Роман Ряженов - Букет асфоделей

– Почему ты не соблюдаешь правила? Хочешь, чтобы я тебя исключил? – Начал он.

Обычно, слов про исключение хватало, чтобы надломить ученика, и заставить его пресмыкаться. Но Сьюзи проводила эти слова лишь вежливой улыбкой, и ничего не сказала в ответ. Видя, что у него ничего не выходит, Шар зашёл на второй круг.

– Мать видела в чём ты вышла? Мне позвонить ей и рассказать, как ты общаешься со старшими, как ты уважаешь тех, кто тебя учит?

Сьюзи продолжала молча на него смотреть и улыбаться, смотреть на его жалкую чёрную душонку, и удивляться тому, как такие люди вообще живут на свете. Нет, она его не ненавидела, ни капельки. И уж тем более не воспринимала как врага, как это делали некоторые ученики. Он не заслуживал этого, не был равным. Быль лишь надоедливой мошкой, жужжащей над ухом, ни больше, ни меньше. Да, всего лишь мошкой, ну или маленьким жуком навозником, катящим свои жалкие аргументы, в сторону палящего солнца, которое мешает ему спокойно жить, и катать свои восхитительные творения. Прекрасно зная, чем всё это закончится, Сьюзи просто стояла и ждала третьего акта, надоедливой пьессы. Который раскрасневшийся шар, как раз и собирался воспроизвести.

– Я даю тебе последний шанс несносная девчонка. Либо ты сейчас извиняешься передо мной и мистером Джонсоном…

Сьюзи игнорируя слова Боула направилась к выходу. Выходя из кабинета, девушка услышала последние слова жука навозника:

– Либо без родителей можешь не возвращаться.

Спустившись по лестнице, Сьюзен вышла на улицу. Яркое, ещё по‒летнему, тёплое осеннее солнце, освещало её светлые волосы, и яркие голубые глаза.

Идти домой и слушать всё те же нудные нотации, о необходимости образования, уважения к старшим и правильной жизни в обществе, совершенно не хотелось.

В городе было не так уж много мест, которые она любила. Одним из таких мест, был центральный парк, в который она как раз и решила отправиться. Благо идти до него было не далеко, всего несколько кварталов. Достав из кармана плеер и синие наушники, Сьюзи приготовилась удалиться из этого мира. Вложив наушники в уши, и включив на полную музыку, она направилась в сторону парка. Да это были те самые наушники, и тот плеер, что ей дал Артур. Они остались у неё только по одной причине, по причине того, что никакой девушки в её отделении не было, пациентов были считанные крохи, и в основном они были мужского пола. С того момента как Сьюзи выписали из больницы, прошло чуть больше месяца. И Артур, ни разу больше не появился. Сьюзи уже начинала подумывать о том, не приснился ли он ей, но наглядное доказательство сейчас как раз проигрывало «Sunshine Reggae».

Наконец, большая часть пути была пройдена. Величественные сосны и ели, предстали во всей своей красе. Чтобы добраться до них, а заодно, до небольшого прудика, оставалось лишь сделать последний шаг. Перейти оживлённую дорогу, по которой непрерывным потоком, день и ночь, неслись по своим делам горожане.

В наушниках заиграл «Pennyroyal Tea», солнце скрылось за тучами, пошёл дождь. Сьюзи молча шла через дорогу, храня в своей душе яростный крик, полной боли и страдания. Она не беспокоила прохожих, хотя очень хотела поделиться тем, что накапливалось в ней год за годом, как гора ненужного мусора в голове ученика. Поделиться этим с первым встречным, пусть даже с совершенно незнакомым человеком.

