Игорь Сагарадзе - Партия в шестиугольные шахматы

– Я в Деда Мороза верил так, средне, и очень рано перестал в него верить совсем. – Виталий ответил за двоих. – А почему вы о нем заговорили?

– Прошу прощения, товарищи. Я только хотел сказать, что большевики даже свою религию сумели создать. И священное писание, и бога, и ритуалы. И, что уж совсем удивительно, даже чудесам место нашлось. Правда, исключительно под Новый год. И это на фоне повального атеизма. Я вот верил в Деда Мороза и не жалею об этом. А в бессмертие вы верили?

– Да какое там бессмертие!

– Напрасно. Очень даже такое. Дважды Героям Советского Союза ставили бюст на родине. Если вы герой, вы бессмертны. «И потомки будут завидовать нам!» Все, все сделали и в умы внедрили. Это все, конечно, не может объясняться просто чьей-то злобой или паранойей.

Виталий пожал плечами.

– А по мне, так серебряный век со своим насморком никому не мешал.

Арсений Игнатьич улыбнулся.

– Не мешал, но… и права на существование не заслужил. В такие времена побеждает сила. Прошу прощения, товарищи. Я, наверное, не к месту в ваш разговор встрял. Да еще заговорил вас, а у вас, возможно, свои дела. Так что разрешите откланяться, не держите зла. Я тут в парке часто бываю, так что, если не с кем будет поговорить, я всегда к вашим услугам…

Арсений Игнатьич как-то резко засобирался, приподнял кепку, погладил под ней лысину и натянул кепку потуже. Встряхнул за лацканы свое пальто, поправил ворот водолазки, крепко потер руку об руку. Со вкусом раскурил сигарету… Виталий поспешил с последним вопросом:

– Арсений Игнатьич, а почему лучше бы ваш отец не находил своих сослуживцев по Тагилу?

Бородач всплеснул руками.

– Один из них рассказал ему, что тогда, в тридцать седьмом, когда он сбежал, вместо него взяли другого. Вал шел, существовал план по арестам. А этот другой… его сосед по лестничной площадке. Отец после этого к водке сильно пристрастился. Он и так-то был любитель выпить, а тут уж совсем… Прошу прощения, товарищи, я побежал, надеюсь, еще увидимся и поговорим.

Арсений Игнатьич как утка вперевалочку обогнул ротонду и по мостику, по мостику, дымя сигаретой, по аллее не бегом, но, поспешая, направился к выходу из парка. Исчез так же неожиданно, как и появился.

– Как вы думаете, Ал… Алексей, – Виталий повернулся к незнакомцу. – Этот Арсений Игнатьич тоже от Горыныча?

– Не знаю, – хмуро ответил незнакомец, – но думаю, от него теперь трудно будет избавиться.

Незнакомец обвел взглядом аллею, идущую вокруг прудка. Мамочка с двумя несмышленышами сидела на скамейке и скармливала им с ложки содержимое термоса. Детки послушно по очереди широко открывали ротики и с удовольствием заглатывали угощение. На стволе-насесте старой липы, изогнутом так, что ствол в полутора метрах от земли шел почти горизонтально, восседали две студентки, болтая ногами и весело что-то друг другу рассказывая.

– Да, – задумчиво проговорил незнакомец-Алексей. – От него теперь трудно будет избавиться.

– Вы думаете, он появится еще раз? Но как? Если он, конечно, не от Горыныча.

– Что вы, Виталий, заладили: от Горыныча, от Горыныча… Есть куча желающих порулить жизнью других, в том числе вашей.

– О, вы опять заговорили загадками.

– Я говорю только о том, что есть в реальности. Беда в том, что реальность часто самая большая загадка.

– Вы любите играть в танки?

– В танки? При чем здесь танки?

– Игра с какой-то загадочно высокой популярностью. Может, потому, что сильно похожа на реальность?

