Владимир Козлов - Седьмое небо. Танго скорпионов. Остросюжетная современная библиотека

– Окститесь уважаемый, – нарочито начал окать Виктор. – Я коренной волгарь, по соседству с дедом Кашириным проживал. Чай, пожалуй, известен вам этот злыдень? Любой ребёнок знает, как он Алёшку Пешкова жестоко порол. А ехал я в Грузию, чтобы мандаринов от души нажраться.

– Не ерничай Краев, – шлёпнул он Витька без всякого зла по затылку. – Жалко, что тебя так не пороли в детстве, как Максима Горького. Придётся сводку о тебе запросить и выслать твою фотографию в МУР.

– Хоть в «ИНТЕРПОЛ» отправляйте, – досадовал Злой. – Как хотите, поступайте, но я вам клянусь, что был на мне свитер зелёного цвета. Я его в одном доме оставил, когда ехал на юг. А Марина это моя старшая сестра. Она из Заполярья приехала. Так, что меня нужно везти домой, а не Ромба. Чего боитесь? Я никуда не сбегу. Вот вам крест, – и он для пущей верности неумело перекрестился.

– Ты и креститься не можешь, бродяга маленький, – подозрительно взглянул директор на руки подростка. – Пионером точно был, комсомольский билет со значком, наверное, где – то дома лежит? Не верю я тебе, так – как вашего брата я с войны знаю. Не таких клоунов на чистую воду выводил. Ты или с Красной Пресни или с Марьиной рощи? Только там живёт самая отъявленная шпана Москвы.

Злой поняв, что бессмысленно переубеждать одноглазого, больше доказывать ничего не стал, а молча отвернулся и пошёл к биллиардному столу.

В этот вечер Ромба вывезли из приёмника, но экспедитор возвратился назад через пятнадцать минут с бешеными глазами. Сообщив, что музыкант сбежал от него на улице Октябрьской, недалеко от приёмника.

А на следующий день за Виктором приехала сестра и забрала его домой.

Тут директор понял, что допустил большую ошибку, что не поверил доводам неукротимого мальчишки, по кличке Злой.

Мать с сестрой дома ни, словом не обмолвились за его побег. Они были рады, что он нашёлся живой.

За выстрел Витька приговорили к одному году условно и выгнали из школы. Он устроился работать учеником токаря на завод. Прикрепили его к опытному наставнику Алексею Вьюгину, – это был токарь высшего разряда. Работу свою начинал он всегда со стакана дешёвого вина. Когда у него не было вина, он посылал в магазин Витька, но при этом никогда не спаивал подростка. Он всегда ему говорил:

– Ты Витька будешь хорошим токарем, у тебя хватка есть и башка шарит, но вот эту гадость никогда не пей, – показывал он на вино. – И на меня не смотри, у меня стаж по вину ещё довоенный.

Завод в принудительном порядке направил Витька учиться в вечернюю школу рабочей молодёжи, не забывая справляться о его успехах в школе. Бригада в красном уголке постоянно журила его за плохие отметки и прогулы в школе. Но ему было безразлично всё.

– Работаю я хорошо, – оправдывался он, – а школьные знания, какие мне нужны, я получил в полной мере, – вон дядя Лёша Вьюгин, пять классов имеет, а лучшим токарем считается на заводе. Разве плохо будет, если я буду таким – же токарем.

– А мы хотим, чтобы ты лучше был, – говорила ему бригадир Елена Князева, – она же и председатель цехового комитета. – Не забывай, что ты работаешь в передовой бригаде коммунистического труда.

– А вы сами-то все сидящие здесь лучше, чем он? – спросил он у опешившей от его вопроса, бригады.

– Каждый человек индивидуален, – объясняла ему всё та же Князева, – в чём – то, кто, – то лучше Вьюгина, а в чём – то хуже.

– Вот когда вы во всём будете, лучше дяди Лёши, тогда я разрешу вам до меня докапываться. А пока я вижу, вы постоянно бегаете к Вьюгину за советами и за помощью, чтобы он брак вам исправил. Работайте вначале над собой, а потом за меня беритесь.

Бригада речь Виктора сочла за оскорбление и наказала его, лишив бесплатной поездки с цеховым коллективом, на хоккей Чемпионата СССР между командами Торпедо и Химиком.

Виктор наказание не огорчило, он мог самостоятельно доехать до дворца спорта и купить себе билет за полтора рубля, а то и за рубль на любой матч. Но Князеву он решил в этот день наказать. В конце рабочего дня он заметил, что она пошла в туалет, забыв закрыть ящик для инструментов. Убедившись, что все станочники заняты работой, он курс взял на её ящик для инструментов. Момент был идеальный, и грех было им не воспользоваться. Он незаметно вытащил у неё несколько измерительных приборов в пластмассовых коробках и вечером принёс их Рыжику.

– Купи за пятёрку, – предложил он Рыжику, – приборы высокой точности. Любой специалист, за них даже двадцатки не пожалеет, а я тебе, как своему почти даром отдаю.

– Где украл Злой? – спросил Рыжик.

– Тебе не всё равно, – ответил Злой, – бери или я отнесу их Малыге, он умелец знатный, ему всё сгодится.

Рыжик дал ему пять рублей, а коробки с приборами спрятал под железную кровать.

– Ты Злой ерундой занимаешься, – сказал Рыжик, – хочешь пойти со мной на стоящее дело? – спросил он.

– А сколько стоит? – поинтересовался Злой.

– Жалеть не будешь, думаю там золота чемодан взять. Есть у меня один ювелир знакомый по фамилии Самосад, – скупердяй великий. Огребает большие бабки, а питается одним хлебом и луком. Иногда кефир покупает. На автобусе не ездит, денег на проезд жалеет и на рваные штиблеты надевает калоши, чтобы новую обувь не покупать. Живёт один, как бирюк. Я ему несколько раз приносил, кой – какое золотишко и он охотно у меня скупал его.

– И что ты предлагаешь его ограбить? – спросил Виктор.

– Да, но мы должны к этому делу хорошо подготовиться, чтобы было всё без задоринки. Время у нас на подготовку есть, так – как Самосад работает сейчас, над какой – то замысловатой пряжкой для женского пояса. При мне её богатая бабенция ему заказывала. Он ей назначил время на ту пятницу в четырнадцать часов. У нас для осуществления плана есть целая неделя. Верона пойдёт с нами, но нам нужен будет ещё один верный человек. Поговори со своим другом Пыжом. Пощиплем ювелира и пряжку у бабы заберём.

– Так это налёт будет, – определил план Рыжика Злой.

– Налёт, когда с оружием бомбят, а мы культурно всё возьмём. У нас даже ножей не будет.

– Тогда я готов на такой скок, – согласился Злой, – и Пыж добро даст. Он давно мечтает мотоцикл купить.

– Ну и ладненько, – сказал Рыжик, – будем считать, что костяк для дела у нас сбит. Собираемся в следующую пятницу у меня в двенадцать часов. Я скажу, кому что делать и пойдём на дело.

В ближайшую субботу на работе был короткий день. Князева свой станок в этот день не включала и в ящик для инструментов не открывала. Она, как общественница, была занята профсоюзными делами и пропажу не обнаружила.

За обедом в столовой дядя Лёша вытащил из потрепанной записной книжки свой билет на хоккейный матч и отдал его Витьку.