Сьюзи заметила, что за ней уже несколько кварталов, следует странный мужчина восточной внешности, с обширной, густой чёрной бородой. В данный момент, он стоял слева от её, и также как она ждал, пока на светофоре загорится зелёный. Несмотря на то, что этот человек не сделал ей ничего плохого, она испытывала некий дискомфорт в его присутствии. Наконец, пластмаска загорелась зелёным, и она пошла через дорогу, постепенно ускоряясь, и краем глаза замечая, что араб тоже ускорился. Сьюзи совершенно не замечала дороги, её объял непонятный страх, охватив настолько, что она не заметила огни несущейся на полной скорости машины. До смерти оставалось всего несколько метров, когда она почувствовала сильнейший толчок в спину. Пролетев несколько метров, она упала на мокрый асфальт. То, что произошло дальше, она запомнила на всю жизнь. Страшный удар подкинул человека, словно безвольную куклу, ломая кости и сухожилия, вырывая жизнь и душу. Водитель, словно не заметив содеянного, унёсся прочь, оставляя за собой изломанное и кровоточащее тело. Тело того самого араба, который вызывал у неё неприязнь. Сьюзи подбежала к нему, и попыталась остановить кровь, текущую из разбитой головы. Но все её усилия были напрасны. Он посмотрел на неё и выдавил из себя слабую улыбку. Прощаясь с совершенно незнакомой девушкой, ради которой он лишил себя жизни, прощаясь с этим миром, встречая неминуемый конец. Люди начали выбегать из остановившихся машин, кто‒то позвонил в скорую, но было уже поздно.

В размеренном ритме жизни, бывают такие моменты. Моменты, когда жизнь превращается в кромешный ад. Такое бывает у всех, и большинство рано, или поздно выбираются из этой пропасти, ощущая себя дельфином, вынырнувшим из морских недр, ради глотка свежего воздуха. У Сьюзи же таких моментов не было, вся её жизнь была кромешным адом. Да, вы скажете, что с ней не так, чем она недовольна. Руки и ноги есть, слух и зрение тоже, живет не на улице, есть какая‒никакая, но семья. Да у многих нет и этого, дни некоторых сочтены, и они могут радоваться каждому прожитому дню на этом свете, в отличие от тех, кого минула печальная судьба. Но ведь несчастье заключается, не только в способности видеть или слышать, ходить или выполнять действия руками. Нет, есть ещё более глубокое несчастье, это несчастье чувственное, или духовное. К отсутствию зрения или конечностей, ещё можно привыкнуть, если бы человек не мог адаптироваться к изменению условий, нас бы сейчас с вами не было. Но как привыкнуть к внутренней боли, к боли душевной. Как пел Йен Кёртис, в своем последнем творении: «Любовь разорвет нас на части, снова». Именно любовь свела многих замечательных людей в могилу, и сам Йен не стал исключением. Но есть чувства, которые, также как и любовь несут губительный вред человеку, но как говорится, всё зависит от концентрации, почему при смерти от наркоты пишут «передозировка наркотиков», а при самоубийстве не напишут «передозировка чувств». Все люди индивидуальны и не похожи друг на друга, возможно если все были бы одинаковы, жить стало бы легче, но разве это была бы жизнь?

В продолжение темы о чувствах, хотелось бы затронуть такое чувство, как чувство известности, или славы. Не зря, я раньше упомянул о индивидуальности. Все мы знаем это чувство: чувство «посмотрите на этого парня, я его знаю», чувство «давайте проберёмся к нему в дом, нам нужно больше фото», чувство «напишем, что скончался от передозировки, читателям это зайдёт». Кто‒то может это выдержать, постоянное внимание медиа, и грязную клевету, а кто‒то просто хочет писать свою музыку, выражать СВОИ чувства, и чтобы все от него отстали. В истории есть очень яркий пример, того как это чувство приводило к смерти. Вы, наверное, уже и сами поняли, о ком идёт речь. Достаточно просто сказать грандж или Абердин. Этого человека знает каждый, этого парня, пропахшего духом свободы, очень любившего музыку, секонды и анатомию человеческого тела. Поэта, художника, вокалиста группы Nirvana, и просто замечательного человека, Курта Кобейна.