Лана Планова - Rewind

© Лана Планова, 2017

ISBN 978-5-4485-9795-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Лилипутки нашли себя в цирке. Барышни с диаметрально противоположным дефектом – великанши – и не подумали столь вопиющее гормональное нарушение приписывать убогости и тешить публику, пытаясь вызвать сострадание и сожаление о людских несовершенствах. Напротив, свой нестандарт они возвели в ранг великолепия и неоспоримой нормы. Как? О, это была глобальная акция конца прошлого века, о которой простачки вроде новых русских никогда не догадаются. Именно они купились на пиар гигантелл основательнее, чем кто-либо, и сделали шнурообразных манекенщиц неотъемлемым атрибутом респектабельности, крутизны и украшением вроде всего «шестисотого». Пары, в которых он ей по вытачку, стали считаться эталоном красоты, а модели за метр восемьдесят – верхом совершенства.

Девушки-гулливеры убедили мир в том, что сорок второй размер женских стоп – это прекрасно. После веков насмешек и унижений они празднуют свой триумф, блистая на подиумах, экранах, обложках журналов, украшая собой VIP-курорты, рестораны, отели.

Ханна – модель. Модель от педикюра до кончиков дред со всеми вытекающими отсюда манерами, привычками, окружением и способами добычи средств на проживание и пропитание. С позиций какого-нибудь очкастого эстета, она просто подиумная дылда с оглоблеобразными конечностями, но с точки зрения мировых стандартов она мега, супер, вау… И все бы хорошо, если бы не день рождения. Именно сегодня, когда вокруг все пышет молодостью и жизнью, у Ханны – самый личный праздник. Ты считаешь день рождения апогеем счастья, событием, которое нужно отмечать ежегодно, весело, масштабно? Тебе сколько лет? То-то же. А Ханне сегодня – страшно сказать! – сорок. Ага, теперь «извините». Твой «пардон» не сделает Ханну моложе и не облегчит ее страданий сорокалетней именинницы. Вот она лежит в постели, болезненно переживая факт перехода с четвертого на пятый десяток, и на нее опускаются строки (наша героиня научилась рифмовать, рисовать, музицировать для большей колоритности образа и чтобы подняться в цене, поскольку продавать себя ей приходится нередко):

Сотовый пропел Jamiroquai. Так, без свидетелей, похоже, не получится.

– Yes, – томно так, томно, с придыханием, как говорят на всех языках только проститутки и модели.

– Это я. Хочу с фанфарами и фейерверками отметить твой солидный четвертак.

(Для непосвященных – а таковыми являются все, кроме Ханны и паспортистки Петроградского УВД – сегодня имениннице не сорок, а двадцать пять).

– Большое русское merci.

2

Дальше все, как в отечественных сериалах. Он – красивый бандит. Бойфренд (омерзительное слово, но «любовник» из сентиментального вокабулярия попахивает нафталином и романами в НИИ). Дарит бриллиантовые цацки, хотя обещал десяток яиц от Фаберже. Заваливает цветами, потом просто заваливает, целует пятки, пупок и ниже, затем, лежа в постели голым, отвечает на дюжину-другую звонков, после чего уезжает по делам (вернее, на дело).

Под дверью заскреблась соседка.

– Хань, пойдем предадимся пороку.

– У тебя какие?

– «Вог», причем целый блок.

В парадной на широком подоконнике всегда стоит банка из-под леденцов, которые не выпускает ни одна кондитерская фабрика со времен распада СС. Около этой престарелой пепельницы Ханна и Светка встречаются почти ежедневно, чтобы не обкуривать третью сожительницу коммуналки – Капитолину Филипповну. Баба Капа всю жизнь курила папиросы типа «Беломор» и «Казбек» и вдруг бросила пагубную привычку, став нудной моралисткой, запрещая другим повторять «ошибки военной молодости».

Светка – это единственный человек, при котором Ханна может быть собой – без фальши, без маски, не бросая понтов. Соратницы по цеху – коллеги по подиуму – соседку фэшндивы считают юродивой, не причисляя к людям вообще. Поэтому Светкин мир и мир модельной сучьей стаи – параллельные, не пересекающиеся пространства.

В парадной было чисто, на каждом этаже – по жестяной банке с геранью. Тимуровки преклонных лет, свихнувшиеся на аккуратности, блюли порядок неусыпно.

– Хэпи бёсдэй тебя…

– Свет, не кощунствуй – «хэпи». Хэпи – это когда семнадцать.

– Да брось ты… Выглядишь, как пионерка.

– С виду – пионерка, в душе – пенсионерка. Как фотомодель уже давно не приглашают, считают подержанной. На подиуме – от случая к случаю, в самых беспонтовых дефиле…

– Все равно ты красивая, и мужчины тебя любят до потери пульса.

– Мужиков – как дерьма за баней. Но не потому, что любят, а потому, что престижная любовница, топ-модель как-никак. А будь я воспитательницей ясельной группы…

– И даже так. Была бы прекрасной интеллигентной дамой бальзаковского возраста.

– Бальзаковского, ага… Горьковского, Светик, горьковского.

– В смысле?

– «Старуху Изергиль» читала?

Хохотали так, что тимуровки стали выглядывать из квартир, задевая сморщенными носами дверные цепочки.

– Дорогая Светлана, было бы смешно, если б не было грустно… Ты сегодня не укладывайся рано, я вернусь – мы с тобой отметим мой славный праздник.

– Рано по-любому не получится, потому как у меня гость.

– Иди ты!..

– Кузен с Урала прибыл. Классный, кстати, перец, правда, прибабахнутый малость.

– И какого происхождения его прибабах?

– Сугубо научного.

– Менделеев-Клайперон?

– Тимофеев-Ресовский-Кулибин.

– Паровозы, что ли, с дурной наследственностью изобретает?

– Нет, молекулярных биороботов с генетическим трансплантантом. Я не сильно умно для вас выражаюсь?

– А если на пальцах объяснить…

– Да я сама не въехала. Спросишь у юного ботана вечером – он тебе все объяснит с точки зрения банальной эрудиции…

– А твой ботан красивый?

– А то…

– А сексуальный?

– Да прям, говорю же – научный задрот.

– Как ты о родственниках! Без почтения, без трепета в голосе.

– С трепетом, поскольку подозреваю, что Академия наук не скоро предоставит молодому ученому место жительства и создаст безбедные условия для продолжения начатых научных изысканий.

3

Модельное агентство Neva-stars – фабрика красоты, живородящая фэшнзвезд на всю Европу и окрестности. Ханна здесь давно бросила корни. Так давно, что вспомнить противно.