– Сильно похожа на ту реальность, которую мы привыкли себе представлять, когда речь заходит о войне. Так будет точнее. Но игры – это не мое. Они приучают спешить. А я привык к неторопливости. Прочитал, подумал, опять вернулся к прочитанному. А через месяц снова натолкнулся на ту же мысль, в несколько ином виде, в другой книге, на другом фоне, но на ту же. И в этом нет ничего зазорного. Мыслей не так уж много, и периодически повторять их полезно. Вы, конечно, хотите сказать, что я сбиваюсь на нотации, – Виталий было запротестовал, но незнакомец остановил его повелительным жестом ладони, – но что есть нотация? Запись когда-то высказанной мысли. Все-таки надо пользоваться достижениями человечества последних тысячелетий и не полагаться только на изустный пересказ.

Мамочка неторопливо закрутила крышку термоса, убрала его в сумку, утерла салфеткой рты малышам, подняла их со скамейки и отправилась, держа каждого за руку, по направлению к южной окраине парка, к выходу к Вознесенскому храму. Студентки продолжали весело болтать и жестикулировать. Незнакомец поежился, становилось прохладно. Солнце скрылось за небольшой, но плотной тучкой.

– У вас испортилось настроение? – спросил Виталий. – Из-за Арсения Игнатьича? Он вам сильно не понравился?

Незнакомец, не отвечая на вопрос Виталия, решительно откашлялся.

– Я надеюсь, вы, Виталий, поняли, над чем вам надо подумать.

– Понял. Но, знаете, у меня к вам еще один вопрос… деликатный.

Незнакомец с неудовольствием посмотрел не Виталия, но прерывать его не стал.

– Я уже два года хожу по кругу, – продолжил Виталий, – как раз… хм-м, в женском вопросе. Вы этот вопрос затронули, а я вас оборвал. Наверное, зря. Может, вы мне поможете советом. В общем, два года назад одна моя знакомая обвинила меня в употреблении наркотиков. Я тогда прохлаждался неделю в одной лечебнице, не будучи больным, а так, для профилактики. Мне каждый день ставили капельницы. Ничего особенного, озонотерапия, но то ли сестра неумелая попалась, то ли вены у меня плохие, в общем, остались следы на обеих руках. Ну, знакомая и пошутила. Но пошутила не просто так, а с целью. Она под этим предлогом отказалась выйти за меня замуж. Ну, не хотела тогда, или была еще не готова, это понятно. Но она и сегодня, спустя два года, мне об этом иногда говорит. Казалось бы, шутка смешна только раз, но она ее повторяет. А если учесть, что у нее в голове существуют параллельные миры, то не исключено, что в одном из них бродит наркоман. Я все хочу положить этому конец, но не знаю как. Ведь это же была шутка, а выглядит иногда серьезно. Я запутался в этом смешении стеба и реальности. Недавно она мне без дураков заявила, что я танцую как наркоман, мы с ней на днюхе одного общего друга были. На Дне рождения. А я даже не знаю, танцуют ли наркоманы как-то по-особому. Короче, что мне делать?

Незнакомец строго посмотрел на Виталия. И вдруг резко произнес:

– Странный вы человек. Ненастоящий наркоман, ненастоящий больной, ненастоящий танцор, и даже ухажер ненастоящий. Каких еще «параллельных миров» вы после этого хотите. Два года! Это ж надо! Что вам делать? Жениться, и побыстрей. Счастливо!

Незнакомец натянул правую перчатку, которую он незадолго до этого снял, чтобы платком вытереть лицо, медленно пересек круг ротонды и двинулся по мостику, соединяющему ротондовый островок с берегом прудка. Виталий с облегчением посмотрел ему вслед, отвернулся и принялся глядеть на уток… Спустя полминуты встрепенулся, вполголоса продекламировал «не бродяги, не пропойцы, за столом семи морей, вы пропойте, вы пропойте славу женщине моей». Хмыкнул и направился к выходу из парка.