – двухрядка и струнные инструменты балалайки и мандолины. А главное там был настоящий бильярд. Витьку сразу вручил кий, один из парней с перевязанной головой, который сломя голову вылетел первым из туалета.

– Теперь ты распоряжаешься этим столом, – виновато произнёс он, – а Щеку, который нас позвал драться, завтра увезут в колонию. Он здесь самый старый жилец.

Злой играть на бильярде не мог, но кий в руки взял.

Ромб с Ластиком встретили его с большой радостью, будь – то не видели вечность, засыпав его новостями и рассказав о новых знакомых:

– Тут две наши землячки находятся, – сказал Ромб, – они сейчас полы в спальнях моют. Та, что длинноногая Альбина, а вторая поменьше Алтана, – она татарка. Ей уже семнадцать лет. Их тоже с поезда сняли. Они хотят в побег рвануть отсюда и нас с собой зовут.

– А у меня выход только один, – побег, – заключил Злой, – и я знаю, как его устроить. Сторожу ночью кляп в рот заткнём и свяжем. Ключи от всех дверей отберём, оденемся в свою одежду и вперёд.

Злой не знал, что помимо сторожа в приёмнике ночью дежурят охранники. Они же и экспедиторы, которые развозили беглецов по своим регионам. Он так – же не знал, что план его побега услышал мальчишка с зубами, как у кролика.

После ужина Виктор познакомится с девчонками. Альбина была его ровесницей, а Алтане шёл восемнадцатый год. Они уважительно смотрели в глаза Витьку, зная, как он лихо отбился от Щеки и его приближённых.

– Молодец, не посрамил Горький, – говорила Алтана, с тобой можно в побег идти. По секрету тебе скажу, у меня муж есть, он в Пицунде живёт. Мы с ним пока не расписаны, я к нему ехала, но не доехала. Я обязательно должна его увидеть. Мне в Пицунду край нужно попасть в ближайшее время.

– Попадёшь, – пообещал Виктор, – дай мне денёк осмотреться и рванём отсюда.

В этот день всех удивил Ромб. Оказалось, он хорошо играл на гармошке и баяне. Всем понравилось, как он исполнял Кукарачу, а воспитатель заставлял его несколько раз исполнить песню «По ночной Москве».

– Ты где так научился играть на гармошке, – спросил у Ромба Злой.

– В деревне, – ответил Ромб, – я в Киселях до четвёртого класса жил. Играть сейчас могу почти на всех клавишных инструментах, но больше всех люблю аккордеон. На нём Кукарача лучше звучит, чем на баяне. Отец если бы не пропивал получку, купил бы мне аккордеон.

– А ты бы в кружок, какой записался и играл бы там на их инструменте. Кружков полно сейчас и бесплатно всё везде, – посоветовал ему Виктор.

– Да ну их эти кружки, – там ноты учить заставляют, а я играю на слух без всяких нот. Я сходил один раз в дом пионеров, мне не понравилось. А Ластик долго туда ходил, но он на пианино играл, потом кларнет освоил. У них оркестр был хороший. Сейчас он на флейту перешёл.

– А мне кажется, на ларьки он перешёл, – ухмыльнулся Злой и попросил его исполнить ещё раз Кукарачу.

Тогда это была одна из популярных песен.

На следующий день Витька после завтрака директор отвёл в медицинский изолятор, там он неделю находился с пятилетним мальчиком по имени Миша. Этот Миша лежал с диагнозом, сучье вымя. У него под обеими мышками выросло семейство нарывов и Витьку приходилось ухаживать за ним и кормить с ложки, так, как сосед по палате руками не мог шевелить. Виктор был отрезан от своих друзей и почему он об этом хорошо знал. Директор рассказал ему, что про план побега, который он собирался осуществить со своими земляками, ему стал известен, поэтому он решил зачинщика этой нелепой затеи изолировать от общей массы подростков. Когда его вернули назад ко всем ребятам, то девчонок уже не было. Их увезли в Горький.

Перед обедом в приёмник зашёл почтальон и принёс несколько телеграмм.

Директор, держа в руке телеграммы, по росту построил всех ребят в игровом зале и, посмотрев в сторону Ромба, скомандовал:

– Яшин сделай шаг вперёд.

Из строя вышел Ромб и Злой, забыв, что он назвался в первый раз Краевым.

Ребята посмотрели друг на друга.

– Это же я Яшин, – сказал неуверенно Ромб Витьку и, разводя руками, смотрел то на своего однофамильца, то на директора.

– Ты чего Ромб мелишь, Яшин это я, – вспылил Злой.

– Мы сейчас разберёмся, кто из вас Яшин, – сказал директор и зачитал телеграмму:

«Пропал Яшин Виктор, возраст шестнадцать лет, паспорта не имеет, одет в свитер зелёного цвета, и зелёные брюки. Немедленно выезжаю».

Марина Яшина.

– Кем тебе приходится Марина Яшина? – спросил директор у Ромба.

– Не знаю я такой, – недоумённо пожал плечами Ромб.

– Это моя сестра, – произнёс Злой, – она мне, как мать.

– Вот это да, – произнёс Ромб, – может мы с тобой родственники?

– Все люди братья, – сказал директор и повёл обоих ребят смотреть их гардероб.

В мешке Ромба и Витька свитера зелёного не обнаружили. А зелёные брюки оказалось, опознавательным знаком не являлись. Почти каждый подросток носил брюки такого цвета, но директор склонен был больше верить Ромбу.

– Вы оба лгуны, – сделал заключение он, – заврались до чёртиков. Покрываете, друг друга, но меня не проведёшь, – погрозил он пальцем, – Мне хорошо знаком говор горьковчан, – музыканту эта телеграмма пришла. Вот сегодня его экспедитор и повезёт домой, а ты Краев разговариваешь, как москвич. Но не надейся, что мы тебя повезём в столицу, чтобы ты пятки смазал от экспедитора. Сдаётся мне, что ты несовершеннолетний преступник, недаром тебя дружки Злым называют. Признавайся, что натворил и почему бегаешь от милиции?