Артур Алехин - Живший когда-то…(сборник)

– Всем молчать! – прокричал Чип, держа пистолет в правой руке. – Я не выношу шума! Пристрелю того, кто будет вести себя громко, – хладнокровно заявил он и посмотрел на часы. – Осталось два часа девятнадцать минут, – подытожил он и снова сел, положив пистолет рядом с собой.

Сергей замолчал. Я спросил его: «А в чём ваша вина?» Мне показалось, что пациент будет достаточно лёгок. Наверное, он корит себя за то, что не смог остановить нападение на захватчика. Убедить его, что он невиновен, с моим-то опытом, – это дело техники. Но, оказывается, это была только половина истории. Через пару минут он продолжил свой рассказ:

– Я не могу передать вам эту обстановку, – снова погружаясь в воспоминания, начал Сергей, – это сложно описать. Семеро мужчин стали причиной гибели ребёнка, чьего именно – было неизвестно. Все семеро сидели на полу. Половина – потому что чувствовала себя виноватыми, а другая половина просто понимала, что их могут сейчас просто-напросто задушить. Только ещё раз повторюсь: чей именно ребёнок погиб, не было ясно. Вероятно, именно это сдерживало людей от расправы. Но не только это. Виноваты были все! Все, кроме меня! Так получается, что я один пытался их остановить. А все остальные сидели и буквально ждали казни. Отдали жизни своих детей даже без борьбы. И, наконец, дополнял эту адскую картину сам непосредственно палач – Чип, сидящий во главе стола, который постоянно что-то отписывал в своём гаджете. Молчание длилось около двадцати минут. Затем я потерял счёт времени. Оно тянулось очень долго, и я решил больше не смотреть на часы. Пусть финиш будет сюрпризом. Наверное, самым приятным сюрпризом в моей жизни. Прошло ещё немного времени, и люди снова начали шептаться. Снова переходить с места на место. «Какое-то сумасшествие, – подумал я. – Люди как будто перезагрузились и снова начинают вести себя, как до пассивно совершённого ими убийства. А раз всё начинается заново, значит – и попытка что-то предпринять возникнет снова», – эта мысль меня очень напугала. Я надеялся, что этого больше не повторится.

В какой-то момент я ощутил, что у меня нет страха перед захватчиком. Я интуитивно понял, что он не причинит никому вреда без повода. И пусть вам покажется это варварским или ненормальным, но я подумал: «Попытаться понять такого человека очень интересно. Это будет уникальный опыт: задать вопрос и получить ответ именно от такого человека, который устроил неизвестно зачем эту игру». Я подумал, что нужно попробовать спросить его. Тогда я встал и подошёл к нему вместе со стулом. Сел с краю. Люди настороженно посмотрели на меня.

– Я не собираюсь ничего делать! – заявил я.

Чип не обратил на меня никакого внимания. Он произнёс:

– Дональд, готовься.

– Нет-нет, – шёпотом сказал я. – Чип, я не собираюсь ничего делать, я ухожу.

Только я хотел встать и уйти, как говорится, от греха подальше, как он одарил меня взглядом и показал знак рукой: «Не надо».

– Дональд, всё нормально, – произнёс он и спросил, уже обращаясь ко мне: – Что вы хотели?

– Я хотел задать вам вопрос, – смущённо ответил я. – Можно?

Он кивнул.

– Зачем вы всё это делаете? – спросил я напрямую.

– Так нужно, – коротко ответил Чип.

– Я не собираюсь вас отговаривать. Не собираюсь читать вам нотации. Я просто хочу знать настоящую причину, ведь со стороны это выглядит бессмыслицей.

Я старался говорить как можно тише и мягче. Мне и в самом деле интересно было знать это. Хотя я не верил, что получу ответ, собственно, я его и не получил. В тот момент. Я получил его потом, после события. А пока я ждал ответа, я заметил, как в его задумчивых глазах появилась слеза. Представляете? Захватчик слегка заплакал… А теперь, доктор, мы подошли вплотную к моей проблеме. Именно в тот момент мне в голову пришла дьявольская мысль. Ровно так, как человек получает «эврику», так у меня зародилась мысль… Я подумал: «Было бы хорошо, если бы следующим ребёнком стала Вероника». Я вспомнил её отвратное поведение. Её наглость и бесцеремонность. Я подумал, что именно её следует… И мне очень этого захотелось. Чип молчал, о чём-то думая. Он невзначай вытер едва просочившиеся слёзы. Больше они у него не текли. А я в тот миг сошёл с ума, доктор. Потому что я спросил его:

– Чип, если вы соберётесь убить ещё кого-то, это обязательно должен быть случайный ребенок?

Он посмотрел на меня так, будто не он, а я отдал приказ застрелить какого-нибудь малыша из кучи. Будто я был извергом, а он – жертвой.

– Что вы хотите сказать? – спросил он.

– Поймите меня правильно, вам же всё равно, кого убивать, так? То есть будет это пяти-, шести- или семилетний ребёнок. Вам же всё равно? – Он смотрел на меня как на психически больного. Я смутился от его взгляда. – Простите, что вот так открыто говорю об этом. Но это уже случилось, и, мне кажется, незачем подбирать выражения. Так вот, если вам всё равно, а вам всё равно, может быть, я подскажу вам, кто это должен быть?

– Я надеюсь, больше не понадобится, – ответил он и отвернулся.

Не было ответа «Нет», но не было и «Да». Однако я увидел, что он задумался. Его в самом деле задела мысль. Единственная преграда к положительному ответу, наверное, было его осознание себя убийцей. Вроде как, убивая наугад, – это не его вина, а людей. А если он убивает конкретно кого-то – это уже его вина. Не знаю, так ли это было или нет, но мне так показалось.

Я не стал давить на него. Отсел обратно на своё первоначальное место. По иронии судьбы рядом со мной тут же примостился мой друг, отец Вероники, которую только что я пытался в перспективе сосватать с пистолетом Дональда. Через пару минут я посмотрел на Чипа и заметил, что и он посмотрел на меня. «Он думает над моим предложением, это очевидно!» – радостно подметил я. Мысль об устранении этой противной девочки стала навязчивой. Практически маниакальной. Сейчас я думаю: может быть, это был шок от произошедшего, аффект, но, скорее, это лишь оправдание. Я поймал себя на мысли, что если бы он дал мне добро, я бы дал ему описание. Собственно, там и описывать нечего: она старше и потому выше всех. А затем инсценировал бы попытку обезвредить его, и всё. Дело в шляпе. Но Чип ничего не ответил. А убийцей любого другого ребёнка я становиться не хотел. Время шло. И если сначала я хотел, чтобы оно прошло скорее, то теперь наоборот. Мне нужно было найти способ, как реализовать своё ненормальное желание. И вдруг я подумал: «А где гарантия, что не она лежит там одна в гримёрке аниматоров с простреленным телом или головой? Может быть, уже всё случилось? Или, может быть, попытаться напасть на Чипа, чтобы ещё кто-то пострадал? Но детей примерно тридцать, уже двадцать девять. Вероятность, что из оставшихся не повезёт именно ей, слишком мала. Нельзя так рисковать». Я продолжал сидеть и думать. И ничего не приходило в голову. Поставленная задача казалась нереализуемой.